Критическая ошибка - Михаил Диаминов

люди где-то неподалёку во тьме, молчаливые, кстати — спят они тут что ли? Дурацкая ситуация, дурацкая дезориентация… Ну раз вопросов ко мне не имеется, я и сам перезагружусь – мозги как-то туго соображают, никак не могу прийти в себя.

Из забытья, в которое я на удивление быстро провалился, стоило только закрыть глаза, и урезонить метущееся обрывочные мысли, меня вырвал звук открываемой двери, и последовавшее сипение ключника: - Проходи. В проёме возник человеческий силуэт, подсвечиваемый сзади, шагнул внутрь, дверь закрылась – снова тьма, снова забытьё.

Сколько прошло времени с того момента как я сюда попал, было не ясно, в отсутствии внятных источников информации, или хотя бы раздражителей, время будто исчезало. Да я и не испытывал особого желание это время знать, если честно, даже ППК не разу не доставал; а помимо него, временем здесь руководил ключник, запуская его и отсчитывая звоном своих ключей, раскрыванием двери, односложными командами.

Открыв дверь в очередной раз, вместо привычного «заходи», он сам встал в проёме, обдал нас светом из фонаря, помолчал, будто считая нас по головам – не сбежал ли кто, а потом произнёс что-то новенькое:

- На выход, штрафнички…

Несколько секунд все продолжали сидеть, прикипев спинами к с стене, словно Невере собственным ушам – это он серьёзно? Ключник не шутил:

- Что глазами лупаете? Я сказал на выход!

В коридоре находился его помощник, вдвоём они нас повели дальше по лабиринтам. Вскоре нас ввели в помещение со столами и коробками, выстроили в ряд. Помимо нас и конвоя, в помещении оказался ещё один человек: довольно высокий, подкаченный, в униформе с чёрными вставками и нашивкой: «Онуфрий».

Отвлёкшись от своего планшета, он встал перед нами, подвигал плечами, разминаясь, обвёл взглядом куцый строй, как я теперь заметил, из пяти человек:

- Это всё? – поинтересовался он у ключника басовитым голосом.

- Так точно, всё, - ответил из-за наших спин конвоир.

- Что-то всё меньше и меньше… - задумчиво пробурчал Онуфрий. – Ладно, граждане штрафники, я начальник зоны Пжо – переработка жидких отходов. Некоторые, возможно, уже успели услышать фривольную расшифровку этой аббревиатуры, но здесь воспроизводить её не советую. За слово «жопа», выбью зуб, если будет не понятно с первого раза, тогда руку. Отныне это ваш дом и любимая работа, повсеместно сопровождаемая запахом лесных цветов. Вскоре все вы начнёте задаваться вопросом: а как можно отсюда выбраться? Дабы избежать лишних проблем и для вас и для нас, скажу сразу – выбраться отсюда… - Онуфрий внимательно оглядел строй, - можно… Для этого, всего лишь на всего нужно поддерживать коэффициент эффективности на уровне 2, в течении месяца, тогда вы вернетесь обратно в зону ПТО, и целые руки вам для этого очень пригодятся, уяснили?

После некоторой паузы мы разродились нестройным «да».

- Хорошо… - Онуфрий достал свой ППК, посмотрел в него. – Крэйзи вайнер, шаг вперёд!

Один из нашей пятёрки вышел вперёд из строя.

- Алёша11_23, шаг вперёд, - продолжал Онуфрий. – Этих двоих отведи бродильню, объясни их работу, - приказал он помощнику ключника.

Означенная пара покинула помещение.

- Спаун, шаг вперёд; Трейдер, - шаг вперёд. Этих шлюзовую.

Ключник, велев названным парням идти за ним, направился на выход, но вскоре был остановлен Онуфрием:

- Постой, Ключник, а последнего куда? Может тоже на шлюз?

- У нас на прессе место освободилось, лучше туда, - ответил сиплый конвоир.

- Ага, - произнёс Онуфрий, - хорошо, пресс так пресс… .Ладно, Преднизалон, я сам тебя отведу.

Следуя за начальником ПЖО по коридорам, я ощущал всё более нарастающий запах. Его я почувствовал практически сразу, как оказался в этой жо… в смысле зоне переработки жидких отходов, как теперь выяснилось. По началу никаких проблем это не представляло, лишь мысль царапала сознание., что запах этот чем-то знаком.

Онуфрий начал подниматься по лестнице, на уровень второго этажа, и вскоре мы вышли на помост, идущей вдоль стены огромного цеха – вот тут-то из знакомого запаха, окружающий нас газ, я не уверен что это можно назвать воздухом, превратился в нокаутирующую обоняние вонь.

Я даже оступился от неожиданного попадания в такие плотные слои атмосферы неземного типа, чем привёл онуфрия в благодушное настроение.

- Что, нравиться? – улыбнувшись, кивнул он на картину, разверзшуюся по правому борту, и под нами.

Глянуть там было на что: основное пространство цеха занимали три гигантские круглые ёмкости, заполненные жидкостью, от которых поднимался пар. Внутри этих круглых бассейнов, выстроившихся в ряд, двигались, словно стрелки по циферблату, некие ажурные конструкции, собирая с поверхности какую-то зеленоватую слизь с клочьями пены.

- Что это такое? – спросил я, гнусавым голосом, зажав нос.

- .Любопытный? – хмыкнул Онуфрий, накидывая на лицо респиратор. – ну да может это и хорошо, если для работы, конечно. Это отстойники, - указал он рукой на круглые бассейны, - Вон с того конца в этот цех приходит всё дерьмо, сточные воды, и после грубого фильтра, попадают в них. Диаметр самого большого из них, 54 метра. Там тяжёлые взвеси опускаются на дно, так называемый ил, а всякие лёгкие взвеси, жиры например, всплывают наверх, откуда собираются вон теми фермами. Дальше ил собирается со дна, и перекачивается в бродильню, где из него получается горючие газы, на которых работает местная электростанция. Ну а дальше, перебродивший ил, вместе с прочим отфильтрованным мусором, идёт на пресс.

Помост кончился, мы вошли в помещение с лестницей, ведущий вниз. Ещё пара коридоров, и снова помещение, но уже куда скромнее, где располагалась некая мудрёная агрегация с конвейером и шнеками, возле которой суетился парень в стандартном зеленом комбезе.

- Всё, можешь идти, -- сказал Онуфрий ему, и работник ушёл. - Вот, - сказал Онуфрий уже мне, указав на висящую над конвейером эдакую здоровенную гармошку, - это твоё рабочее место – пресс дегидратор. В твои обязанности входит выполнение ряда несложных операций: сначала дёргаешь за этот рычаг, - Онуфрий дёрнул, и куда-то в гармошку полилась-повалилась жижа вперемешку с чёрными комьями, похожими на чернозём, - когда заполниться, дёргаешь второй рычаг.

Раздался гул каких-то механизмов, гармонь принялась съеживаться, а вместо музыкальных трелей из него полилась