Война Москвы и Твери. Правда о рождении России - Алексей Шляхторов

В 1375 году, после нового и уже откровенно комедийного и шутовского получения Михаилом Тверским нового ярлыка на Великое княжение Владимирское и нападения тверских войск на Торжок и Углич, Дмитрий Иванович двинул на Тверь войска. Это были соединённые силы Северо-Восточной Руси, Смоленского, Брянского и Верхнеокских княжеств. 29 июля в Волоке произошёл сбор сил Северо-Восточной Руси, а также Смоленского и Брянского княжеств, ранее зависимых от Великого княжества Литовского. 1 августа союзники взяли родовое владение Михаила Микулин, а 5 августа осадили Тверь. Под Тверью к союзникам присоединились новгородцы. Через Волгу было построено 2 моста. Во время первого штурма (с использованием таранов и примётов) была подожжена башня, но осаждённым удалось потушить пожар, а во время предпринятой затем вылазки уничтожить осадные орудия. Осада затянулась, но союзники наносили тверским землям большой ущерб: взяли Зубцов и Белый Городок, уводили в плен жителей. Последовавшее затем движение войск Ольгерда в направлении Твери и затем их возвращение без столкновения с противником трактуется историками как неудачная попытка помочь Михаилу Тверскому – в нарушение условий мира 1372 года. Впрочем, некоторые считают, что фактически Ольгерд разорил Смоленское княжество за участие его войск в походе на Тверь. Но если это так, то он только нажил себе нового врага – князя Смоленского. И потеряв несколько княжеств и земель на Десне и Верхней Оке, дедушка проиграл войну юному московскому драчливому князю. Для Твери ФАКТИЧЕСКИ тоже всё было кончено: Михаил вынужден был признать себя младшим братом московского князя, оформить с ним антиордынский союз и отказаться от претензий на Кашин (до 1382 года). Но и при Тохтамыше все попытки Твери хоть как-то на что-то в раскладе сил России повлиять ни к чему существенному не привели. Михаил Тверской признал себя младшим братом Дмитрия Московского. Также был оформлен антиордынский союз, причём не только оборонительный, но и наступательный, инициированный Москвой: «а пойдут на нас татарове али на тобе, нам с тобою иде противу их; аще мы пойдём на татар, то тебе единою с нами поиде противу им» [349].

Несмотря на договор, тверские воины ни в Вожской, ни в Куликовской битвах так и не участвовали. Согласно доминирующей сейчас версии данная победа закрепила за Москвой статус идеологического центра русских земель. Сделав – несмотря на поход Тохтамыша – Великое княжество Московское и Владимирское де-факто независимым от Орды, хотя и продолжавшим признавать даннические отношения. И это в целом так. Еще одной причиной битвы на Куликовом поле называется желание диктатора Мамая воспрепятствовать торговле московских купцов с крымскими негоциантами. В боевой поход московский князь взял десять сурожских торговцев. Видимо, они видели свою выгоду в происходящем. И то, что войны Мамая перекрыли Дон, по которому ходили и московские «сурожане» до Азова и Крыма, вызывало прямую угрозу свободной торговле в этом направлении. Но это могла быть ещё одна из причин, не самая главная. Здесь мы также не будем вдаваться в противоречия по месту сражения. Нам важно вот что. В битве с Мамаем погибло примерно шестьдесят процентов командного состава нашего войска и около трети всех воинов. Позднее Тохтамыш сумел объединить расколотую Орду и уже через пару лет отправился разбираться с русскими. Город сожгли. Но Тохтамыш от Москвы быстро отступил после первых же ответных ударов [350]. Ещё версия. И тоже весьма логичная. Дмитрий Донской всего лишь защищал татарского царя от самозванца и узурпатора Мамая. Их оппоненты разумно спрашивают: а почему же тогда Тохтамыш атаковал через два года Москву? И почему тогда хан так быстро просто бежал назад, в степь, через 4 (четыре) дня после первого же реального столкновения под Волоколамском с войском князя Владимира Андреевича? Положившего в первом же бою 6000 царских воинов. Хан вообще наказывал своих нерадивых слуг или бегал от них? Или делал и то, и другое, как и что получится, по обстановке? И почему мы не знаем списка побитых знатных людей в 1382 году при взятии Москвы? Но самое главное: когда на тебя идут стеной, как в 1380 году, и сильный удар, грозящий разорением, уже неотвратим, тебе вообще нет дела, чьи права ты при этом и от кого защищаешь. Твоя главнейшая задача – защитить свои земли, свою рубаху. Ведь где были легитимные Цари до Вожского сражения 1378 года, когда на земле осталось 5 погибших темников Мамая? Правильно, за Волгой. И сдвинуть Мамая они не могли, пока тот не поссорился с Москвой и её уже опытным, одолевшим дедушку Ольгерда князем Дмитрием.

Далее поход Тохтамыша был триумфальным, но его «результаты» – довольно скромными. Мощь Московского княжества отнюдь не была подорвана, хотя внешнеполитическое положение его серьёзно ухудшилось. Осенью 1382 г. к Дмитрию от Тохтамыша пришёл посол Карач с вызовом в Орду. Однако Дмитрий не торопился. Только весной 1383 г. он отправил туда своего сына Василия, «а съ нимъ бояръ стареиших». Это всё, вместе с проведёнными переговорами, решило дело. Михаил Тверской, кстати, решивший, что, может, появился снова шанс, ярлыка на Великое княжение Владимирское не получил, удовлетворившись возвращением под его власть Кашинского удела. Очевидно, сыграл свою роль и тот факт, что Тохтамыш уже готовился к войне с Тимуром – и ему было невыгодно идти на открытую конфронтацию с сильнейшим вассалом. Это ханы-клоуны, марионетки Мамая, могли слать ярлыки в Тверь рулонами и чемоданами. Тохтамыш же стал легитимным ханом. Поэтому и ярлыки он мог и должен был выдавать только реалистические. Получил Донской де-факто полную политическую независимость, ушёл от реального вассалитета, хоть и весьма мягкого. Значит – как оборот компромисса – и князь Тверской тоже получил – формально – титул Великого князя Тверского. А реально – город Кашин, второй город Тверского княжества, из-за которого было столько копий сломано. НО – получил только это. Однако Дмитрию Донскому пришлось взять на себя обязательства по уплате дани за 1374–1380 годы. До её выплаты Василий Дмитриевич оставался в Орде на положении заложника. Очевидно, Тохтамыш опасался новых проявлений нелояльности со стороны великого князя Дмитрия. Впрочем, в 1385 году Василию удалось бежать. Но результаты этого визита в Орду не ограничились только восстановлением «статуса кво». Об этом мы можем судить по двум документам: «докончанию» Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем 25 марта 1389 г. [ДДГ, 13. № 11] и его духовной грамоте (завещанию), написанной незадолго до смерти 19 мая 1389 года. В завещании Дмитрий Иванович передаёт своему сыну Василию власть не только над Московским княжеством, но и над Великим княжеством Владимирским («А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, великимъ княженьем»). Такой пункт не мог быть внесён в завещание без предварительного согласия Золотой Орды. Таким образом был завершён важный процесс фактического слияния Московского и Владимирского княжеств, приведший к формированию геополитического ядра будущей России. В обоих документах впервые фиксируется надежда на возможное прекращение выплаты дани (духовная грамота: «А переменитъ Богъ Орду, дети мои не имуть давать выхода в Орду, и который сынъ мои возмет дань на своем уделе, то тому и есть»). Итак, конкретные политические последствия Куликовской битвы оказались неоднозначными. Разгром Мамая ускорил восстановление единства Орды, а понесённые русскими войсками потери ослабили партию Великого князя против и хана Тохтамыша, и тех князей, которые не пошли воевать на Дон и сохранили свой кадровый состав дружин. Однако, во-первых, фактическое признание Ордой своей неспособности поколебать главенствующее положение Москвы в Северо-Восточной Руси явилось результатом именно суммы Куликовского сражения, взятия Москвы 1382 года и боя у Волоколамска через несколько дней. Простой логический посыл: ты взял столицу – грабь вокруг. Ну всяко не 3–4 дня, да? Тебя ударили под уездным городишком – ударили по твоему авторитету хана. Тем более – бей, ломи и ещё грабь! Но вместо этого – быстрый уход. С заложниками – не вышло. Ушкуйники стали кусать земли хана. Продолжали захватывать города [351]. Но они не были креатурой Дмитрия. Ими больше управляли в Новгороде. Поэтому Донскому тоже было не очень выгодно и приятно разыгрывать карту мстителя. Да тут ещё и драчливый, умный и доблестный Олег Рязанский свою войну с Тохтамышем устроил [352]. И поэтому Великий князь и хан договорились: дань остаётся прежней. А ярлык на Великое княжение теперь – навсегда у Московских князей. Весьма реальный компромисс. С обеих сторон. Плохо только и, если честно, очень даже плохо – было то, что Тохтамыш, скорее всего, переоценив свои силы, влез в войну с Тамерланом. Тот не стал мстить нам, Литве, Казани. Но он разбил Орду и разгромил её города на Нижней Волге и в Крыму. Реально ослабив золотой век волжской торговли. А восстание гуситов в Чехии через 25 лет (началось в 1419–1420 годах), в которой – и рядом с которой – находились серебряные рудники Ганзы, нанесло по нему новый удар. И снова торговля (хотя она и продолжала оставаться доходной) волжская расцвела уже при Иване Грозном, восстановившем путь Астрахань – Архангельск (ибо на Балтике стало тогда сложнее из-за роста политических конфликтов). Заметим, что Тверь снова смогла утвердиться как богатый торговый город. Об этом уже говорилось в начале рукописи, при описании состава экспедиции Афанасия Никитина: там больше всего было москвичей и тверичей – по 6 человек.