Письма на чердак - Питер Грю

– А как же папа? Кстати, где он?

– На охоте. Ему передать что-нибудь?

– Нет. Не надо. Никому не рассказывай обо мне.

В эту ночь Ищу так и не побывала в лесу. Она пыталась успокоить малышку и уложить её спать. Но крошка, которую звали Алёной, боялась заснуть и потерять маму. Наконец сон всё-таки слепил её глазки. А призрак оставалась с ней до первых солнечных лучей, сторожа её покой.

Таким было знакомство маленькой сиротки и призрака. Ищу привязалась к малышке не меньше, чем та к ней.

В Алёне уже в таком возрасте ясно проглядывал СамСвет, поэтому её отец и бабушка всегда крепко спали, когда Ищу навещала свою названую дочь. Иногда они вместе бродили по лесу. Рядом с призраком Алёна не чувствовала холода и страха.

– Я раньше и не знала, что существуют мамы, – однажды призналась ей малышка. – Но мама есть у всех. Это Настя говорит. Она живёт в городе. Иногда мы там бываем, – стала рассказывать крошка. – Нас отправили играть. На Насте было красивое платье. Его ей сшила мама. Она спросила, шьёт ли мне мама платья. Я и не знала, что у меня должна быть мама, а Настя сказала, что мамы есть у всех.

Царица Защитница внимательно слушала девочку, сердце её больно сжималось. Она никогда не оставит этого человеческого ребёнка. Названая мама не заболеет, ведь призраки не болеют, и не бросит её.

– Я спросила о маме у бабушки, – продолжала малышка. – Бабушка сначала строго запретила говорить мне об этом с папой, а потом сказала, что моя мама – ангел. Её никто не видит, но она всегда со мной. А я видела! Я видела твои следы!

И девочка начала гладить и целовать призрачную лошадь. Ищу обнимала её крыльями и щекотала нежными лошадиными губами.

– Можно мне сегодня с тобой? На Луну? – спросила Алёна, когда призрак собралась уходить.

– Нет, милая, ты ещё мала. Вот когда вырастешь, тогда обязательно.

У Царицы Защитницы уже был СамСвет, а делиться с другим призраком названой дочкой она не хотела. Через год-полтора её СамСвет покинет Тёмный Уголок, и тогда она возьмёт Алёну.

– Я тоже стану ангелом, и у меня вырастут крылья?

– Надеюсь, не скоро, – вздохнула Ищу. – Но не все люди улетают на Луну.

Однажды девочка спросила:

– Мы скоро едем в город. У меня будет новое платье?

– Платье? – переспросила Ищу. – Не знаю.

Малышка погрустнела.

– Ты не будешь шить мне платье, мама?

Ищу растерялась. Она никогда не шила платьев.

– Мамы шьют дочкам платья? – удручённо спросила она.

Девочка закусила нижнюю губу, внимательно посмотрела на грустную лошадь и вздохнула.

– Ты не знаешь, что должны делать мамы?

– Я плохая мать, – со стыдом призналась Царица Защитница.

– Почему ты не знаешь? Ладно, сейчас я тебе расскажу. Настя говорила, что делают мамы. У неё хорошая мама. Я сейчас вспомню.

Девочка нахмурила лоб.

– Мамы шьют платья и вяжут носки. Пекут пироги. Ласкают и обнимают. Мама защитит от всего плохого. Мама. Она самая красивая. Мама. Она единственная. И мама знает всё, всё, всё.

– Будет у тебя платье. Самое красивое, – сказала Ищу, выслушав девочку.

На следующую ночь она подарила названой дочке изумительное платье. Лёгкое, как паутина, серебристо-голубое, как лунная пыль на следах призраков.

Родные девочки были удивлены и напуганы. Бабушка подумала, что у них завелась нечистая сила, и отправилась в деревню за попом. Ехать в город в этом платье Алёне, конечно, запретили. А когда девочка попыталась рассказать о маме, её грубо прервали. Алёна поняла, что о маме слышать не желают и её не ждут. Она огорчилась, но смирилась. Когда-нибудь мама заберёт её с собой на Луну…

Ищу не уставала корить себя за то, что потеряла девочку. Но она всё равно не могла предвидеть… Спасти…

Алёна неожиданно, нелепо, случайно утонула. Весной.

Сначала Ищу не могла понять, куда исчезла её дочка. Она приходила каждую ночь, но постель пустовала, а потом и вовсе пропала.

Из плоти и крови, во всём великолепии белой крылатой лошади предстала она перед отцом Алёны с вопросом, куда подевалась девочка. Он, дрожа от ужаса, бессвязно рассказал, что дочь его утонула.

Беда не приходит одна. И вскоре сгорел маленький домик, в котором призрак, не желая мириться с человеческой смертью, ждала свою названую дочь. Её малышка с родинкой-сердечком на щеке не может просто так умереть. Она где-то ждёт свою маму. Ждёт, когда она придёт за ней. Ищет её мерцающие следы.

Её крошка ещё слишком мала. Ей ещё рано обретать крылья и жить на Луне, посыпая искрящейся пылью следы названой матери.

* * *

– Бархата, – спросила я на обратном пути, – СамСветы искали Алёну?

– Искали… Но вы не ищите.

– Почему? Ведь Царица Защитница просила.

– Прошло много времени. Люди столько не живут, – ответила Бархата. – Но Ищу всё надеется и просит нас приводить к ней каждого СамСвета.

От этих слов стало грустно. Значит, бедной Ищу никогда не отыскать свою названую дочь. Всё напрасно. Призраки живут гораздо дольше людей. Время лечит. Сколько Ищу потребуется времени, чтобы забыть и отпустить свою Алёну?

– Бархата, у призраков бывают дети? – спросил Гном.

– О! Это великий дар, – вздохнула Бархата.

Мы снова пролетали мимо развалин цвета лунного камня. Два призрачных облачка сидели на руинах башни.

– Жизнь призраков длинна. Болезни – большая редкость. Несчастных случаев почти не случается. Природа нашего мира тоже мудра, поэтому ребёнок – это огромное счастье, о котором мечтают все, а получают лишь единицы. Поэтому призраков всегда мало. Ищу обожала это человеческое дитя. Когда малышки не стало, она обезумела от горя. Она заставляла всех СамСветов днём в человеческом мире искать свою названую дочь, а ночью этим занимались призраки. Она злилась, выпрашивала у призраков чудо-камушки, чтобы дольше находиться в Задорожье, и даже чуть не перешла на сторону Воров. СамСветы пугались и быстро покидали наш мир. Воры чувствовали, что мы слабы. Они ждали Ищу. Но наша Царица наконец очнулась, и безумство сменилось тоской. Но она всё ещё пытается найти названую дочь и поэтому каждому новому СамСвету рассказывает свою историю.

На руку упала снежинка. Я вытянула ладонь, ловя ещё одну. И вот пошёл снег. Хоть в Тёмном Уголке он был не первым, но почему-то именно в этот день от него стало уныло.

– Скоро зима, – грустно сказала я. – Во всех мирах.