Горечь войны - Найл Фергюсон

Людендорф был прав. Военные законы 1912 и 1913 годов увеличили численность армии мирного времени до 748 тысяч человек. При этом в предыдущие годы вооруженные силы России и Франции росли еще быстрее. Общая численность русской и французской армий мирного времени в 1913–1914 годах составляла 2 миллиона 170 тысяч против 1 миллиона 242 тысяч у немцев и австрийцев. (Разница, таким образом, составляла 928 тысяч человек.) В 1912 году разрыв составлял 794 665 человек, а в 1904 году – всего 260 982 человек 54. Следовательно, отмобилизованная германская армия насчитывала около 2,15 миллиона человек, к которым следует прибавить 1,3 миллиона австро-венгерских солдат. Вооруженные силы Сербии, России, Бельгии и Франции в военное время насчитывали в целом до 5,6 миллиона человек (табл. 9) 55.

Таблица 9. Армии европейских стран в 1914 г.

источник: Reichsarchiv, Weltkrieg, erste Reihe, vol. I, pp. 38f.

Если учитывать общую численность призванных в 1913–1914 годах (585 тысяч против 383 тысяч человек), то очевидно растущее отставание. По данным германского Генштаба, 83% годных к действительной службе французов (по сравнению с 53% немцев) проходили ее (табл. 10) 56. Правда, в России ежегодно призывали лишь 20% контингента, но, учитывая огромную численность населения страны, это служило слабым утешением для Берлина 57. Шлиффен в 1905 году признал: “Мы продолжаем похваляться своим большим населением… но в этих массах обучены и вооружены не все годные [к военной службе]” 58. “Хотя население Германской империи составляло 65 миллионов человек, а Франции – 40 миллионов, – отметил семь лет спустя Бернгарди, – этот излишек населения являет собой мертвый груз, если соответствующее большинство новобранцев ежегодно не призывать и не учредить необходимый для их организации в мирное время аппарат” 59. “Я сделаю все, что смогу, – пообещал в мае 1914 года Мольтке своему австрийскому коллеге Францу Конраду фон Гётцендорфу. – У нас нет превосходства над французами” 60.

Таблица 10. Военный потенциал европейских государств в 1914 г.

источник: Reichsarchiv, Weltkrieg, erste Reihe, vol. I, pp. 38f.

Рисунок 2 демонстрирует, насколько французская и русская армии накануне войны в совокупности превосходили по численности армии Германии и Австро-Венгрии. Если считать в дивизиях (впрочем, численность этого формирования в разных странах разная), положение немцев и австрийцев было еще тяжелее 61.

Как показано в таблице 11, в наибольшей степени милитаризированным европейским обществом (исходя из доли населения под ружьем) в предвоенные годы было французское: 2,29% граждан служило в армии и ВМФ. Закон об увеличении до трех лет срока действительной военной службы, принятый в июле 1913 года, лишь увеличил отрыв 62. За Францией следует Германия (1,33%), а от нее не слишком отстает Великобритания (1,17%). Эти показатели доказывают, что Норман Энджелл был прав, говоря, что Германия лишь “считается (что, впрочем, может быть совершенно неверно)” самой воинственной страной Европы 63.

Рисунок 2. Армии четырех ведущих европейских держав (1909–1913 гг.)

прим. Я указал численность армии Австро-Венгрии в 1913 году, которую не содержит источник Германа

(von Loebells Jahresberichte).

источник: Herrmann, Arming of Europe, p. 234.

Разумеется, цифры – это еще не все. Если принимать в расчет другие факторы (особенно соотношение офицеров, военнослужащих унтер-офицерского состава и единиц вооружения к рядовым), то разница не столь очевидна. В военных кругах спорили и о военной технике, и о роли живой силы: например, о месте кавалерии в современной войне, о совершенствовании полевой артиллерии и оснащении войск пулеметами. Радикально настроенным членам Генштаба было свойственно особое внимание к железным дорогам.

Таблица 11. Личный состав сухопутных и военно-морских сил пяти великих держав в виде доли их населения (1890–1913/14 гг.)

прим. Кеннеди приводит показатели для населения по состоянию на 1913 год, показатели для вооруженных сил – на 1914 год.

источник: Kennedy, Great Towers, pp. 255, 261.

Их усилия не пропали зря. В 1870 году на мобилизацию прусской армии против Франции ушло 27 дней, а уже в 1891 году мобилизация в границах Германской империи шла в пяти часовых поясах. В следующие десятилетия Генштаб посвятил себя решению этой проблемы. Кроме проведения военных игр, составления карт, сбора исторических материалов и обобщения опыта войн, а также полевых поездок 64, в обязанности Генштаба входили разработка и совершенствование плана военных перевозок – пятого, главного этапа мобилизации. Шлиффен в одном из последних вариантов своего плана взял за модель “войны на уничтожение” против Франции битву при Каннах [в 216 году до н. э.], но как доставить войска в нужное место в нужный момент, пришлось ломать голову технократам вроде [главы Железнодорожного отделения Генштаба] Вильгельма Грёнера. В данном случае знакомство с древней историей значило меньше, чем знание схем железнодорожного сообщения и графиков движения поездов. К началу Первой мировой войны план военных перевозок предполагал 312-часовое мероприятие с привлечением 11 тысяч эшелонов, которые перевозили 2 миллиона человек, 600 тысяч лошадей и необходимые припасы 65.

Немцы не удовлетворились даже этим логистическим подвигом. Кроме многочисленности русских и боеспособности русской артиллерии, в 1914 году Берлин беспокоило и быстрое развитие российской железнодорожной сети 66. Эти опасения распространились после выступления Грёнера на Бюджетной комиссии рейхстага в апреле 1913 года. Он заявил, что Германия с 1870 года отстала в железнодорожном строительстве и от России, и от Франции 67. Это было правдой. В 1900–1914 годах число эшелонов, которое стратегические магистрали Российской империи могли за сутки доставить к западной границе, выросло с 200 до 360. К сентябрю 1914 года русские намеревались закончить подготовку нового, 20-го мобилизационного расписания, согласно которому срок развертывания 75 пехотных дивизий сокращался с 30 до 18 дней 68.

Конечно, немцы переоценили противника. Русских действительно было много, однако они были прискорбно плохо подготовлены и вооружены, а французы, при всей их воинственности, избрали совершенно безумный план действий. Разработанный Жозефом Жоффром и утвержденный в мае 1913 года План XVII (наступление в Эльзасе и Лотарингии) основывался на том убеждении, что наступление (в виде кавалерийских атак и движения сомкнутых масс пехоты с примкнутыми штыками) есть лучшая форма обороны 69. В первые месяцы войны уверенность французских военачальников в том, что (как выразился в 1904 году Ипполит Ланглуа) “наращивание мощи артиллерии облегчает проведение атаки”, привело к таким потерям французов в живой силе, что они едва не уступили победу немцам 70. Кроме того, французы не сделали буквально ничего для предотвращения захвата неприятелем района Брие, имевшего жизненно важное экономическое значение (на него приходилось почти 3/4 объема добычи железной руды в стране) 71.