Микрофон на цепи 2 - Ива Лебедева

— Клевета. Я не люблю навоз. Я люблю омаров. Закажешь еще одного? И кофе. Не хочу больше вина, будь ему хоть пятьдесят, хоть сто пятьдесят лет.

— Хм-м-м… официант!

Глава 35

Наверное, не будь у меня Рю, я бы дала согласие Вейшенгу. Предварительно, конечно, составив огромный контракт с кучей пунктов, чтобы спасти свой бизнес и свободу, но согласилась бы. Потому что женщина я взрослая, даже можно сказать, что умудренная опытом. А моя прошлая профессия состояла как раз в том, чтобы находить подход к таким вот важным директорам и прочим пупам земли. Так что рано или поздно и на крокодила нашлась бы шлейка.

А даже если бы и не нашлась, с таким рабочим графиком, как у этого пресмыкающегося, видела бы я его хорошо если раз в неделю, а то и раз в месяц. Что же, тут все деловые люди так работают. И свадьбы по расчету тоже обыденность, но…

— Спасибо, я не голодна. — Еще бы, обожралась омарами. Лишь бы аллергия какая от жадности не вылезла вместе с белковым отравлением.

Сказала я эту фразу уже дома, вечером, во время семейного ужина. Что поделать, хоть раз в неделю, в субботу после трансляции очередного тура, приходится навещать родителя. Но кажется, именно сегодня мне надоело играть в хорошую девочку. Пора показать зубы. Если доведут, конечно.

— Как прошло свидание с У Вейшенгом? — спросил отец после недолгой паузы. Его модные стильные очки блеснули в свете люстры то ли сердито, то ли… хм.

— Нормально, там и наелась. И второй раз отказала, — спокойно ответила я, делая знак, чтобы мне налили белого вина.

— Отказала⁈ — Он даже голос не повысил, но где-то в небесах явственно громыхнуло, а в роскошной столовой запахло озоном. Все присутствующие непроизвольно втянули головы в плечи. Кроме меня.

— Ну да. — Я все так же спокойно пожала плечами. — Он мне не понравился, это первое. Он нам не подходит — это второе.

— Понравился, не понравился, что за детский лепет? Это звучит даже глупее, чем твое предыдущее желание скакать на сцене в одном нижнем белье. — Кажется, господин Ян давно готовил эту речь. Но сбился в самом начале: — И что значит «нам не подходит»⁈

Я вдумчиво отпила из бокала, поставила его на стол, погладила пальцами тонкую ножку без всяких украшений — только дорогое стекло совершенной формы — и подняла на отца глаза. Посмотрела прямо, больше не пытаясь выказать принятую тут дочернюю покорность. Без этих всех местных женских хитростей и манипуляций.

— Папа. Я ТВОЯ дочь. Неужели ты думал, что у тебя мог родиться ребенок со спокойным, покорным и слабым характером?

Что интересно, с нами за одним столом все это время сидели мачеха и Эрика. Но обе молчали и будто бы старались слиться с интерьером.

— Если ты МОЯ дочь, то так же, как и я, отлично должна видеть огромные перспективы этого союза. Это буквально поднимет нас на следующий уровень существования, а то и на несколько. Семья У станет нашим мечом и щитом!

— У тебя нет других наследников, отец. Наша фамилия создавала свое дело несколько поколений. И ты так просто согласен отдать все заработанное кровью и потом в чужие руки? — Мой взгляд стал не менее жестким, чем у самого господина Яна. Где-то на периферии тихо пискнуло. То ли Эрика, то ли кто-то из слуг. Озоном в комнате запахло еще сильнее.

— Я не отдаю бизнес семье У, ты же читала высланный Вейшенгом контракт. Бизнес будет передан твоему младшему сыну и останется у нашей семьи.

— Ты — нет. — Мой кивок вышел коротким и резким. — Но ребенок, которого я рожу, не будет Ян. Он будет У. И войдет в их концерн на правах младшего партнера, принеся им все, ради чего жили мои предки. Ты этого хочешь⁈ — Я чуть повысила голос.

— Во всяком случае у меня хоть будет этот наследник, — ответно прошипел отец, чуть привстав и пытаясь изобразить грозовую тучу.

— Он у тебя будет в любом случае, — пожала я плечами, ослабив давление взгляда, но не отводя его. Меня грозами так-то не напугать. — Я планирую двоих детей. Но это будут МОИ дети, рожденные на МОИХ условиях, с тем, кого выберу Я. И они будут ЯН!

— Планируешь? Ты что… — Тут внезапно отец посмотрел мне на живот, который был скрыт столом.

— Нет, я не беременна. Рано, — сбила я его то ли подозрения, то ли надежды.

— Тебе двадцать один, почти двадцать два, — напомнил мужчина.

— Оптимальный возраст первых родов при моем телосложении и генетике — двадцать шесть лет. Время есть. Куда ты торопишься? Вроде помирать тебе рано. Или есть проблемы со здоровьем? — Я снова нахмурилась.

— Но и моложе я не становлюсь. А такая дочь, как ты, лишь усугубляет мое состояние.

— Такая дочь, как я, завтра же запишет тебя на полное медицинское обследование в лучшей клинике. И только попробуй не явиться!

Господин Ян подавился собственной молнией и сел прямо. Пару раз моргнул. Потом уточнил:

— Что ты сказала?

— Отец, эта дочь слишком долго пренебрегала своими обязанностями по отношению к главе семьи. Ты совсем загнал себя непосильной работой. У тебя круги под глазами, нервы, и руки вон трясутся. Я не позволю тебе оставить меня полной сиротой, а моим детям нужен здоровый и бодрый дедушка.

— В этом виновато лишь твое откровенное непослушание, — как-то бессильно проворчал мужчина, сдуваясь.

— А кто виноват в моем недостаточном послушании? — Я наконец улыбнулась. — Твои гены. Прекра-а-асно помню рассказы бабули. Ты был самым непослушным ребенком в мире и все всегда делал по-своему. И продолжаешь!

Отец прищурился. Подумал. И попробовал зайти с другой стороны:

— Хорошо, раз ты хочешь рожать в двадцать шесть — пропиши это в контракте. Семья У готова рассмотреть разные варианты сотрудничества. В том числе был разговор о том, что второго сына они могут сразу отдать в нашу семью. Чем-то ты их младшего все-таки зацепила, так что торг имеет место быть.

— Я не люблю акул, папа, — сказала я даже без особых эмоций. — И мурен тоже. Вообще все хладнокровное и скользкое — мимо моих