Остров искушений: Нереальное шоу! - Мара Брюер

Но я добежал. И, кроме того, изловчился перескочить препятствия: здесь устроили настоящее кладбище старой техники. Я обернулся и увидел, что за мной гонятся трое. Я бросился вперёд. Увидев Эву, перелезавшую через забор, я решил не следовать за ней. Может, я смогу отвлечь тех троих, и ей удастся скрыться.

Колено болело невыносимо, но я собрал волю в кулак и бежал, виляя между холодильниками и столами.

— Тебе не уйти, — крикнули мне в след.

А может, и вправду стоило сдаться и дать шанс остальным? Вероятность, что меня убьют, была невелика. Они давно бы выстрелили мне в спину. Значит, я был им нужен.

Я решил остановиться: бежать я больше всё равно не мог.

— Хорошо, хорошо, — я поднял руки вверх, — только объясните, что вам от меня надо?

Мужчина в одежде Терри Пристона подошёл ко мне. Двое других стояли в стороне.

— Ты не нам нужен, — бросил он, после чего ударил меня кулаком в голову с такой силой, что я повалился на землю без чувств.

— Так-так, наш друг приходит в себя, — раздался знакомый мне голос ведущего. Я сфокусировал взгляд: да, это был он. Эдвард Бэдрол восседал в кресле, опершись на свою трость. За его спиной стоял Айман. Владыка и его слуга.

Я был привязан к стулу. Пошевелиться не было возможности, а я с радостью бы это сделал. Зато, к моему удивлению, не болело колено.

— Где я?

— У меня в гостях, Энди, — ответил Бэдрол.

— Разве гостей принято связывать? — съязвил я.

— Ты прав… Айман! — приказал Эдди.

Араб молча проследовал в моём направлении. Я увидел в его руках кортик — тот самый, которым я перерезал пояс из шторы. Тот самый, на который намекал мне Бивень. Тот самый, что я видел ещё один раз, если верить моим воспоминаниям.

Целью одного из состязаний было добраться на вышку раньше соперника, завладеть кортиком и вернуть его ведущему. Моим соперником в этом состязании был Джерри Грин. И я его одолел.

Айман перерезал верёвки, впившиеся в моё тело. Я вскочил с места, но он приставил оружие к моей спине. Я сел обратно на стул.

— Энди, Энди, — вздохнул Бэдрол, — ты такой же отчаянный…

— А ты надеялся заменить мне мозги? — я был очень зол.

Он ответил мне не сразу. Досада на мгновение отразилась на его лице.

— Моё изобретение не было настолько гениальным, как я того хотел. И ты Энди — явное тому доказательство.

— О чём ты?

— Инженеры работали над ним с восьмидесятого, и, наконец, три года назад машина была готова. Я использовал её на малую мощь, ставил эксперименты и ждал момента, когда она выполнит своё предназначение. Но эти глупые туристы во главе с Пристоном чуть не помешали мне!

— Чем могли помешать тебе несколько человек, верящих в старые легенды?

— Айман! — Эдди вытянул вперёд руку ладонью вверх, араб мигом подскочил к своему хозяину и отдал ему кортик, — Знаешь, что это, Энди?

— Кортик вроде…

— О! Это не просто кортик. И даже не просто кортик с рукояткой и ножнами из золота, инкрустированный драгоценными камнями. С его помощью можно разбудить духи влюблённых, заключённых в тотемах.

— Я В ЭТО НЕ ВЕРЮ!

— Не веришь, значит? Тогда зачем ты спрятал тотемы?

— Слушай, Эдди, твоя адская машины лишила нас всех памяти, а ты говоришь мне о каких-то деревяшках…

— Тогда почему ты помнишь, что они деревянные? — прищурился Бэдрол.

— Так, к слову пришлось… по телеку слышал о подобных. А что, бывают другие? Всё равно это ерунда. Может, я присмотрел их в качестве сувениров… Я не помню.

Я пытался тянуть время. Сам не знаю, для чего. Эдди явно мне не верил.

— Я могу помочь тебе всё вспомнить, Энди Фернандес, — мягким голосом произнёс он.

— Какая мне от этого выгода? — сориентировался я, хотя не был готов согласиться на предложение Бэдрола.

— Не думай о выгоде. В этом деле она есть только у меня.

— Где так учат заключать сделки? — возмутился я.

Бэдрол нагнул ко мне корпус и вытянул ко мне свою трость.

— Ещё я могу стереть твою память напрочь и записать фальшивые воспоминания. А когда ты не будешь узнавать своих знакомых, когда будешь говорить им, что они ошиблись и ты не Энди Фернандес, ты сойдёшь с ума…

— Лучше вспомнить всё. Но у меня есть условия.

— Я не принимаю никаких условий!

— Но ведь тебе нужны тотемы?

Он пристально посмотрел на меня.

— Говори, я подумаю.

Терять мне было нечего.

— Оставь в покое остальных, а я сделаю так, что они не станут пытаться больше лезть в это дело.

— Один уже обещал мне то же самое, а сам… Но, в общем, он сослужил мне хорошую службу.

— О ком ты?

— Ты не догадался, Энди? Ты начинаешь меня разочаровывать.

Он будто играл со мной. А я был уверен, что он говорит о Бивне.

— Кто этот человек? — повторил я.

— А как ты сам думаешь, Энди?

— У меня много версий, Эдди, но ни одна из них не укладывается в моей голове, — врал я.

— И наверняка есть главный подозреваемый? — прищурился Бэдрол. — Сынок нашего знаменитого Кита, полагаю?

Я промолчал.

— Этот слизняк — жалкая пародия своего отца. Он не опасен. Девчонка тоже. Ты был моей помехой, Энди, и ты же станешь моим главным помощником. Тотемы избрали тебя, только ты сможешь освободить заточённых в них духов, которые укажут на клад!

— Почему ты веришь в эти россказни? Это придумал какой-нибудь неудачник.

— О! Я расскажу тебе, Энди… Я тогда был совсем юным, и моя душа была чистой. Я был взбалмошным и сумасбродным, моё сердце жаждало авантюры… Я встретил одну юную особу и влюбился без памяти. А её папаша — чёрный коллекционер — воспротивился нашим чувствам. Мы с моей возлюбленной условились, что я выкраду её ночью, но её отец был начеку и напал на меня с этим самым кортиком в руках. Моя любимая, не желая потерять меня, встала между нами, а этот мерзавец рассвирепел и уколол её в самое сердце. Я видел, как сам он опешил от содеянного, а она… она упала на пол и больше не дышала. Этим кортиком, Энди, он убил свою дочь, а я после убил его.

— И что? От этого это оружие стало волшебным?

— Есть ещё кое-что. Когда я поднял в руке измазанный кровью моей любимой и её отца кортик, с камина упала трость, — он указал на ту, с которой никогда не расставался. — В этой трости… когда я её раскрутил, то обнаружил три полых отсека: в одном из них была карта, в другом — на листке корявым почерком была изложена легенда, а в третьем — указание, где искать тотемы.