Точка росы - Дмитрий Черкасов

“Я большой крутой мужик! — напевал он про себя. — Тетки от меня в восторге! Я классно вожу машину и завтра состригу кучу бабок!”

Его лицо отражало нетерпеливое предвкушение ужина и расслабухи на диване. И никаких глобальных вопросов!

Хорошее настроение не покинуло его даже тогда, когда он дошел до своей лестничной площадки и увидел, что дверь в его квартирку не заперта, а из щели пробивается луч света. Он почему-то, безо всяких на то оснований, решил, что это чей-то дружественный розыгрыш и его ждет приятный сюрприз. Довольно улыбаясь в предвкушении, Тыбинь широко распахнул дверь и поспешно вошел.

Сюрприз, действительно, ждал его. Только не из приятных.

В его маленьком, чистеньком, обустроенном жилище, в его святая святых, царил полный беспорядок. Все было сдвинуто со своих мест. Табачный дым стоял коромыслом, реял синими клубами под люстрой. Телевизор надрывался во всю ивановскую. Журнальный столик из угла был выдвинут на середину комнаты. На нем красовалась батарея разнокалиберных бутылок с яркими этикетками, лежали пакеты с закуской. Вокруг столика, не сняв верхней одежды, не разувшись, сидели трое мужчин. Они играли в карты, курили и стряхивали пепел прямо на пол. Один был очень полный, просто жиртрест, с красными пухлыми щеками, маленькими глазками и носиком кнопкой. Второй был молодой, бритоголовый, с мощной волосатой шеей и длинными грязными руками с обкусанными ногтями. Третий незнакомец был маленьким, изящным, женоподобным. Он был одет в длинное пальто, шею укутал шелковым шарфом, обмотанным вокруг горла, и курил дамские мягкие сигареты с ментолом.

— О-о! Наконец-то! — вскричал жиртрест и убрал ноги в грязных ботинках с края стола. — Мы тут все слюной изошли! Друзья, хозяин пришел! Знаменитый сыщик города Питера сейчас поведает нам о своих приключениях за бутылкой абсента! Мы все хотим познакомиться с настоящим Мегрэ! Просим, просим!

Бритоголовый здоровяк, не меняя позы и держа карты веером, посмотрел на Тыбиня исподлобья. Маленький же бросил свои карты на стол, вскочил, оправляя пальто и шарф, прихорашиваясь.

Тыбинь медленно вертел головой, осматривался. Улыбка его пропадала, таяла на глазах по мере того, как он убеждался, что никого из присутствующих не узнает. Он осторожно поправил криво стоящий стул, вздохнув, поставил на него пакет. Желанный ужин отодвигался на неопределенный срок.

— Ритка, тащи стаканы! — закричал жиртрест, большой полной рукой с перстнем хватая сверху за горлышко маленькую пузатую бутылку. — Я требую продолжения банкета!

Он при этом жадно сглотнул слюну — видно, и впрямь проголодался.

На кухоньке, в узком проходе, кто-то появился. Тыбинь поглядел через плечо и увидел смеющуюся мордашку Риты. Она виновато улыбалась, как напроказивший ребенок, и пожимала худыми прямыми плечами. На ней был надет фартук Тыбиня.

Тут-то хорошее и светлое настроение покинуло Старого окончательно. Сделав шаг назад, он за спиной настежь распахнул дверь на лестницу и, показывая в дверной проем пальцем, крикнул внезапно охрипшим голосом:

— Пошли вон! Все! Быстро!

Если бы здесь были его разведчики, они онемели бы от изумления. Чтобы Тыбинь кричал, такого еще никогда не было! Это могло означать только одно: Старый дошел до полной кондиции и может взорваться в любой миг, как паровой котел. Хрип, вылетающий из его могучих легких, напоминал угрожающий свист воздуха высокого давления.

— Это не по понятиям, братан, — недобро блестя глазами, начал бритоголовый. — Мы тебя тут ждем, проявляем уважение, а ты к нам так нехорошо относишься! Ты должен будешь...

При этом он начал вставать, картинно потягиваясь, и одновременно сунул руку под куртку. Закончить фразу он не успел, потому что котел взорвался. Нечленораздельно взревев, пытаясь изрыгнуть все ругательства одновременно. Старый кинулся вперед, опрокинув и сломав столик, и ударил здоровяка сверху вниз в челюсть. Тот сложился как кукла и без чувств плюхнулся задом на диван, уронив лицо в колени. Тыбинь мгновенно развернулся, ухватил вскочившего на ноги жирного за лицо железными пальцами и принялся колотить его затылком о дверной косяк, выкрикивая:

— Пошел вон из моего дома! Пошел вон! Пошел вон!!!

Адреналин, вброшенный в кровь, требовал разрядки и выхода.

Он вытолкал жирного спиной вперед через крошечную прихожую на лестницу. На пухлой физиономии толстяка багровыми кровоподтеками отчетливо отпечаталась его пятерня. Маленький, побледнев от испуга, бочком прошмыгнул мимо, волоча за собой портфельчик. Края шелкового шарфа мелькнули в воздухе. Трясущимися от ярости руками Михаил схватил за ворот и пояс джинсов поникшего на диване крепыша и, заорав от натуги, выбросил его через дверь на лестницу, головой прямо в живот отряхивающемуся толстяку. Бритоголовый уже приходил в себя, но не понимал происходящего.

Не удовлетворившись достигнутым. Старый выбежал из оскверненной квартирки и пинками в зад погнал всю компанию вниз по ступенькам, продолжая кричать:

— Пошли вон из моего дома! Вон!!! Вон!!!

Все другие слова вылетели у него из головы, осталась лишь эта фраза. Он уже очень давно так не выходил из себя.

Взбежав наверх и задыхаясь, он сгреб со стола питье и закуски и с ревом спустил все это в мусоропровод на лестнице. Бутылки, побрякивая, полетели по трубе и со звоном разбились внизу.

Утомленный беготней по лестничным маршам, он вдруг обмяк и, устало покачиваясь, вернулся домой. Осторожно запер дверь, поцокал сокрушенно языком, развел руками. Перешагнул через обломки столика к окну, открыл форточку. Пахнуло морозной свежестью. Синяя пелена потянулась в черную темень неба.

Кто-то нежно засмеялся у него за спиной. Он обиженно оглянулся, пряча слезы в глазах. Ему было очень горько.

Рита, на цыпочках обходя сломанный столик, приблизилась и обняла его за толстую шею.

— Ты мой бычок! — ласково сказала она. — Как хорошо, что ты их прогнал! Ну, чего надулся? Ой, грибы распустил... — она длинным лиловым ногтем потренькала на его губах, как на струнах. — Ты мой маленький... ты мой бедненький... не плачь. Я тебя пожалею... Мы починим столик или купим новый... ничего страшного...

Тыбинь стоял, хлопал глазами, точно охваченный столбняком. Здравый смысл показывал ему, что именно эта вертлявая шалашовка виновата больше прочих. Это она затащила к нему в дом такую странную компанию, неизвестно чего наплела, наобещала ни в чем, в общем-то, не повинным мужчинам. Но он не стал слушаться здравого смысла.

Ему приятно было стоять, когда она гладит его по щекам и жесткому, загрубевшему от долгого пребывания на улице лицу. Он готов был зажмуриться и урчать от удовольствия. На душе стало вдруг тепло, спокойно, и все произошедшее представилось смешным пустяком, не стоящим внимания. И действительно, чего это он так разошелся? Он прикрыл глаза и с удовольствием слушал ее легкий голос, болтающий всякую чепуху.

Она совершенно не боялась его. Разве виноватый может не бояться?