Параллель - Яра Князева

меня чуть не стошнило. Самым же неожиданным было увидеть гримасу ужаса не его лице, впрочем, она довольно быстро сменилась радостной улыбкой.

– Ты уверена?

– Да, господин… запинаясь начала объяснять Земфира, – но вы же знаете, что будущее изменчиво, пока все так…

– Значит, не откроет… что ж… интересно! Может деньги и вправду настолько завладели людьми, что уже ничто не сможет изменить их судьбы… слишком поздно! – Лицо Гедеона приняло суровое выражение. – Приведите сюда Харуна. Живо! А эту – он кивнул на меня – заточить и не спускать глаз. Ястреб, отвечаешь головой. Если надумает бежать – убей.

– Но, господин… Вам не кажется, что лучше сразу…

Гедеон не дал Земфире договорить.

– Подождем, что скажет нам Мыслитель… Впрочем, если твое видение верно, нашему дорогому оборотню рано или поздно придется с ней разделаться. Уведи ее и жди моих приказаний, ястреб. Тебе все понятно?

– Да, господин! – янтарные глаза радостно заблестели, предвкушая скорую расправу. – Пошли! – сильные пальцы как наручники замкнулись вокруг моей кисти и сопровождаемые лязганьем опускающейся двери мы вошли в коридор, очутившись в кромешной темноте.

All about reflections4…

– Ох. Ну и идиот же я!

В своей серой душной комнате Патрик с упоением придавался самобичеванию, что, впрочем, случалось с ним довольно часто в последнее время.

– Зачем, зачем я согласился идти с ними?! Как низко… как пошло… Да и ястреб хорош… Гедеоновская шестерка… Господи… Втроем на одну беспомощную девушку! А Аргельса жаль. Смелый был парень… И судя по всему, не все просто у них с этой Настей… Хотя про Лео много чего рассказывают… Но пожертвовать собой… Хм… Хотя может она и впрямь так важна для белых. Интересно, что эта рыжая рассмотрела в ее будущем?.. Ох…

Лоб Патрика искривили две худенькие морщинки. Перед его глазами снова появилась неизвестная белая волшебница, перед которой он пару месяцев назад так оконфузился, представ в растрепанных чувствах.

Как бы он хотел опять с ней встретиться!..

Каждую ночь он видел ее во сне. Каждый раз, совершая поступки, он думал, чтобы сказала про них она… Патрик не очень-то отдавал себе отчет в том, что с ним происходит. Как и многие юноши шестнадцати лет, он предпочитал объяснять себе жажду видеть другого человека вовсе не влюбленностью и уж тем более любовью, а лишь неким интересом, в случае Патрика сводящимся к более чем странным речям той белой волшебницы, чьего имени он так и не удосужился выяснить. Хотя вот Деф, судя по всему, хорошо ее знал… Интересно откуда? Стоило Патрику упомянуть про свою встречу с ней, папаша так взъерепенился, что казалось разбил бы всю имеющуюся в комнате Патрика мебель, если бы она в ней и правда имелась… Он запретил ему не то чтобы говорить о ней или не дай Бог узнавать ее имя, а даже думать и вспоминать. Ха. Слава тебе Господи отцы пока не имеют монополии на мысли своих детей. Уж этого он у Патрика отнять точно не сможет. Не-а.

Даа. Чтобы сказала эта девушка, если бы увидела ту мерзкую сцену на лужайке? Да впрочем, она наверняка уже знает. И может быть уже проклинает Патрика… А что он мог сделать? Если бы он не подчинился воле Дефа, страшно подумать, как бы тот с ним поступил, не говоря уж о Гедеоне, которому Ястреб никогда не гнушался передавать самые свежие и пикантные вести с полей. Он и так давал ей время убежать, сделав вид, что испугался за отца… Но дурочка ничего не поняла, а может и не хотела, кто ее разберет… Испугался за отца… Интересно, они в это и правда поверили? Неужели Деф так слеп, что считает, будто Патрик будет переживать в случае его гибели… Нет, конечно, он не желает отцу смерти, и способствовать этому вовсе не намерен… Но случись что… Ни одной слезинки, ни одной истинной слезинки не будет на его щеке.

Сцена похищения Насти опять предстала перед ним, обдавая все лицо жаркой волной стыда. Как жаль, что дар Патрика не действует на своих… Некоторое время назад он отказался развивать его полностью, добиваясь парализации не только физических действий противника, но и ментальных… Отказался, потому что знал, тогда его точно не оставят в покое. Тогда его дар станет одним из излюбленных орудий Властителя, каким стал дар отца. Но вот если бы он смог развить его и дальше, вплоть до полного овладения волей другого мага, и смог заставить работать против своих же… Патрик закатил глаза, представляя себе утопическую картину. Отец подходит к нему. Нежно берет за руку. По его лицу катится скупая мужская слеза. Он обнимает Патрика. Говорит ему, как тот сильно нужен ему, как он ему дорог, как он его любит, как он им гордится… Просит прощения… М-да… Это утопия почище коммунизма будет. Совсем уж нереальная. Патрик дернул плечами, спугивая манящие мечты… А что… Может попробовать позаниматься втихаря… хотя нет. Нельзя. Вдруг Земфира ненароком прикоснется и все узнает… Тогда проблем не оберешься.

Юноша окинул взглядом комнату и поморщился. Душная тесная пустота сдавливала его виски. Все здесь было сделано по вкусу Дефа. Жесткая кровать, стоявшая у зелено-серой стены, простой прямоугольный стол на четырех ножках, заумные книги, больше по военной тематике, висевшие на полках чуть выше стола. И все. Даже в собственной комнате Патрик не был хозяином. Деф приложил руку ко всему его существованию. От самого факта, от самого начала этого существования и видимо до самого его конца. Даже сюда они попали вместе! Чем же Патрик так провинился перед мирозданием? Как бы ему хотелось освободиться от отца. Порвать с ним все связи. Не видеть его больше никогда в своей жизни. А если и видеть, то не испытывать никаких чувств, ни горьких, ни радостных. Как бы ему хотелось перестать чувствовать эту странную, больную зависимость от него и от его мнения, которое он презирал, но вместе с тем которое по какой-то необъяснимой причине все же было для него важным, и до сих пор ранило его… Как бы ему вырваться из этих угнетающих оков страха перед собственным отцом… Как же разомкнуть эти цепи?

Патрику стало невыносимо душно в этой комнате, так напоминающей ему тюрьму, тюрьму, созданную отцом, в которой его душа вынуждена была томиться с самого своего рождения. Если уж он не в силах вырваться из воображаемого заключения, то уж существующее физически вполне может покинуть. Хотя бы ненадолго.

Схватив серую растянутую толстовку, в которой молния