Половцы - Светлана Плетнева

По словам крупнейшего советского этнографа, культ почитаемого предка является соединением «трех первичных представлений: идей души умершего, тотемического прародителя и семейно-родового покровителя» (Токарев, 1964, с. 277). Если первая и последняя идеи довольно четко выделяются при исследовании каменных изваяний, то «тотемный предок» совсем не виден в этом источнике, хотя представления о нем были очень сильны и живучи в тюркоязычной среде. Мы видели прямую связь Боняка с волками-покровителями, бывшими, очевидно, древним тотемом рода, хотя, как известно по дошедшей до нас тюркской легенде, прародительницей всех тюрок была волчица. Следует помнить, что Боняк общался с волками в конце XI в. – в период становления классового общества у половцев. Несмотря на пережиточные явления и анахронизмы, постоянно встречавшиеся в общественных отношениях, быту и религиозных представлениях, следует все-таки учитывать, что по прошествии 100 лет, в конце XII в., у половцев было уже достаточно развитое феодальное общество.

Идея «семейно-родового предка» к этому времени фактически стала основной в культе предков, переродившемся в культ вождей-предков. Тотемное содержание предка ушло в далекую легендарную древность. Ни разу ни в летописи, ни в иных письменных источниках даже бегло не упоминается о тотемных представлениях у половцев. Не прослеживаются они и в погребальных обычаях и на каменных статуях.

В начале 80-х годов XX в. в связи с 800-летием написания великого произведения древнерусской литературы «Слова о полку Игореве» о нем было опубликовано много новых исследований. В одном из них была сделана попытка доказать господство или, во всяком случае, широкое распространение среди половцев тотемизма. Автор этой гипотезы Г. В. Сумаруков считает, что автор «Слова», описывая, как в 1185 г. князь Игорь сначала идет по степи на вежи Кончака, а затем бежит из плена и встречает многих животных и птиц (волков, лис, орлов, ворон, лебедей, сорок, галок, соловьев), имеет в виду не настоящих животных, а половецкие роды с соответствующими тотемами (Сумаруков, 1983).

Говорить о такой силе и живучести тотемных представлений у половцев конца XII в. вряд ли правомерно. Следует подчеркнуть, что толкование текста автором звучит порой фантастично, а местами кажется, что он просто шутит с читателем. Г. В. Сумаруков полагает также, что половецкие стяги изображали животных-тотемов. Это действительно могло быть: так сохранялась память о древнем предке-покровителе, хотя доказательств такого обычая у нас нет. В Радзивилловской летописи и на единственном дошедшем до нас рисунке-граффити, изображавшем всадника, на постаменте одной из статуй, половцы держат стяги в виде узких длинных треугольных флажков. Более ни изображений, ни описаний, ни находок стягов в археологических комплексах пока неизвестно.

Тем не менее, несмотря на фактическое отсутствие у половцев древнейших проявлений языческой религии, все основные прослеженные нами элементы их религиозных представлений были языческими.

Тесное общение с соседними христианскими странами (Византией, Русью, Болгарией, Грузией, Венгрией) и мусульманскими государствами (Азербайджаном, Волжской Болгарией и огромным миром среднеазиатских государств) привело, естественно, к проникновению этих двух религий в кочевые степи. Правда, сведений о принятии мусульманства половцами не сохранилось. Зато хорошо известно, что эта религия стала господствующей у кипчаков, оставшихся в Средней Азии. Восточноевропейские половцы, естественно, находились под сильным воздействием христианских стран, в первую очередь Руси. Монахи крупнейшего культурного и христианского центра Руси – Киево-Печерской лавры – писали о переходе половцев в христианство целыми родами. Как правило, эту чуждую религию принимали в периоды опасности и тяжелых обстоятельств. В частности, в 1224 г. большое число половцев бежало от стремительно наступавших монголов в русские земли, многие из них крестились, в том числе «великий князь половецкии крестися Басты…» (ПСРЛ, II, с. 741). Нередко встречаются в летописи русские имена половцев: Василий, Гаврилко, Юрий и др. Очевидно, это свидетельствует о том, что все они получили имена при крещении, а в 1227 г. половец Борис (православный) писал папе Григорию, желая вместе с отцом перейти в католичество. Принимая новую религию, половцы отнюдь не отказывались от древних обычаев. Об этом сообщил в своей «записке» Рубрук: подробно рассказав о куманском погребальном обряде, он с удивлением добавляет, что умерший был окрещен.

Что касается западных половцев-куманов, постоянно общавшихся с венграми и откочевывавших на венгерское пограничье, то они уже через поколение начинали переходить в католичество. Нередко венгерский король, пуская их на свои земли, ставил непременным условием принятие христианства. Кочевники охотно крестились, но, судя по сохранявшимся у них языческим именам, продолжали чтить и своих богов, свои святыни.

Следует сказать, что отношения половцев с соседями не ограничивались, конечно, импортом христианства.

Кочевники активно воспринимали и культуру этих стран: бытовые обычаи, некоторые детали одежды, предметы обихода, отдельные слова, приходившие в степь вместе с заимствованными предметами. Так, в Половецком словаре есть «половецкие» слова «изба» и «печь», что, несомненно, говорит об освоении этих понятий половцами. Не исключено, что половцы, женившись на русских женщинах-полонянках, переходили на зиму из юрт в избы с печами, поскольку каждая женщина предпочитает готовить на таком очаге, к которому ее приучила мать с детства. Попадая в степи, они сами складывали себе печи-каменки или лепили их из глины на каркасе из прутьев. Так же попадали в степь и характерные русские горшки.

Роскошные ткани в большом числе поступали к половцам с Востока и из Византии. Однако одежду они шили по своей (степной) моде, из дорогих материй кроились рубахи и кафтаны принятых образцов, штаны обычно были кожаными. От византийцев половцы переняли только нашивку роскошных полос – «клавов» – на рукава. Такие нашивки имели право носить византийские аристократы. Такую же роль играли они и в одежде половецкой знати: большинство женских и мужских статуй изображено с «клавами» на рукавах.

Нельзя отрицать и обратного влияния – половцев на соседей. Так, известно, что византийцы и венгры заимствовали роскошные половецкие одежды, которые особенно широко были распространены среди придворных императора и короля. В Византию, как и на Русь, проникало кочевническое оружие – сабли и тугие луки, седла и некоторые формы стремян, видимо, наиболее удобные или просто «модные» тогда у степных народов.

Тесное общение половцев с Русью привело к взаимному обогащению языков. К сожалению, о половецком языке мы можем судить только по полутора-двум тысячам слов Половецкого словаря, хотя, как мы видели, даже там удалось выявить явно славянские слова (древнерусские). В древнерусском же языке тюркологи находят громадное количество тюркизмов, т.е. слов, в основе которых лежат тюркские корни. Общение славян и тюрок длится почти два тысячелетия, поэтому, естественно, не все тюркизмы попали в древнерусский язык от половцев, но значительная их часть относится именно к половецкой эпохе. Особенно ярко они звучат в «Слове о полку Игореве». Анализом слов-тюркизмов этого памятника древнерусской литературы занимались крупнейшие русские и зарубежные ученые (П. М. Мелиоранский, Ф. Е. Корш, С. Е. Малов, И. А. Баскаков, К. Г. Менгес и многие другие). Мы не будем излагать здесь результаты их исследований, нам важно констатировать самый установленный ими факт весьма оживленных связей двух больших этносов между собой.