Утрата и обретение - Алан Дин Фостер

— Меня не столько беспокоит отсутствие базовых питательных веществ, сколько невозможность отыскать нужные мне особые ингредиенты пищи.

Уокер все понял. Он пристально посмотрел в глаза Скви, нимало не беспокоясь о том, как виленджи истолкуют его внимание.

— Ты имеешь в виду си'дану и йокиль. Ты боишься ломки.

— Метафора, которую ты употребил, мне не совсем понятна, но я уловила общую идею. — Она приподнялась из воды. — Это травка.

— О да, — пробурчал Джордж, — травка, которую ты любишь. Но это же не значит, что ты сидишь на ней.

— Напротив, я признаю, что страдаю зависимостью от нее. — Серебристые глаза уставились на Джорджа. — Я не склонна оспаривать реальность. Вопрос заключается в том, что с этим делать?

Уокер поднялся. Дело зашло настолько далеко, что отступать было поздно. Если придется, он будет готов выступить и без к'эрему. Лучше предпринять плохо подготовленную атаку, чем сидеть сложа руки.

— Тебе придется принять полную дозу накануне, — сказал он ей. — Потом… — Уокер сделал паузу, — потом у тебя появится беспрецедентная возможность продемонстрировать всем нам, как высокий интеллект преодолевает такой пустяк, как обычная физическая зависимость. — Уокер стряхнул воду с босых ног. — Я знаю, что ты сможешь это сделать, Скви, потому что я видел, как это делают люди. Один мой знакомый страдал зависимостью от шоколада. Он так сильно подсел на шоколад, что стал торговать исключительно фьючерсами на поставки какао-бобов. Каждый раз, когда его спрашивали — на работе и дома — о причинах его увлечения шоколадом, он начинал распространяться о скрытых целебных эффектах шоколада, о том, как он повышает либидо, как придает ему сил и энергии. Со временем, однако, шоколад убил его. — Уокер замолчал, ожидая, какой эффект произведет на ходу сочиненная им история.

Скви все поняла:

— Я постараюсь проявить всю силу воли, на какую окажусь способна, Марк. Уверяю тебя, она у меня есть. Но все же мне будет очень тяжело. Пристрастие к йокилю не так-то просто изжить. — Щупальца Скви задрожали, хотя Уокер понимал, что ей не холодно. — Со мной не случится того, что произошло с твоим несчастным приятелем.

— Ни минуты в этом не сомневаюсь, — сказал Уокер.

Будет очень печально, если упорная и решительная к'эрему не сможет выказать больше упорства, чем выдуманный им персонаж. Выпрямившись, Уокер растерся полотенцем, наброшенным на шею. Видя, что конклав подходит к концу, благодарный (и донельзя уставший) Браук возвысил голос, перейдя к заключительным стихам саги.

Потом они разошлись каждый в свой загон. Скви для экономии времени отправилась в путь верхом на одной из конечностей туукали. Пока они шли, она рассказала гиганту о решении выступить завтра на рассвете. Уокер вернулся в палатку вместе с оставшимся с ним Джорджем. У Уокера был плеер, который, хотя батарейки уже начали садиться, еще мог производить достаточное количество децибел, чтобы можно было пошептаться с псом. Уокер включил плеер и до предела увеличил громкость, когда они вошли в палатку.

Джордж улегся на землю, положил морду на передние лапы и принялся ждать, когда Уокер вытрется и оденется.

— Что ты обо всем этом думаешь, Марк? Ты считаешь, нас не застрелят или не замучают до смерти за попытку восстания? Хотелось бы мне обладать твоей уверенностью. Даже этот ком слизи, Скви, не знает, как поведут себя виленджи.

— Я знаю.

Сунуть чистые ноги в сухие выстиранные носки было одной из немногих земных радостей, которыми пока мог наслаждаться Уокер. Правда, продлится она недолго, ибо запас мыла подходил к концу. Но по крайней мере, если они со Скви ошиблись и их застрелят или замучают, то он, по крайней мере, умрет в чистом белье.

Единственная надежда заключалась в том, что виленджи, столкнувшись с ситуацией, с какой им никогда прежде не приходилось иметь дело, не будут знать, как на нее реагировать. Что касается его собственной гибели, то он уже давно перестал о ней размышлять. К его удивлению, эта угроза перестала его пугать и волновать. Было время, когда мысль о преждевременной смерти заставила бы его начать пить, исходить от безмолвного крика, плакать над утратой всего, что он заработал тяжким трудом.

Но все это было теперь далеким прошлым, почти напрочь забытой частью жизни. Жизнью в другом, реальном мире. Не в том поддельном мирке, который несся в космическом пространстве по воле молчаливых, необщительных пурпурных гигантов с коническими головами. Уокер был готов умереть ради того, чтобы попытаться бросить им вызов.

Попытаться что? У них не было даже реальной цели, за исключением того, чтобы что-то сделать, что-то, не поддающееся власти злобных виленджи. Может быть, думал он, этого достаточно. Пока хватит и этого.

Если бы у него был выбор, он бы с радостью умер, как выдуманный им парень, объевшись шоколада, но такая судьба, как это ни печально, ему здесь не светила.

Начиналось проклятое яркое солнечное утро, сулившее чертовски теплый, очередной проклятый день, как и все в этом мирке. Проклиная синхронизированный распорядок, установленный виленджи, Уокер и Джордж шли через большой загон к жилищу Браука. По дороге они зашли за Скви. К'эрему вышла из своего мокрого убежища в необычном даже для нее подавленном настроении. Она была настолько поглощена своими мыслями, что Уокеру пришлось подстегнуть ее, чтобы вернуть к реальности и заставить говорить.

Браука они нашли в самом скверном расположении духа, щупальца и глазные стебли переплелись в один огромный узел. Скви, Уокер и Джордж остановились, чтобы решить, стоит ли вообще подходить к погруженному в свои чувства гиганту. После коротких, намеренно громких дебатов они решили, что, как друзья, они просто обязаны пробудить его от исполинской, соответствующей его росту и размеру подавленности. Приближалось время завтрака, и им надо было либо присоединиться к трапезе Браука, либо вернуться в свои загоны. Они решили остаться.

Хотя они знали нрав туукали, им были все же неведомы все причуды и перепады его настроения, и поэтому они приблизились к нему с опаской, на всякий случай держась тесной кучкой. Когда они подошли ближе, из клубка щупалец высунулись глаза на мышечных стеблях и принялись в упор разглядывать всех троих.

— Опять эта несносная троица. Меня уже тошнит от одного вашего вида.

— Успокойся и возьми себя в руки, Браук, — примирительно произнес Уокер, продолжая идти навстречу туукали вместе со Скви и Джорджем. — В чем дело? Что случилось?

Шарообразные глаза обвели взглядом унылую, не покрытую растительностью площадку.

— Я голоден. Голод сильно отражается на эмоциональном и физическом состоянии туукали. Пустота в животе вопит громким голосом, путает мысли.

— Все будет хорошо. — Улыбаясь, Уокер указал рукой на окружность почвы, на которой обычно появлялось блюдо с брикетами и водой. — Скоро из-под земли явится твоя еда.