Смерть особого назначения - Виталий Романов

– ...нехорошее, – не удержавшись, Кирилл закончил фразу вместо командира пятьдесят пятой.

И опять замер по стойке «смирно». Генерал-лейтенант вытаращился на офицера, но ничего не сказал по поводу его смелого выступления. Видимо, посчитал, что ситуация отнюдь не содействует прочистке мозгов – «Москит» отправляют туда, откуда вернуться почти невозможно.

– Так, хорошо! – вместо этого объявил Кравец. – Главное уяснили. Еще вводная: с вами пойдет дрогл Уарн!

Вот теперь в глазах Соболевского появились и удивление, и мученическая тоска – почти на уровне зубной боли.

– Вы отрицательно относитесь к дроглам, майор? – уточнил генерал-лейтенант, среагировав на гримасу офицера.

– Никак нет, сэр... – Соболевский поколебался, прежде чем объяснять. – Нет, но... Я не понимаю цели... Дроглы ничего не смыслят в технике. На разведкорабле – это... как пятое колесо в телеге... это как третий глаз во лбу, который...

– Вот именно, третий глаз! – перебил Кравец. – Отличное сравнение, майор! Вам бы не помешал третий глаз, который умеет видеть в темноте? Правда? В туманности наши локаторы бессильны. Там помехи от «глушилки» фринов настолько велики, что автоматические бортовые навигаторы – бесполезная груда металла и радиодеталей. Там можно рассчитывать лишь на собственные глаза – на визуальный анализ обстановки, а еще на опыт, интуицию, чутье. Кстати, майор! По нашим экспертным оценкам, сами фрины ничуть не страдают от работы комплекса РЭБ. Их корабли используют гравилокаторы для ориентации в пространстве, то есть распознавание обстановки производится с помощью слабых гравитационных волн. На том же принципе основана и радиосвязь пришельцев. Впрочем, какая это радиосвязь? Это грависвязь!

– А при чем здесь дрогл, сэр? – не понял Соболевский.

– Дрогл Уарн – очень сильный ментат, – пояснил Кравец. – Один из самых мощных на планете Одонк, на которой фрины полностью уничтожили колонию наших союзников. Вся семья Уарна погибла, и он мечтает поквитаться с лютыми врагами. Говорит, он и раньше считался одним из лучших ментатов Одонка, а сейчас – от боли, от пережитого шока – его способности резко усилились, вместе с ненавистью. Он поможет вам, майор, в поисках системы РЭБ! Третий глаз! Тот, который видит там, где бессильно человеческое зрение!

Соболевский помедлил, не зная, что ответить.

– Приведите Уарна! – распорядился Кравец.

Двери распахнулись, и через порог шагнул гномик с печально обвисшими лопухами ушей. Он был таким маленьким и несчастным, что у Соболевского вдруг – ни с того ни с сего – в душе шевельнулась жалость к чужаку, потерявшему все. Майор уже хотел возразить командиру пятьдесят пятой: мол, не стоит отправлять этого страдальца с нами! Сами справимся, просто будем осторожнее, чем экипаж Зули. Но тут в голове Соболевского прошелестел чужой голос:

«Не надо, человек. Не надо, прошу. Возьми меня с собой...»

Кирилл изумленно вытаращился на дрогла. Губы гномика не шевельнулись, но Соболевский мог дать голову на отсечение, что слышал голос Уарна! Майор смотрел в глаза дрогла, а тот – в глаза человека.

«Возьми меня с собой, Кирилл. Пожалуйста. Пожалуйста...»

И столько мольбы почудилось в этой странной просьбе... сердце Соболевского вдруг сжала ледяная тоска... Чужая страшная боль, загнанная глубоко внутрь, спрятанная от посторонних глаз, – она только на секундочку прорвалась наружу, но даже этого было достаточно, чтобы человек потерял равновесие, покачнулся – такое творилось в душе Уарна.

Соболевский почувствовал страдание дрогла и ужаснулся. Такую боль невозможно было терпеть, никто из людей точно не смог бы...

А дрогл стоял, молча глядя на Кирилла. И майор повернулся к генерал-лейтенанту Кравцу:

– Есть! Разрешите выполнять?

Фрины были за спиной. Гайгер и Поулеску тащили карателей за собой, изматывая их, но не позволяя приблизиться на дистанцию прямого выстрела. Лишь когда из-за линии горизонта начало медленно подниматься светило, Стефан догнал Тадеуша, шедшего первым, придержал его за плечо.

– Стоп! – сказал капитан в ответ на немой вопрос спутника. – День начинается...

Старший лейтенант понял без долгих объяснений. По всем раскладам, «Каракурт» уже должен был подобраться к гарнизону. Время гонок по болотам прошло. «Анаконда» выполнила поставленную задачу: отвлекла на себя внимание фринов, связала боем силы противника, уничтожила в ночных столкновениях немалую часть карательного отряда.

Они сделали все, что могли, лишь бы «Каракурт» беспрепятственно подошел к захваченным батареям «Вулканов». Они сделали почти все, оставалась самая малость...

Тадеуш обнял Стефана, хлопнул по спине. Он хотел многое сказать товарищу, хотел, только слова не шли. Не было нужных слов.

Капитан Гайгер и сам знал, что творится в душе Поулеску.

– «Анаконда» умирает... – тихо начал Стефан.

– ...но душит врага, – закончил их нехитрый девиз Тадеуш.

Они пожали друг другу руки и разошлись в две стороны от тропы, отыскивая наилучшие позиции для стрельбы.

Поулеску принялся устраиваться между невысоких кочек. Он расчистил перед собой широкий сектор обзора, уничтожив мешавший кустарник, затем подтащил пласты мха, получше маскируя собственную позицию.

«Остается надеяться, что Эспозито и его команда сделали то, ради чего мы прибыли на Саванг...» – подумал Гайгер, аккуратно выщипывая листву. Он, в отличие от Тадеуша, не мог залечь между холмиками. С его стороны не было подходящих возвышений, а потому капитан просто укрылся за кустами, саперной лопаткой снял пласты полужидкой грязи, искренне помолился о том, чтобы стрелковая ячейка не наполнилась водой за пару-тройку минут.

Покончив с обустройством позиции, Стефан занялся «косметикой». Капитан не снес под корень чахлые растения вокруг себя, решил сохранить их как прикрытие. Конечно, считать это серьезной преградой для шаровых молний было глупо, но на какое-то время растительность могла спрятать его от чужих глаз. А это все, что требовалось Стефану: он хотел подпустить фринов поближе – так, чтобы сам мог фиксировать цели, но оставался невидимым для врага.

Закончив с приготовлениями, капитан подал тихий сигнал товарищу: будто небольшая местная птаха, просыпаясь на рассвете, пропела что-то новому дню. От Тадеуша пришел ответ: старший лейтенант тоже был готов к последнему бою «Анаконды».

Услышав птичью трель, Стефан с мрачной усмешкой посмотрел в ту сторону, откуда должны были появиться преследователи.

– Давайте! – тихо пробормотал он. – Концерт на бис, по заявкам зеленых поганок!

Он еще успел подумать о Руди Вебере, который вместе с майором Эспозито месил грязь где-то в другой части болота, а потом в окошке, проделанном в листве, появились силуэты чужих солдат, и Стефан отбросил посторонние мысли.

За ночь фрины стали гораздо осторожнее: капитан не мог не отметить этого. Каратели научились уважать врага, теперь они не перли вперед скопом, дорогу проверяла головная группа, состоявшая из трех человек. Чуть позади, по обе стороны от нее, двигались группы поддержки, на вооружении которых, как предполагал Стефан, находились стволы, способные посылать во врага энергетические шары.