Полина Сергеевна - Наталья Нестерова

* * *

Эмку поместили в отличную клинику, и врачи его наблюдали прекрасные. Но даже прекрасные врачи не боги. У Эмки было тяжелое сотрясение и ушиб мозга, осложнения в виде отеков, потребовавшие сначала одну операцию, потом вторую. Переломы левой ключицы и левой ноги не опасные. В их ситуации травмы, которые при обычном течении жизни казались бы трагедией, паники не вызывали. Вот правая рука сломана плохо — у локтя, в зоне роста, и что с ней будет дальше, непонятно. Она могла задержаться в росте, удлиниться или искривиться в будущем. Эмка нуждался в операции по четкому фиксированию перелома, но делать ее было нельзя. Рука — короткая, длинная, кривая — это мелочь в сравнении с травмой мозга.

Он лежал на кровати, весь загипсованный, перебинтованный, в подключичной вене стоял катетер, через который постоянно капали лекарства.

Зрение к нему вернулось на вторые сутки после аварии, но Эмка был очень слаб, веки едва поднимались, глаз не было видно. Мальчик страдал.

— Мне очень больно, бабака, — шептал он. — Когда мне не будет больно?

— Очень скоро, потерпи, наберись мужества. Я тебе расскажу про одного очень мужественного военного летчика, Мересьева…

Эмке кололи сильные обезболивающие, большую часть суток он спал, и у бабушки было время к моменту его пробуждения настроиться на оптимистический лад. Она приходила в больницу к восьми утра и уходила после девяти вечера. Лея и Ольга Владимировна пытались заменить ее у постели Эмки, но Полина Сергеевна не хотела об этом и слышать.

Ее посещали иррациональные желания вроде того, чтобы собрать всю боль родных и Эмкину — до капельки, втянуть в себя, переполниться, раздуться, а потом взорваться, развеять боль, воскреснуть в новой действительности, где никто не страдает и Эмка становится прежним — оболтусом и разгильдяем.

Полина Сергеевна напрочь забыла про собственную болезнь, про часы, которые тикали неумолимо, приближая конец. И благостное расположение духа, наслаждение жизнью приговоренного к смерти покинуло Полину Сергеевну. Смерть или тяжелая инвалидность грозила Эмке. И рядом с этой угрозой меркли любые возвышенные чувства и личные страхи.

Медицинский персонал относился к Полине Сергеевне с большим уважением — всегда подтянутая, выдержанная, аккуратно причесанная и накрашенная, истерик не закатывает, не рыдает и не причитает. Персонал не подозревал, что каждый вечер, возвращаясь домой, выходя из машины, Полина Сергеевна едва плетется, повиснув на руке мужа, а засыпая, не знает, найдет ли силы подняться утром. И что уже несколько раз она застывала возле зеркала перед выходом из дома: я ведь уже накрасилась или нет?

Сеня продал недостроенный коттедж и участок, хотел продать квартиру, чтобы были деньги на лечение Эмки.

Полина Сергеевна остановила сына:

— Лечение не требует денег. Народная молва вообще и телесериалы в частности искажают реальную ситуацию в здравоохранении. Медицинские услуги у нас бесплатные! Но глупо отказываться от денег, а медицинские начальники не глупцы. Если вы готовы платить — пожалуйста. Убитые горем родители готовы на все. Потом они узнают, что стали платными пациентами, хотя имеют право быть бюджетными. Вы превозносите мою доблесть в момент аварии. Но никакой доблести не требовалось. Московская «скорая» привезла бы Эмку именно в эту клинику. И за отдельную палату мы не доплачиваем. В соседней отдельной палате лежит девочка, тоже очень тяжелая, с мамой. Девочку сбила машина, мама работает кассиром в метро. Без блата, связей, звонков они получают необходимое лечение. Всем нам, особенно тебе и папе, хочется суетиться, что-то делать, как-то ускорить, подтолкнуть процесс выздоровления. Деньги тут не помогут. И не вздумайте их совать врачам! Это будет выглядеть кощунственно. Когда придет время, мы не поскупимся и отблагодарим кого следует. Наберитесь терпения. От вас нужны сдержанный оптимизм и юмор. Эмка очень хорошо чувствует настроение. Панику или нарочитую бодрость он ловит мгновенно. Если вы не можете владеть собой, то лучше не приходите в больницу.

— Мама, а он… он какой будет, если все закончится хорошо? — запинаясь, спросил Сенька.

— Тебе важно, инвалид твой сын или нет?

— Не важно!

— Это главное. Никто не может сейчас делать прогнозов, потому что они полярны — от глубокой инвалидности до полного выздоровления. Тетя Вера перелопатила груду литературы — нет правил, нет логики, точнее, современная наука не может ее постигнуть. Растущий организм очень сложен, и процессы в нем недостаточно изучены. Одни и те же травмы в том же участке мозга имели совершенно разные последствия.

— Если бы я тогда…

— Сынок! — перебила Полина Сергеевна. — Стенания «соломку подстелил бы» — разрушительны для психики, даже для такой железобетонной, как твоя.

— Мама, я стал плакать, представляешь? А тогда… когда увидел Эмку… когда нес его… я рыдал и выл, как подстреленный бизон.

— Может, хватит рыдать? Я не знаю психотерапевтических методик. Но я абсолютно уверена, что ты нам нужен трезвомыслящий, собранный, без соплей. Достаточно того, что расклеился папа. Сеня! Возьми папу на себя, ладно? Приведи его в чувство. У меня просто нет сил заниматься им.

— Мама, ты страшно устала, давай мы будем дежурить по очереди…

— Нет! Снова — нет! Сколько раз вам говорить? Около страдающего ребенка должна быть мать. Очнулся он, открыл глаза — рядом мама, значит, все в порядке. У нас так получилось, что функции матери выполняю я. Понимаешь, о чем я?

— Да, многие вводные при условии задачи…

— Сенька! Не грузи меня!

— Мама, ты слышала, что сейчас сказала? — улыбнулся сын.

— А что я сказала?

— «Не грузи меня!» Ты так часто повторяла, что грузить можно только неодушевленные предметы на неодушевленные предметы…

— Вы доведете. Вы научите. С вами русский язык забудешь.

Верочка уже год жила в Англии. С разбором архива Игоря Петровича ей помогал ученый из Кембриджского университета, которого нашла Ксюша. Ученый, вначале мало разбиравшийся в предмете, вникнув в него, забросил собственные исследования и полностью занялся расшифровкой рукописей Игоря Петровича. Семья этого математика, дети и жена, отодвинулись на задний план. Почему-то всегда получается, что наука завтрашнего дня не терпит нормального семейного уклада, вступает в противоречие с тихим домашним уютом, с выходными на природе и загодя планируемыми отпусками.

И она же, Ксюша, узнав о трагедии в семье Пановых, отыскала лучшего британского хирурга, специалиста по детской травматической неврологии. У специалиста на год вперед были расписаны операции. Но Ксюша — трактор, танк, таран и льстивая, рукизаламывающая лиса, вместе взятые, — обработала британского доктора. Он не устоял перед ее натиском, рассказом о бедном русском мальчике, которого только он может спасти. Тут-то и пригодились деньги, вырученные Сенькой от продажи коттеджа. Английскому профессору оплачивали перелет в первом классе, дорогую гостиницу, посулили солидный гонорар. Но возникла моральная проблема: российским врачам могло показаться, что им не доверяют, сомневаются в их компетентности. Поэтому Олег Арсеньевич вместе с чиновниками из Минздрава и главным врачом клиники организовал визит британского светила как обмен опытом, для пущей достоверности даже пригласили хирургов из провинции. Провинциалы, впрочем, приехали за свой счет.