Удивительное путешествие Полисены Пороселло - Бьянка Питцорно

– О, гусыня! Это правда? А можно я посмотрю? Никогда в жизни не видела гусей, – она воодушевленно захлопала в ладоши.

Полисена недоверчиво взглянула на принцессу. Неужели она издевается над ними? Как одиннадцатилетняя девочка может не видеть гусей? Ну, если бы медведя или обезьяну, то это еще можно понять. Но гусями-то кишат все лужайки и деревенские улицы.

Изабелла восторженно продолжала:

– Я и поросенка никогда не видела, до сегодняшнего утра! – Она заметила недоверчивый взгляд Лукреции. – Я хотела сказать, живого гуся и живого поросенка. Живого и сырого. Знаю, в деревнях подданные выращивают их в большом количестве. Но я-то никогда не была дальше Маломира.

– Значит, вы и обезьян не видели, – сочувственно предположила Полисена.

– Видела, причем разных видов. Принц Прянкиджади в прошлом году привез мне из Индии целых пятнадцать. Но эрцгерцогиня Теодора не желает видеть зверей в доме и отправила их в пристройку, вместе с леопардами, райскими птичками, крокодилами, жирафами, пингвинами, слонами и китами. Подарками всех тех, кто просил моей руки.

У Лукреции возбужденно заблестели глаза, когда она услышала столько названий экзотических животных. Какое бы представление она с ними устроила!.. Голос принцессы прервал ее фантазии:

– Послушайте, но раз вы артисты, почему устроились пажами?

– На самом деле, мы приехали на состязание, устроенное королевой, вашей матерью…

– Мы хотели вас рассмешить.

При этих словах Изабелла со слезами бросилась на постель:

– Ах вы бедные! Вас же посадят в тюрьму! Как жаль! Вас запрут в гадких темных камерах, покрытых плесенью, с пауками и мышами, в дворцовом подземелье…

– Ну почему вы так пессимистичны, Ваше Высочество? – возразила Лукреция. – Мы надеемся победить. Ведь вам бы хотелось снова улыбаться?

– Это невозможно. Невозможно! – всхлипывала принцесса. Потом, схватив Полисену за руки, сказала: – Даже не пытайтесь. Попросите вычеркнуть вас из списка, пока не поздно.

– Так вы это нарочно делаете! – недовольно протянула Лукреция. – Значит, это не болезнь, а вы сами не хотите приложить ни капельки усилий. Это по вашей вине столько несчастных брошено в подземелье.

– Неправда, я не виновата! – защищалась Изабелла. – Я и вправду не могу больше улыбаться. Это совершенно не в моей воле.

– Но отчего? Ведь есть же какая-то причина!

– Ах, если уж об этом зашла речь, то таких причин сотни… Начиная с эрцгерцогини Теодоры, – ответила Изабелла.

– Но почему вы живете с ней, а не с матерью? – перебила ее Полисена. С первого же дня у нее сложилось впечатление, что королева, хотя и не была в курсе подмены новорожденной, непонятным образом догадывалась, что Изабелла ей чужая, незаконно претендующая на трон, и поэтому не могла ее любить. Полисена думала, что именно это заставило королеву выбрать другие покои.

– Пока мой отец был жив, – объяснила Изабелла грустным голосом, – я жила вместе с королевой. Спала рядом с ее комнатой, видела ее каждый день, обедала вместе с ней. Когда мы принимали послов или приветствовали народ с балкона, моя мать держала меня на руках. Потом, когда я стала слишком тяжелой, она держала меня за руку, крепко к себе прижимая. И когда не было никаких официальных дел, она была со мной. Сидела рядышком на ковре и играла, рассказывала мне о разных вещах, смешила меня, мы с ней боролись, а потом она крепко-крепко обнимала меня…

В точности как Джиневра Доброттини со своими дочками. Не обращая внимания на то, что одна из них, старшая, была самозванкой. «Какие же они глупые, эти мамы! – подумалось Полисене. – И купеческую жену, и королеву легко ввести в заблуждение поцелуем или улыбкой!»

– Мама обожала меня, – продолжала свой рассказ Изабелла. – В те времена у нас было немного дел. На военные парады и шествия, заседания министров и публичные казни ходил мой отец. А когда его не было дома, он оставлял вместо себя брата, который потом стал правителем.

– Каким был ваш отец? – не успокаивалась Полисена. Как же печально, что он умер и она никогда его не увидит! Он-то наверняка не поддался бы чарам маленькой самозванки. – Он любил вас так же, как мама?

– Он был королем. Я его не очень-то часто видела. Но он мной гордился, гордился тем, что я унаследовала голубые глаза рода Пичиллони, в то время как у матери они были черными. Он говорил, что ни за что бы не променял меня ни на кого другого, даже на наследника-мальчика.

«И ведь не знал, что ты как раз и была другим ребенком. Что подмена уже произошла…» – злилась про себя Полисена.

– А дядя-правитель тоже вас любил? – ехидно спросила она.

– Очень. Он, бедняжка, овдовел и потерял единственную дочь моих лет. Мама говорила, что он так меня любит, потому что я напоминаю ему его девочку.

«Ну и лжец!» Представив себе, как жестоко обманул родных этот мошенник, Полисена задрожала от негодования. Как же ловко ему удалось обвести всех вокруг пальца и лгать Изабелле, которая ни о чем не подозревает!

– С тех пор как умер отец, – печально продолжала принцесса, – все изменилось. Министры и вельможи поручили дяде управлять страной от моего имени, пока я не достигну двадцати лет. Но на самом деле главой государства являюсь я. Поэтому у меня должны быть отдельные покои, собственная свита и дама-компаньонка, которая в совершенстве знает этикет и следит, чтобы я не совершала ошибок.

– Разве этого не может делать мать?

– Нет, у нее другие обязанности. У нее тоже есть своя свита и свои покои. И потом, она была бы слишком великодушной. Я так плакала, когда нас разлучили! Мы видимся только во время церемоний. Вот уже три года, как мы ни разу не были с ней наедине и не разговаривали друг с другом. Когда изредка она навещает меня, с нами всегда эта старая ведьма, эрцгерцогиня Теодора! Она не отпускает меня ни на шаг. Ходит за мной даже в туалет – как же, вдруг кто-нибудь устроит заговор и покушение на мою жизнь! Мне даже дышать не позволено без ее ведома!

– Ничего не понимаю! – негодовала Полисена. – Вы же королевская дочь и не обязаны никого слушаться. Напротив, это вы должны командовать и требовать послушания.

Изабелла вздохнула:

– Я еще не очень хорошо знакома с этикетом. Правитель утверждает, что я должна слушаться эрцгерцогиню до тех пор, пока не выйду замуж. А потом, верно, должна буду слушаться мужа, потому что он станет королем, а значит, у него будет больше власти и влияния. Теперь понятно, почему я не могу улыбаться?

– Я бы не перенесла всего этого! – с возмущением заявила Лукреция. – Почему вы не протестуете, Ваше Высочество?

Глаза у Изабеллы наполнились слезами.

– В детстве я пыталась сопротивляться, – сказала она. – Но эрцгерцогиня тут же заставила меня раскаяться.