Былины сего времени - Александр Рудазов

– Когда-то Киев знал истинное величие, был наипершим среди русских городов, – задумчиво молвил Яромир. – Но те времена прошли…

– Чего так? – нахмурился Иван.

– Ну как чего… Теперь-то князья уж не стремятся княжить именно в Киеве – им и свои вотчины любы… Вот хоть брат старшой князя Всеволода, Андрей, Боголюбским прозванный… Он ведь Киев взял копьями – но княжить в нем не восхотел. Брата своего меньшого посадил на княжение, Глеба. Отдал Киев, как старую рубаху, из которой вырос. Так что слава этого города в прошлом… Будущее – за другими городами, молодыми. За Владимиром, за Суздалем, за Переяславлем…

– И Тиборском нашим еще! – поддакнул Иван.

– А это уж если с Кащеем управимся…

В Киеве было потеплее, чем в Тиборске, Новгороде и даже Чернигове. Но все равно изрядно продувало. Мороз-Студенец в этом году что-то разлютовался. Словно животом старик мается, ищет, на ком злобу сорвать.

Яромир сразу потащил Ивана к Бабиному торжку, где собирались вольные киевские гости. Он торопился – неровен час, Добрыня Ядрейкович уже уехал. Двух седмиц, правда, еще не прошло, но из-за холодов мог и раньше отплыть.

Считаные дни остались до того, как Днепр покроется льдом. Все реки на полуночь уже заледенели. Если упустить купеческие лодьи, придется ждать до весны или ехать сушей.

Сушей, конечно, поехать нетрудно. Три четверти пути уж сушей проделали, можно и последнюю часть. Но это до морского берега только – а дальше как? Яромир таки Серым Волком прозывается, а не Усатым Китом. По воде он Ивана не повезет.

В поисках сосватанного Садко купца Яромир обегал весь торжок. Иван, коему было дивно просто поглазеть на стольный Киев-град, тащился следом раззявой, глаза на все выкатывал. Пальцами тыкал во все подряд, ахал изумленно. На церкве Святого Феодора, высунув язык, молитву выцарапал – удачу в путь накликать.

– Народу-то, ить, народу!.. – восторгался Иван. – Сколько тут народу-то, а, Яромир… Яромир?..

Яромира рядом не было. Утек куда-то. Иван поискал его было, дернулся туда и сюда, да решил, что оборотень его сам проще сыщет. Что ему, с волчьим-то носом.

– А ты не знаешь, сколько тут народу, киса? – спросил он у сидящего в котомке Баюна.

– Много, – сварливо ответил тот.

– Ну сколько? – не отставал Иван. – Пять тем? Шесть? Семь?

– Да что я их, считал, что ли? – фыркнул кот. – Сказку вот сказать могу – как Киев строился, откуда есть пошел… Хочешь сказку про старого князя Кия, что его основал?

– Не, про Кия я уже слышал. Нянька Пелагея еще в детстве сказывала. Посейчас помню – у него еще два брата было, Щек и Хорив.

– Ну и пошел ты в дупу тогда, сука тупая, – огрызнулся Баюн.

– Киса, ты не обижайся! – встревожился Иван. – Я ж не отказываюсь! Ты про другое про что расскажи! Ты ж сказок-то знаешь – ого!

Баюн недовольно заворчал. Но рассказывать сказки он действительно любил до невтерпежу, так что неохотно буркнул:

– Про что?

– Ну… а вот князь Кий – он из какого племени был?

– Из полян.

– А поляне – это кто?

– Русы это. Четыре было раньше главных племени русов – поляне, древляне, кривичи и дреговичи. Потом перемешались все и перепутались. Как харчи в свекольнике.

– А взялись они откуда? И почему русами назвались, если поляне и древляне?

– А вот про это у меня сказка как раз есть интересная! – оживился Баюн. – Рассказать ли?

– Расскажи, конечно! – обрадовался Иван.

– Ну слушай, только не жалуйся потом. Жил, значит, в стародревние времена на полудень от нынешнего Киева некий славный народ. Жил себе, жил, жил, жил… пока не расплодился так, что стало слишком тесно. Царь тамошний прозывался Словен, и было у него три сына – глупых, злобных, да драчливых. Как и все люди. Вы вообще народ сволочной, двуногие. Суки. Видит царь, что сыновья его растут, взрослеют и наглеют – неровен час, батьку с трона спихнут. Призвал их пред свои мутные очи, да говорит: сыны вы мои милые, сыны мои любимые… валите отсюда к чертям. Ну те намек поняли, собрали манатки, собрали людей побольше – полстраны небось увели! – да и пошли себе куда глаза глядят. Великое переселение народов. Шли-шли, пока не разругались. Родные братья – как же не разругаться-то? Странно, что до драки дело не дошло. Порешили они тогда разойтись в разные стороны. Старшой пошел на закат, середульний меж закатом и полуночью двинул, а меньшой прямо на полуночь потопал. И пришли они все в новые земли. Но если ты думаешь, что боженька им райские кущи приготовил… то подумай еще. Пришли все они на земли хоть и новые, да уже заселенные. Но делать нечего – жить-то где-то надо. Мужики они были честные, поэтому честно сказали местным жителям: валите отсюда к чертям. Те сваливать не захотели – чего это вдруг? Начались драчки, битвы. Потом постепенно закончились. Пришлецы во всех трех случаях победили и остались жить. А смешавшись с местными, породили три новых народа, названные в честь трех братьев, трех вождей. Чех, Лях и Рус. Три брата, три народа. Все братские, да сволочные…

– Эй, киса, ты что так неуважительно? – насупился Иван.

– А за что мне вас уважать, двуногие? – фыркнул Баюн. – Вот меня есть за что уважать – я кот. А вы все сволочи. Дальше сказку будешь слушать?

– Буду.

– Значит, дальше было так. Чех привел свой народ в большую долину, окруженную горами, оглядел с холма Ржип сторону вольную, широкую, с лесами и рощами, лугами и нивами и сказал: станете жить в довольстве, а горы будут служить вам охраною от врага.

– И чего? – спросил Иван.

– Да наврал, как водится. Чехов с той поры только и делали, что били все кому не лень. Франки били, моравитяне били… А нынче они под тевтонами. Вечные холопы. Их и дальше все бить будут, зуб даю.

Иван зачем-то пощупал свои зубы.

– Но из чехов хотя бы холопы вышли хорошие, – продолжил Баюн. – Послушные. Из ляхов даже и этого-то не получилось. Они не стали ждать, пока их другие побьют – сразу сами между собой же передрались до кровавых соплей. После этого, конечно, все подряд стали их завоевывать – да тоже не на добро себе. Воевать-то ляхи никогда не умели, зато бунтовать у них дюже хорошо получалось. Даже поверье пошло – кто, мол, ляхов завоюет, у того в державе сразу все кувырком пойдет, а спустя время держава и совсем развалится. Недаром же слово «ляхи» так на слово «лихо» похоже. Одно лихо от них и есть.

– А третий брат? – с нетерпением спросил Иван.

– А третий брат был вообще редкий лодырь и дурак, – злобно промяукал Баюн. – Прямо как ты. И потому у вас, русов, все обернулось хужей всего. Который век уж в грязи живете, дерьмо жрете. Вы-то ведь народ вообще дурной и никчемный…

– Киса, я те ща усы вырву! – разозлился Иван.

– Потом вырвешь, – хлопнул его по плечу подошедший Яромир. – Торопиться надо.