Конец белого Приморья. Последний поход белоповстанческой армии - Борис Борисович Филимонов

в обстановке ничего не изменилось, и генерал Бородин отдал своим частям приказ заночевать:

1. В Малой Орловке – штаб группы. Оренбургский казачий полк и второе орудие Восточно-Сибирской артиллерийской дружины с полковником Романовским и капитаном Сухановым во главе.

2. В Большой Орловке – генерал Блохин со своим Сводно-казачьим полком, первым орудием Восточно-Сибирской артиллерийской дружины (капитан Окорков) и Сибирской казачьей батареей подполковника Яковлева.

Чины обоих полков были обрадованы этим известием и быстро разошлись по назначенным им местам. Между тем откуда-то взялись облака. Они затянули небо, и около 20 часов 30 минут заморосил дождичек, вскоре превратившийся в настоящий дождь. Он продолжался всю ночь с 28 на 29 сентября. Конечно, никаких боевых столкновений в эту ночь не последовало. Красные, надо полагать, отошли на ночь в Известку.

Наступил серый рассвет 29 сентября. Ветер гнал низкие, серые тучи. Порой на землю падали редкие капли дождя. Белые, занимающие Большую Орловку, обнаружили каких-то всадников, разъезжающих по склонам сопок, находящихся по другую сторону реки Сандуган против Большой Орловки. Всадники старались держаться возможно скрытнее. Они, несомненно, наблюдали за Большой Орловкой. По определению некоторых из белых бойцов, тут была не разведка красных, а целая колонна, двигающаяся в целях глубокого обхода белых. Белые орудия, поставленные на позицию еще с вечера, – одно на большой улице, другое – в огороде, открыли теперь огонь по маячащим красным всадникам. Огонь, видимо, был действенным, так как красные поспешили скрыться.

Между тем генерал Бородин, видя всю шаткость положения его группы в горах и опасаясь потерять орудия и обозы в случае дальнейшего углубления в горы, направил в штаб Земской рати донесение, в котором он, с одной стороны, указывал на движение, по данным местных жителей, с Сучана большой обходной группы красных партизан, а с другой стороны, высказал свою просьбу об отводе его группы к Мещанке, ввиду невыполнимости поставленного ранее Сибирской казачьей рати задания. Ответа на это донесение генерала Бородина не приходило, и в 9 часов утра 29 сентября все три орудия стали на новые позиции среди кустов и перелесков южнее западного конца Малой Орловки. Обе дружины (Восточно-Сибирская и Сибирская казачья) повели пристрелку Брюхановских высот и других предполагаемых целей. Погода к этому времени опять прояснилась, и с голубого неба, покрытого многочисленными бегущими белыми облаками, осеннее солнце бросало на землю свои негреющие лучи. Так продолжалось до полудня.

Перед полуднем глудкинские артиллеристы увидели, как конные оренбургцы стали отходить колоннами в тыл, за артиллерийские позиции. Между тем Восточно-Сибирская артиллерийская дружина никаких распоряжений еще не получила, а потому отход оренбургских казаков был воспринят с некоторым неприятным чувством: «Как бы они не бросили нас». Оказывается, генерал Бородин отдал частям соответствующий приказ. Через минуту на батарею также прибыл конный ординарец с приказом об отходе. Быстро, с чувством полного удовлетворения, снялись орудия с позиции и одно за другим двинулись к дороге. В эту самую минуту белые услышали далекую артиллерийскую стрельбу. Глухая канонада доносилась откуда-то из тыла красных. По частям белых прошла весть, что это генерал Глебов наступает с Сучана. Однако директивы штаба Земской рати такого движения генерала Глебова не предусматривали, и приостановившимся было на дороге частям Сибирской казачьей рати генерал Бородин подтвердил свой только что отданный приказ об отходе. Канонада в тылу красных продолжалась, по своему характеру она походила на действительный обстрел артиллерией передвигающихся целей, а не на пристрелку тех или иных неподвижных точек. Истинный смысл этой стрельбы красных так и остался неизвестным и не выясненным белыми Сибирской казачьей группы. Быть может, это была уловка красных, дабы поглубже затянуть белых в горы, но так же возможно, что красные приняли подходивший с севера свой собственный отряд особого назначения за новую обходную колонну белых и впопыхах открыли по нему огонь.

Не испытывая ни малейшего давления со стороны красных и даже не преследуемая ими, Сибирская казачья рать быстро двигалась от Орловки назад по долине реки Сандугана к Мещанке и далее к Ивановке.

Один из офицеров Восточно-Сибирской артиллерийской дружины, уезжавший в служебную командировку в Никольск-Уссурийский, вернулся назад в Ивановку в отсутствие частей, ушедших на Анучино. Он рассказывал потом своим сослуживцам, что в Ивановке в отсутствие гарнизона царила мертвая тишина и жуткая тревога: ведь в двух опорных пунктах осталось сидеть всего лишь несколько человек. Что они могут сделать, если в Ивановку придут красные?..

…Короткая остановка. Потом снова движение… Луна была уже высоко, и ее яркий голубой свет заливал спящие пустынные улицы Ивановки, когда в 22 часа 29 сентября части Сибирской казачьей рати вступали в это село по окончании похода на Анучино.

Подводя итоги только что описанной Анучинской операции Сибирской казачьей рати, следует сказать в первую очередь, что в течение всей операции стрелки обеих сторон проявили весьма значительную инертность. Весь этот поход обошелся Сибирской казачьей рати в 35 человек ранеными и 6 человек убитыми. При этом особенно пострадала доблестная Енисейская казачья дружина, на которую, из вышеуказанного числа в 40 человек выбывших из строя, пришлось 20 человек. Потери были и у сибирцев. Таким образом, оренбургцы, приостановившие свое наступление в 10 часов 28 сентября и с тех пор топтавшиеся на месте до самого приказа об отходе, потеряли 6 человек, что и должно быть воспринято как показатель их весьма значительной вялости. Невольно напрашивается мысль, что, будь в 10 часов в первой линии не оренбургцы, а те же утомленные и потрепанные енисейцы и сибирцы, Брюхановка к вечеру того же дня, несомненно, оказалась бы в руках белых. С другой стороны, этот успех операции все же не решил бы. Возвращаясь опять к потерям частей, следует указать на расстройство орудийной упряжки первого орудия. Окончательно из строя этого орудия выбыло 4 коня: двое убитыми и двое ранеными. В свое время отмечалось, что орудийные кони этой дружины были прекрасные, сильные и красивые, без особого труда бравшие любой подъем. Теперь в первой запряжке на ряду с орудийными конями появились строевые, верховые кони.

Касаясь организации этого наступления в горы, хочется отметить в первую голову перегруженность отряда ненужной в горах полевой артиллерией. Вместо трех, вполне достаточно было и одного орудия на то количество пехоты, которое в действительности приняло участие в походе. Если на ровном месте полевое орудие и может в той или иной мере возместить недостаток пехотинцев, то в горах картина получается иная: орудие никак не может в любом месте по любому уклону лезть вверх или скатываться вниз, но, будучи привязанным к дороге или тропе, притягивает к