Архаическая Спарта. Искусство и политика - Юрий Андреев

Иконография лаконской вазописи при всех достаточно многочисленных заимствованиях из репертуара коринфских, аттических, восточногреческих художников включает и элементы подлинно оригинальные, т. е. впервые появляющиеся именно в лаконском искусстве, и даже уникальные. Оригинальными лаконскими мотивами Ролле признает крылатых «демонов», героизированных всадников, изображения Зевса Ликейского, а также изображения животных, «списанных с натуры» (?). К числу уникальных сюжетов он относит сцены, представленные на «вазе Аркесилая» и на берлинском килике («похоронный Mapui»)[202].

Пипили отмечает целый ряд случаев использования в лаконской вазописи сюжетов, уже апробированных коринфскими и другими греческими мастерами[203]. Так, из девяти сцен с участием Геракла, представленных на лаконских вазах, только две не известны в коринфской вазовой живописи. Все девять сюжетов использовались афинскими художниками, причем сцена с немейским львом и сцена кентавромахии в Афинах появляются раньше, чем в Спарте, другие сцены датируются примерно тем же самым временем или несколько более поздним.

Из эпизодов Троянского цикла в Спарте была популярна, если судить по репертуару вазовой живописи, только история гибели Троила (известно несколько вариантов ее воспроизведения, см. Ил. 48), известная также и по работам афинских и коринфских мастеров. Пипили избегает прямого ответа на напрашивающийся сам собой вопрос: почему Спарта с ее уходящими далеко вглубь веков и в том числе в эпоху Троянской войны историческими традициями (культы Менелая и Елены, Агамемнона, Ахилла) не выказала особой заинтересованности в сюжетах этого рода? Вместо ответа она лишь высказывает догадку, да и то в форме вопроса, о том, что лаконские художники избегали сцен из истории Троянской войны, т. к. в их сознании они ассоциировались с Аргосом, главным соперником спартанцев на Пелопоннесе, что в общем кажется маловероятным. Большинство героических сцен на лаконских вазах восходит, как считает Пипили, к Беотийско-Фессалийскому эпическому циклу (история похода Аргонавтов, похода Семерых против Фив, Калидонской охоты и др.), хотя каждый из этих сюжетов представлен в лаконской вазописи всего одной-двумя сценами, да и общее их число не так уж велико.

К числу нетипичных для архаического греческого искусства сюжетов могут быть отнесены, по всей видимости, изображения Атласа и Прометея, Сизифа (или Трофония, см. Ил. 59), пойманного Силена (на фрагменте из Берлина). Пипили почему-то называет их «популярными архаическими темами, восхвалявшими божественную власть и порядок» и находит естественным «их присутствие в религиозно-консервативной Спарте, где кроме того образ Зевса был особенно важен»[204]. Но во-первых, одно здесь явно противоречит другому, а, во-вторых, появление сюжетов такого рода, как Атлас и Прометей, среди лаконских вазовых росписей можно приписать и случайности так же, как и их отсутствие среди, скажем, популярных сюжетов, например, коринфской вазописи.

Это тем более вероятно, что изображения тех божеств и героев, которые, судя по свидетельствам письменных источников, были окружены в Спарте особым почитанием, в лаконской вазописи либо вообще не встречаются, либо встречаются лишь изредка, как единичные находки. Так, Аполлон появляется только один раз в сцене дионисийского празднества на килике из Таранто (см. Ил. 73, впрочем, Пипили это отрицает), так же и Посейдон (на килике из Черветери) и Афина (килик из Нью-Йорка со сценой введения Геракла на Олимп, см. Ил. 71), и даже Артемида Орфия (одно и то фактически не сохранившееся изображение на килике из Навкратиса, см. Ил. 37). Ни разу не встречаются изображения таких сугубо туземных лаконских божеств, как Диоскуры, Елена, Пасифайя и др. (правда, Пипили находит возможным идентифицировать с Диоскурами двух охотников в сцене калидонской охоты (?) на килике из Лувра (см. Ил. 44), но эта трактовка сцены не отличается особой убедительностью, т. к. возможны и другие идентификации: Мелеагр и Аталанта, Меланион и Аталанта и т. п.)[205]. Исключение из общего правила составляет только Геракл и Зевс. Напомним, что среди более или менее синхронных образцов лаконской мелкой пластики (бронзовых статуэток и свинцовых фигурок) такие божества, как Посейдон, Афина, Артемида, Геракл встречаются достаточно часто. Диоскуры, по всей видимости, представлены на нескольких каменных рельефах, найденных в самой Спарте. Изображения Аполлона и Зевса среди этих групп произведений искусства как будто не зафиксированы. Все это, пожалуй, может означать, что изделия лаконских вазописцев в целом были ориентированы не на местный лаконский рынок, а на какие-то внешние рынки, где сугубо лаконские мифологические сюжеты также, как и изображения сугубо лаконских божеств, по-видимому, не находили широкого спроса. Поэтому в своем творчестве лаконские мастера в основном старались следовать модным канонам мифологических сцен, уже выработанным другими школами греческой вазописи, прежде всего, коринфской и афинской, хотя при этом они не довольствовались их простым копированием, стараясь внести в трактовку каждого популярного сюжета, будь то сцена кентавромахии или Ахилл, подстерегающий Троила, что-то свое.

Но особенно ярко своеобразие художественной манеры и мировосприятия лаконских мастеров, что вполне естественно, проявилось в тех их работах, где они совершенно не зависели от каких бы то ни было внешних образцов и брались за разработку таких тем, которых никто и нигде до них не выполнял. Примерами могут служить все тот же килик Аркесилая, берлинский килик со сценой «похоронного марша», килики с всадниками и другие. По крайней мере, некоторые из этих росписей могли заинтересовать покупателей из других греческих полисов как раз нестандартностью своих сюжетов, теми элементами местной спартанской или киренской экзотики, которые, несомненно, сознательно в них акцентировались. Анализируя сцены с участием маленьких крылатых демонов (лаконские всадники, некоторые из симпосиальных сцен, изображение Орфии на килике из Навкратиса), Пипили приходит к выводу, что все они так или иначе были связаны с культом Орфии и предназначались для посвящений божеству[206].

В качестве близкой аналогии она ссылается на изображения сходных крылатых существ в росписях керамики, найденной в самосском святилище Геры («еще одна Великая богиня Природы»). Против этого предположения говорит, однако, то обстоятельство, что как раз в святилище Орфии ни одной вазы с такой росписью и не было найдено. Не удалось их найти также и в других лаконских святилищах. Все вазы с изображениями крылатых демонов происходят из разных мест, но не из самой Спарты и, следовательно, как и многие другие изделия лаконских гончаров и вазописцев были предназначены для вывоза за пределы страны, хотя возможность их использования в качестве вотивов, конечно, не исключена (по крайней мере, один фрагмент лаконского килика с изображением симпосиальной сцены с участием крылатого демона был найден в святилище Геры на Самосе — см. Ил. 56). Следовательно, нет необходимости связывать все известные сейчас изображения этого рода с культом какого-то одного божества, даже такого важного, как Орфия. Вполне возможно, что вера в крылатых посланцев иного мира, охотно участвующих в самых разнообразных религиозных обрядах или даже в эпизодах профанного характера, была вообще характерна для представлений спартанцев о потустороннем.