Рай. Книга 1 - Джудит Макнот

— Мэтт! — охнула она, закатив глаза, возмущенная такимбесцеремонным вмешательством в ее дела. Мэт согласно кивнул:

— Передай Джоэли привет. Джули поспешно сбежала поступенькам, и помчалась к концу дорожки на свет фар, а Мэтт, обернувшись кМередит, спросил ее о том, что, очевидно, не давало ему покоя:

— Откуда ты знаешь о захвате собственности и нарушенииграниц?

Мередит, откинув голову, любовалась полной луной, висевшей внебе, словно огромный золотой диск:

— Отец много говорил со мной о бизнесе. Как-то у насвозникла проблема, связанная с нарушением границ зоны, когда мы построилифилиал универмага в предместье города, и еще одна, с полосой отчуждения, когдаподрядчик залил асфальтом автостоянку.

И поскольку он задал вопрос первым, Мередит, в свою очередь,спросила о том, что мучило ее вот уже много часов. Остановившись, она сорвалалисток с низко висевшей ветки, безуспешно пытаясь не выказать осуждения.

— Джули сказала, что у тебя степень магистра по управлениюпредприятием. Почему ты позволил мне думать, что не поднялся выше простогоплавильщика, который отправляется в Венесуэлу, чтобы попытать удачи на нефтяныхполях?

— А что заставило тебя считать, что все плавильщики —обычные люди, а магистры — что-то особенное?

Мередит расслышала мягкий упрек в его сливах и вся сжалась.Прислонившись к стволу дерева и чувствуя спиной шершавую кору, она сказала:

— Я похожа на сноба?

— А ты и есть сноб? — спросил он, сунув руки в карманы ивнимательно изучая ее.

— Я… — Она поколебалась, пристально вглядываясь в смуглоелицо, испытывая странное искушение сказать ему то, что он так хотел услышать,но твердо отказываясь от соблазна:

— Возможно.

Мередит не расслышала отвращения в собственном голосе, ноМэтт все понял, и обаяние его неожиданной ленивой улыбки заставило сильнеезабиться ее сердце:

— Зато я сомневаюсь.

Эти три слова доставили ей огромную радость.

— Почему?

— Потому что снобы не заботятся о том, снобы они или нет.Чтобы ответить на твой вопрос, могу сказать: отчасти я скрыл это, потому чтостепень ничего не означает для меня, по крайней мере пока не могу еювоспользоваться. Сейчас у меня множество идей и планов, которые, однако, могутне сработать так, как было задумано. Джули сказала, что многие считают Мэттаслишком замкнутым, и Мередит могла легко поверить этому. И все же по временамона чувствовала себя настолько настроенной на одну волну с ним, что, кажется,могла читать его мысли.

— Думаю, что ты позволил мне считать тебя простым литейщикомеще и потому, что хотел посмотреть, значит ли это что-нибудь для меня. Это…что-то вроде испытания, не так ли?

Мэтт невольно хмыкнул:

— Скорее всего. Кто знает, может, я никогда не поднимусь надругую ступень…

— Но теперь ты возвысился от сталелитейных заводов донефтяных вышек, — пошутила она, смеясь глазами. — Наверное, потому что хотелполучить работу пошикарнее.

Мэтт последним усилием воли противился искушению схватить еев объятия и заглушить смех губами. Она еще так молода и избалована, а онуезжает в чужую страну, где элементарные удобства считаются роскошью. Внезапныйсумасшедший порыв взять ее с собой продолжал терзать мозг — совершенный бред. Сдругой стороны, она такая храбрая, милая и беременна его ребенком. Егоребенком. Их ребенком. Возможно, идея не так уж безумна.

Откинув голову, он тоже поглядел на луну, пытаясь не думатьо навязчивой идее, но тут же обнаружил, что пытается найти самое разумноерешение.

— Мередит, — сказал он, — большинству женатых пар требуетсяне один месяц, чтобы узнать друг друга до свадьбы, а у нас всего несколько днейи меньше недели после свадьбы, когда мне придется отправиться в Южную Америку.Как думаешь, сумеем мы втиснуть пять-шесть месяцев в два-три дня?

— Наверное, — протянула она, сбитая с толку неожиданнойнапряженностью в его голосе.

— Вот и хорошо, — пробормотал Мэтт, почему-то растерявшись ине зная, с чего начать теперь, когда она согласилась. — Что бы ты хотела узнатьобо мне?

Проглотив непрошеный смущенный смех, Мередит оцепенеловзглянула на Мэтта, гадая, ждет ли он вопросов о наследственности, которые онамогла бы задать отцу своего будущего ребенка.

— То есть… — нерешительно начала она, — я должна узнать, небыло ли в твоей семье сумасшедших и нет ли у тебя приводов в полицию?

Мэтт, в свою очередь, едва удержался от смеха, и спритворной торжественностью объявил:

— На оба этих вопроса могу ответить отрицательно. Как насчеттебя?

Мередит серьезно покачала головой:

— Ни безумия, ни приводов.

И тут он заметил, как весело блестят ее глаза, и во второйраз за несколько минут испытал непреодолимое желание схватить ее в объятия иприжать к себе.

— Теперь твоя очередь спрашивать, — напомнила она. — Что тыхочешь узнать?

— Только одно, — объяснил Мэтт с беспощадной откровенностью,упираясь обеими руками в ствол. — Ты хотя бы наполовину так сладка, как ядумаю?

— Возможно, нет.

Он выпрямился и улыбнулся, уверенный в том, что онаошибается.

— Давай поговорим, прежде чем я забуду о том, что мы должнытут делать. В интересах полной истины, — добавил он, когда они повернулись инаправились по тропинке, ведущей к шоссе. — Я только сейчас вспомнил, что имелдва привода.

Мередит остановилась как вкопанная, а он, повернувшись,добавил:

— Когда мне исполнилось девятнадцать.

— Но что ты сделал? — — Дрался. Участвовал в уличныхпотасовках, если сказать точнее. Перед смертью матери я умудрился убедить себя,что если у нее будут лучшие доктора и лучшие больницы, тогда она не умрет. И унее было все самое лучшее. Когда деньги по страховке кончились, отец продалсельскохозяйственный инвентарь и все, что мог, лишь бы оплатить счета. Но онавсе равно умерла.

Мэтт говорил старательно бесстрастным тоном.

— Отец запил, а я не знал, что с собой делать, и многомесяцев после этого каждый день искал, с кем бы подраться, на ком сорватьзлость. И поскольку не мог добраться до Бога, в которого так верила мать, былрад надавать тумаков любому смертному. В Эдмунтоне совсем нетрудно затеятьдраку, — добавил он, сухо улыбаясь, и только сейчас осознал, что исповедуетсявосемнадцатилетней девушке в таких вещах, в которых не признавался никому насвете. И эта самая восемнадцатилетняя девушка глядит на него со спокойнымпониманием взрослой, умудренной жизнью женщины. — Два раза копы успевали вмешатьсяи забирали всех в каталажку. Но в этом нет ничего особенного. Только вЭдмунтоне знают о приводах.