Ночной клуб на Лысой горе - Дарья Донцова

— Да, — кивнула Саша. — В общем, я к Надежде Павловне переехала. От нее и узнала правду о родителях. У них гражданский брак был, не расписывались, просто как любовники жили. Тетя Надя лучшая мамина подруга с детства — в соседних домах жили, в одну школу ходили. Наш дед был военным, генералом, бабушка у него в приемной секретарем сидела. Единственную дочь Татьяну они воспитывали сурово, шаг вправо-влево считался побегом. Ей все запрещали. А она, повзрослев, влюбилась в Змея и убежала из дома, несколько лет парочка по разным квартирам скиталась. Меня мама родила в совсем юном возрасте, еще несовершеннолетней. Когда дед с бабкой умерли, Татьяна вернулась в родительскую квартиру, Змей переехал к ней. А потом убил ее. Вот что мне рассказала Надежда Павловна.

— Но почему же его не наказали? — снова выразила недоумение Аня.

— Не знаю, — нехотя призналась Александра. — Надежда Павловна не в курсе. Сама-то она с Федором с института дружила. Сказала, что Таня его боготворила, прямо обожала. Специально детей родила — надеялась его к себе привязать.

— Не понимаю, — жалобно протянула Герасимова.

— Что не ясно? — неожиданно разозлилась Саша.

— Нас две сестры, — продолжала Анюта. — А Вероника откуда взялась?

— От любовницы отца, — зашипела Александра, — Ника нам с тобой наполовину родная, она не от нашей мамы…

Произнеся эти слова, она замолчала.

— Александра решила шантажировать Змея? — сообразила я.

— Ну да, — кивнула Нюша. — Сестра поехала к Веронике. Как нашла ее, не знаю. И адрес ее мне не сказала. Получается, что Балабанова нам единокровная сестра, то есть отец у нас один, а матери разные. Саша сказала, что она модный журнал выпускает, но не на бумаге, а электронный. Пуськова Нике всю правду выложила, и состоялся у них такой разговор…

— Можешь пригласить Федора Касьянова к себе в офис? — попросила Александра. — Типа интервью взять?

Вероника удивилась:

— Зачем?

Тележурналистка объяснила:

— Он нам троим денег должен, алименты за восемнадцать лет. Касьянов сейчас богат и обязан заплатить. Позови его под предлогом заказа, вроде что-то для журнала своего от Федора хочешь. Мы с Аней тоже придем, и все вместе потребуем от отца бабки.

Ника не согласилась.

— У меня в метрике указаны отец Сергей Петрович Балабанов, мать — Лидия Алексеевна, фамилия та же. А вы про какого-то Касьянова говорите. Я его не знаю, ничего о нем не слышала. Из детства мало что помню, но все, осевшее в голове, связано с подмосковным городком, где я в школу ходила. Говорите, я в Москве родилась? Невероятно. И, уж извините, не верю вам. Не понимаю, в какую аферу вы меня хотите втянуть, почему именно я стала объектом вашего внимания, и иметь дело с незнакомым мне человеком не собираюсь. Обманывать художника, прикидываться его дочкой не стану.

Саша решила не сдаваться.

— Если мы объединимся, мужик не отвертится. Можно анализ сделать, который подтвердит наше родство. Змей должен хорошие суммы нам заплатить, а после его смерти мы получим дом мужика, дачу, машину, авторские права на картины. Это же миллионы! Касьянов не женат, мы его единственные наследницы.

Но Балабанова твердила:

— Не желаю ничего от постороннего человека.

Александра попыталась Нику переубедить, но ничего не получилось, та ее в конце концов просто выгнала. Саша очень злилась, ругалась:

— Мерзавка! Я ей устрою! Но не сейчас. Сначала мы должны у гада-папаши свой кусок, по закону положенный, отгрызть…

Моя собеседница начала теребить подол юбки.

— Вот честно вам скажу: не нравится мне Саша. Сестра как торговка на рынке — хабалистая, бесцеремонная, моих слов не слышит. Если что решила, ни за что не усомнится в правильности задуманного. Для нее все вокруг дураки, живут не так, как надо, одна она знает, как себя вести нужно. Еще и обидчивая до жути, любое замечание как оскорбление воспринимает. К тому же полагает, что все ей должны, раз она в приюте воспитывалась. Мне с ней дело иметь — как в крапиве сидеть. Но она же сестра, единственная кровная родственница. Знаете, я так радовалась, когда она вдруг пропала, перестала меня теребить после того, как Балабанова ее отшила…

Нюша расправила подол юбки.

— Вероника оказалась решительной. Я мямля, а она энергичная. Пуськова еще несколько раз ездила к Нике, но та охрану предупредила, и Сашу в поселок более не пускали, секьюрити даже пригрозили ей полицией. Вот и пришлось отлипнуть от Вероники. Вообще-то у Александры метод такой: не пускают в дверь — лезет в окно. Закрыли окно? Просочится в форточку. Устраивает осаду, и в конце концов человек сдается. Со мной так и случилось. Я совсем не хотела Змея изводить, но сестра ко мне пристала прямо как репей. Вот я пару раз и сделала, что она хотела.

— Что именно? — спросила я.

Аня опустила голову.

— Подсовывала ему записки с угрозами. Пуськова мне пообещала, что отец алименты нам точно заплатит, главное — его напугать. У нее, мол, есть доказательства того, что Касьянов убил нашу маму. Причем не абы какие, а кадры самого убийства. Там, говорит, прямо жуть… видно, как пуля в лоб между бровей влетает, а она идет и кричит: «Федя, за что? За что? За что?», потом убегает, а он за ней и опять стреляет, в глаз попадает, мама плачет, руки к убийце протягивает… Рассказала мне Саша весь этот ужас и спрашивает: «Может, хочешь сама взглянуть?» А меня и так трясет: «Нет! Нет! Ни за что!»

— Кто снимал преступление? — поразилась я.

— Не знаю, — вздохнула Аня, — вроде человек с телефоном там в тот момент был и заснял все. Короче, Александра план разработала. Змей любит по тусовкам бегать, за вечер может пять-шесть мероприятий обойти, зависает там, где журналистов побольше. Саша знакома с его помощницей, забыла, как ее зовут.

— С Зоей? — подсказала я.

— Точно, — кивнула Герасимова. — Сестра ей позвонила, представилась корреспондентом телевидения, фанаткой художника, попросила сообщить, куда Касьянов на неделе собирается пойти, чтобы туда с камерой приехать. Зоя стала адреса ей давать. Получив первое сообщение, Сашка мне заказ на обслуживание тусовки раздобыла и приказала бумажку в кекс засунуть, сделав так, чтобы именно его Федор взял. Руки потирала: «Он выпечку обожает».

Аня отвернулась к окну.

— Почему я согласилась? Она от меня не отставала. Я отказывалась, а Пуськова не отлипала. Сначала по телефону прессовала, потом вдруг приехала ко мне домой вечером, когда все мои в квартире находились. Я дверь открыла, обомлела, увидев сестру, на лестницу выскочила и говорю: «Ни Тимоше, ни бабушкам с тобой знакомиться не надо. Как я им объясню, откуда у меня сестра взялась?»

Собеседница вздохнула.

— На самом деле я не этого опасалась. Старушки очень добрые, воцерковленные. Расскажет им Саша про детдом, споет, что ей жить негде, они тут же воскликнут: «Доченька, переселяйся к нам! Комната пустая есть». А я уже поняла: нельзя Александру в свою жизнь включать. Она злая, жадная, одни гадости про людей говорит. Сестра плохой пример для моего мальчика. У нас дома все другие. Вот поэтому я и придумала, что не хочу своих рассказом про сестру тревожить. А она противно так засмеялась: «Ничего, я сама им растолкую». И внутрь войти пытается. Я взмолилась: «Саша, не нервируй бабушек, они старенькие, испугаются рассказа про убийство нашей мамы. А Тимоша школьник, не надо ему знать про жуткую трагедию. Уходи, пожалуйста». Но она…