Элитное подземелье - Марина Туровская

Но Татьяна Степановна на меня внимания не обращала, разговаривала сама с собой:

– Естественно, нужно было разобраться с бумагами Кати и найти платы купюр… Это ведь миллионы, миллиарды. И ведь удобно как с Катей и Гришей было… И тут твоя семейка переезжает в ее квартиру.

Татьяна Степановна хотела еще что-то сказать, но запнулась.

Какая же я дура! Ну не мог Леша по личной инициативе познакомиться с хромой девушкой со средними внешними данными! Знала ведь об этом, думала. Но так захотелось счастья, что закрыла глаза на очевидное и поверила в красивую сказку.

– Да, конечно. – Я встала из-за стола. – До свидания, Татьяна Степановна. Вы, когда успокоитесь, позвоните мне, я вас навещать буду.

– Договорились. – Женщина поцеловала меня и посмотрела на сидящего Арсения: – И ты вставай. Наорал, напугал… Иди, Настенька, жди Лешу. Он обязательно объявится.

Я надела шубу, взяла палку, спрятала на груди Стерву и вышла из квартиры.

Около подъезда, в кустах, курил мужчина. Он вышел навстречу, хамовато улыбаясь. Твою мать… Сигизмунд. Трезвый и злой.

– Здравствуй, миллионщица. Я вот подумал над твоими словами насчет наших шефов и решил, что ты права. Скоты они, захребетники. Но ты их озолотила, и теперь моя очередь. Я готов принять от тебя в дар несколько сотен тысяч долларов. Начну какое-нибудь хорошее дело. Фонд организую или колонию для проблемных подростков.

– Сизый, не мели ерунды, и так голова от проблем раскалывается. – Я попыталась обойти Сигизмунда, но он вцепился в мою палку, без которой я еще не научилась нормально стоять и ходить, и прижал меня к себе.

– Сняла уже свою хренотень с коленки? С тросточкой гуляешь? Значит, стала дееспособной. Мне ведь не только деньги от тебя нужны, мне хочется, чтобы у нас было взаимопонимание, чтобы ты орала подо мной от удовольствия, хочется…

– Сизый, не грузи! – Я разозлилась, а потому совершенно его не боялась. – Потом, потом как-нибудь расскажешь о своих сексуальных фантазиях. А денег у меня нет. И были бы – не дала.

Развернув меня и прислонив спиной к стене подъезда, Сигизмунд просунул руки под мою шубу, больно сжал грудь, нагнулся и укусил за шею так, что от боли пришлось заорать. Мне в тон заверещала Стерва, тявкая на придавившего ее Сизого. Укушенная шея онемела.

– Это тебе на память. В следующий раз на тебе будет десять таких укусов. – Сигизмунд оторвался от меня и поспешно ушел.

Стерва на руках тонко жаловалась на боль. Ситуация получилась патовая.

Из подъезда выбежал Ладочников.

– Ты сейчас орала?

– Да. Меня один ненормальный укусил, в шею.

Ладочников внимательно осмотрел укус:

– Еще немного, и он бы тебе мышцы повредил.

Ладочников забрал у меня Стерву и помог подняться по ступеням.

– Кость, этот парень, Сизый, он меня сторожил последние сутки при похищении. Уверена, что он бывший уголовник. И ментов ненавидит, я видела, как он смотрел на них тогда, при моем похищении.

В квартире Костя плотно закрыл дверь. Мила выглянула из кухни, но Ладочников замахал на нее руками, отсылая обратно:

– Иди, Мила, тебе этого слышать не надо. Настя, ты невнимательно слушала. Не было там милиционеров, кроме меня. Андрей вызвал своих людей. К какой организации они принадлежат, сама понимаешь.

– Тогда почему они так бездарно провели операцию по моему освобождению?

– Потому что они не боевики, просто ребята с работы Андрея.

– Но зачем, Костя?

– У Андрея своего спроси «зачем». Он играет в свою игру, и милиция здесь ни при чем.

Я разделась и ушла к себе в комнату. Свет не зажигала, легла на кровать, положила рядом трость, чтоб не искать потом ее на полу, и свернулась калачиком. Меня предали, подставили, использовали… Болела шея. Но именно это отвлекало от страшных мыслей.

Ярко зажегся свет, Костя протянул мне руку:

– Не отчаивайся, Настя, все проходит. Посиди с нами и обязательно делай что-нибудь. Уборку генеральную, напиши письмо, салатик нарежь. Давай руку.

И я пошла на кухню резать салат и делать вид, что у меня внутри нет черной, бездонной дыры.

Мила хохотала над каждой шуткой, а Константин начал рассказывать очередную байку.

Мила слушала Костю, забыв об ужине. А я, покончив с салатом, сидела и ждала чего-то. Хотя чего ждать-то? Спасение утопающих – дело рук…

Промямлила: «Ребята, извините, забыла сделать важный звонок…» Из ящика кухонного стола я достала старую, школьных времен записную книжку, нашла номер дяди Ильи и, соответственно, Андрея, записанный пятнадцать лет назад. В школе у меня еще были иллюзии по поводу родственной любви, но больше я тот телефон в новые книжки не переписывала ни разу.

– Алло. Тетя Маша? Это Настя. Андрей дома?

Пока Андрей подходил к телефону, тетя Маша успела рассказать, как она рада за удачную операцию и надеется увидеть меня в ближайшее время. Еще она начала бесконечный разговор о том, как ее мужчины днюют и ночуют на работе, какие обои подобраны для коридора и какие стройматериалы они отобрали для дачи. Ее монолог перебил Андрей:

– Алло. У тебя все нормально? – спросил он.

– Вроде бы да, – ответила я. – Андрей, очень хочется понять, что же происходит? Ты можешь со мной завтра поговорить?

– Я сейчас приеду.

Мне очень хотелось знать хотя бы половину правды, но сегодня видеть Андрея не было ни сил, ни желания.

– Подожди, у меня гости, – ахнула я.

– Выгони, – приказал брат.

И положил трубку.

Костя смотрел на меня настороженно, Мила – с испугом. Им не хотелось расставаться. Пришлось оправдываться:

– Я позвонила Андрею, хотела поговорить. Он приказал всех выпроводить. Но это, естественно, на вас не распространяется. Костя, как мне с ним разговаривать?

– Сурово. – Ладочников говорил не шутя. – Давай сделаем так. Мы с Милой уйдем ненадолго, посидим в моей машине. А потом зайдем.

Андрей и ребята разминулись в пять минут.

Андрей вошел в квартиру и, сняв уличную обувь, прошел в комнату.

Усевшись в кресло, он нарочито пристально обозрел меня.

Я была в полюбившемся мне атласном халате с глубоким декольте и распахивающимся при каждом шаге до… до того места, откуда ноги растут.

Андрей сразу же оценил покрой халата, в упор уставившись на мои ноги.

– Ты похудела, стала совсем красивой, – констатировал он. Чем, надо признаться, ни капельки меня не порадовал.

Мой брат – породистый парень, во втором классе я была даже в него влюблена. Теперь, кроме напряженного ощущения опасности, никаких других эмоций он у меня не вызывал.