Секта - Микаэль Крефельд

Томас взял ее руку и легонько потряс, пока она снова не открыла глаза.

– Якоб? – Томас слышал, как в коридоре открылась автоматическая дверь, а затем приближающиеся шаги нескольких человек. – Что – Якоб Месмер, Лиза?

Ее глаза на мгновение блеснули, и она опять забормотала что-то невнятное.

– Ты знаешь, где он сейчас?

– Месссссссмер, – прошипела она изуродованным ртом.

– Что тут происходит?

Томас обернулся. Шахид вернулся с медицинской карточкой, но привел с собой еще и крепкого мужчину, очевидно врача, который, однако, больше походил на старого боксера-тяжеловеса.

– Геф… си… ман, – послышалось с кровати, на которой лежала Лиза. – Геф… си… ман.

– Томас Раунсхольт, Центральное отделение полиции, – сказал Томас врачу и повернулся к Лизе. – Что ты говоришь?

– Геф… си… ман…

– При вас есть удостоверение? – буркнул врач.

– Да есть, чтоб его! – ответил Томас и, вынув удостоверение, помахал им в воздухе. – Лиза, я не понял, что ты сказала.

– Геф… си… ман… Геф… си… ман… – твердила она все громче и все быстрее. – Геф… си… ман… Геф… си… ман… – повторяла она как заведенная.

– Отойдите от пациентки! – потребовал врач и потянул Томаса за плечо.

Врач стал успокаивать Лизу, подтыкать ей одеяло.

– Все хорошо, все хорошо, дружочек, – приговаривал он. – Ляг поудобнее и поспи.

Она схватила его за рукав халата, пытаясь привлечь ближе к себе.

– Геф… ман… Геф… ман… Геф… ман… – твердила она не умолкая.

Томас взял из рук Шахида карточку и стал листать страницы. Сначала шло краткое описание травм от приема внутрь каустической соды, а также перечень операций, которые были ей сделаны в отделении интенсивной терапии больницы Ригсхоспиталет. Оттуда ее перевели в Амагерскую центральную психиатрическую клинику, где она оставалась до сих пор. В карточке были записи о предыдущих госпитализациях Лизы и история болезни, в которой числилось несколько попыток самоубийства. Далее следовал перечень прописанных ей лекарств, состоявший главным образом из психотропных средств и бета-блокаторов. Томас быстро перелистал страницы в поисках контактных адресов знакомых и родственников, но так никого и не нашел.

– У нее есть опекун, Шахид? Кто ее навещает?

– Никогда не видел, чтобы кто-то к ней приходил, – ответил Шахид, покосившись на начальство.

В ту же секунду врач, хлопотавший над Лизой, обернулся в их сторону.

– Вон отсюда, – приказал он, выхватывая у Томаса медицинскую карточку.

– Я только пытаюсь выяснить, кто это с ней, черт возьми, сделал, – сказал Томас.

– Она сама и сделала, о’кей? В этом нет ни капли сомнения. Понятно?

– Понятно. – Томас поднял руки в знак того, что сдается. И затем он снова обратился к врачу: – Я разыскиваю двух лиц – некоего Беньямина Клаусена и Якоба Месмера. Не знаете ли вы, кто-то из них интересовался ею?

Врач двинулся на Томаса и Шахида, вытесняя их из палаты:

– Как сказал уже Шахид, нарушив свое обязательство не разглашать конфиденциальную информацию, ее ни разу никто не навещал за все время, что она тут лежит.

Несколько минут спустя Томас уже был на улице, куда его выставили, пригрозив сообщить о случившемся на место службы. Он посчитал, что это была пустая угроза, поскольку если о ночном посещении станет известно, то больше всех пострадают те, кто дежурил. Он еще не оправился от ужасного зрелища Лизиных травм и с удовольствием выпил бы сейчас чего-нибудь покрепче, однако поблизости не видно было ни одного бара.

Томас сидел, примостившись на подоконнике, в кабинете Эдуардо в редакции информации. Похожее на келью помещение было завалено кипами газет и штабелями папок. Вдоль одной стены тянулись заставленные книгами полки, готовые вот-вот обрушиться на письменный стол. Единственным украшением кабинета был висевший рядом с дверью вставленный в рамку плакат кинофильма «Дневная красавица» с портретом полуобнаженной Катрин Денев. Из соседней комнаты доносились громкие голоса схлестнувшихся в жарком споре членов редакции, и Эдуардо, пришедший с двумя чашками кофе, плотно закрыл за собой дверь.

– Так ты считаешь, что это дело для полиции, что налицо совершенное преступление?

Он протянул одну чашку Томасу и уселся со своей на заваленный бумагами письменный стол.

– Говорю тебе не для того, чтобы ты написал об этом в газете. Да, я считаю, что Лиза пострадала во время сеанса экзорцизма, который Беньямин описывает в своем отчете.

Томас поднес к губам чашку, в то время как Эдуардо листал книжку Якоба Месмера об экзорцизме.

– Где-нибудь написано, что в этом ритуале рекомендуется использовать каустическую соду?

– Нет, про соду нигде ничего нет.

– А как насчет рукописи Беньямина – в ней упоминается каустическая сода?

Томас отрицательно покачал головой:

– Нет, по его наблюдениям, Якоб Месмер не давал ей ничего, кроме воды, святой воды. С другой стороны, он не присутствовал при продолжении сеанса.

Эдуардо кивнул и положил книгу на письменный стол:

– А что сказал тот врач в психиатрической клинике?

– Что это была попытка самоубийства. Он очень уверенно это утверждал, то же самое было записано и в ее медицинской карте.

– Они дали тебе посмотреть ее медицинскую карту?

– Ну, не совсем добровольно. Но я успел прочесть, что у Лизы и до этого случая было несколько госпитализаций и несколько попыток самоубийства.

– Разве после всего, что ты рассказал, версия о самоубийстве звучит неубедительно?

– Пожалуй…

– Ты сомневаешься?

Он пожал плечами:

– Такое у меня ощущение.

– Шестое чувство? – улыбнулся Эдуардо.

– Не только. Лиза обычно резалась бритвой. Беньямин писал в своем отчете, что Лиза в подростковом возрасте резала себе вены. В ее медицинской карте записано, что она пыталась покончить с собой при помощи снотворных таблеток или перерезав вены на запястье.

– Кажется, я понял, куда ты клонишь. Прием каустической соды не вяжется с ее историей болезни.

– Вот именно.

– Значит, ты подозреваешь, что кто-то заставил ее выпить насильно?

– Во всяком случае, стоило бы допросить Якоба Месмера и Беньямина.

– Ты-то продвинулся в своем расследовании?

– Дошел до того момента, как на Бельгиенсгаде вспыхнул пожар. Куда они потом переехали, неизвестно.

– Ты не пробовал поискать в министерской базе данных?