Любовное проклятие - Анна Велес

Маг, не прощаясь, уже двинулся к выходу.

– А придурки все-таки эти художники, – раздался голос «козла» за спиной. – Извращенцы. Это ж надо, двух похожих девиц трахать.

Алек резко повернулся, готовый напоследок все-таки хорошенько избить этого кретина. Но Женька вовремя дернул его за рукав, останавливая. Не тронь, оно и не воняет…

Они уже подходили к двери, когда на кухне раздался рев боли и звук разбитого стекла. Бутылка самогона лопнула вдребезги на глазах ущербного свидетеля, и куча мелких осколков осела пылью на его грязном животе и противной роже.

У Женьки был вид довольного кота, объевшегося сливок. Алек рассмеялся.

Ну, что ж. Все сходится. Швед встречался с убийцей еще три раза до отъезда. Чисто скоротать ночку. На разговоры у них вряд ли много времени оставалось. Елена прекрасно знала об аппетитах своего братца. Было время, он успевал обслуживать четырех девиц, одну за другой. Годы вряд ли его изменили. С темпераментом ничего не сделаешь. Да и очень ему эта «Кошечка» нравилась. И вдохновение у него после встреч с ней перло. А Елена знала, что такое со Шведом бывало отнюдь не после разговоров.

Но при этом Швед все чаще упоминал, что Кошечка хорошо осведомлена о его вкусах и привычках. И появлялась она у него всегда сама. Не по звонку, а якобы случайно «мимо проходила». «Нам нравятся одинаковые вещи». «Она наблюдательна. Те мелочи, те шикарные мелочи, что так важны для творчества…» «Неплохо разбирается в живописи…» Бедный глупый влюбленный Швед. Он так и не понял, что кто-то снабдил его Кошечку всеми необходимыми сведениями. И вовремя отправлял ее куда надо, где она могла всегда Шведа застать. Значит, все-таки соучастник был не просто пешкой в игре. Похоже, он такой же ненормальный, как эта Кошечка. Помешанный на ненависти к ним. К Шведу, к Костику, Саньке, Вадику, Елене и Алеку – в конечном итоге.

И все же, что самое противное, Влад был прав. Этот кто-то оставался их хорошим знакомым, который так удачно и по сей день прячет свое истинное лицо, свои чувства. Эта мысль Елену злила, раздражала. Боли не было. Она как бы заранее уже подготовилась к предательству. После того разговора у Влада дома. Эта мысль ей запомнилась. И пусть она страшная, нежелательная, но… Можно это назвать интуицией, но Елена знала, что все именно так и обернется. Так что теперь ее злила собственная слепота и наивность. И тот факт, что эта паскуда, этот предатель до сих пор остается неизвестным. Но это ненадолго…

«Нарисовал руки. Пригодится. У них совершенно разные руки. У Детки тонкие пальчики, всегда длинные и сильные ногти. Но всегда самиздатовский маникюр. У Кошечки – работа профессионала. Произведение искусства. Она, наверное, и не видит, что длиннющие расписные когти не скрывают, что пальцы у нее не длиннее ладони. Короткие, чуть квадратные пальцы. И сами руки. Как странно с женщинами. Видно же, что Детка особо в косметике, кремах и прочем не нуждается. Она никогда ими и не пользуется. А у Кошечки ухоженные ручки. Простит меня Детка, но у нее руки, как у жены, а у Кошечки, как у любовницы. У покупной. Деткины ручки теплее, но Кошечкины – эстетичнее. Все в них так. Будто оригинал и копия. Интересно, это случайно? А еще эти кольца. Два одинаковых перстня. С черными прямоугольными камнями. Что это, интересно, значит?.. Хотя какая разница?! Смотрится на рисунке просто блеск. Не забыть использовать!»

Вот самое главное. Это ниточка. Да какая там ниточка. Это канат! Основная улика. Долгий и прямой ход расследования. Елена записала это в свой ежедневник. Она прекрасно знала, что таких колец, как у нее, больше быть не может. Это делалось на заказ, а не покупалось в магазине, среди сотни таких же. Это подарок. Подарок человека, который сам нашел этот камень. Сам отдавал ювелирам на обработку. И второе такое кольцо могло появиться только по его желанию…

Влад вновь заметался по кровати. На этот раз он уже не бормотал ничего на своем чудном гаэльском наречии, не размахивал руками, будто пытаясь кого-то достать мечом, просто перекатывался туда-сюда по подушке.

Елена встала, взяла бутылку с сывороткой, оперлась коленом на софу.

Господи, как он устал смотреть один и тот же жуткий сон! Поначалу, правда, все было очаровательно мирно и спокойно. Так любимый им лес. Здоровые, ровные, как колонны, стволы сосен. Изумрудно-насыщенная, блестящая зелень подлеска. Шорох осыпавшейся хвои под сапогом. Над головой кроны сосен, сплетенные в огромный живой шатер, раскачиваемый ветром. А над крышей леса – солнце, не видимое с тропы, но ощутимое, ласковое, ненавязчивое, смущенное и несмелое. И воздух, свежий, насыщенный запахом хвои и зелени.

Он уверенно шагает по знакомой траве. Идти недалеко. Еще минут пять, и деревья станут реже, полумрак леса светлее. А потом раскинется луг, утопающий в летнем многоцветии, захлебывающийся в коктейле ароматов.

Позади шорох крыльев, легкое царапанье когтей по плечу. Верный друг, попутчик и слуга. Ворон. Крылья ласково щекочут шею, пока птица устраивается поудобнее. Но вместо обычного легкого ворчания, похожего на приветствие после долгой разлуки, – резкий встревоженный крик. А впереди…

Темно за деревьями. Очень темно. Но нет, это не ночь. Просто… Просто небо стало темным, будто затянулось серыми тяжелыми тучами. Просто воздух вдруг наполнился темным туманом. Просто солнце погасло.

Он вышел на опушку и замер как вкопанный. Не было тут цветущего луга, не было радужных цветов и сочной травы. Только кости. Бесчисленное количество костей, будто многотысячное войско полегло здесь. В наступившем неясном сумраке кости белели, будто обглоданные дочиста. Они неприятно хрустели под ногами, издавали такой звук, будто последний вздох вылетал из давно замолчавших губ.

А над этим огромным кладбищем в бездушном темно-сером и холодном тумане кружили четыре существа. Черные, будто потусторонние тени в полночь, с голодным блеском желто-огненных глаз. И эти глаза торжествующе зло смотрели на него. И только на него.

Он вздохнул, тяжело, устало. Он ведь все это уже видел. Он знал, что будет дальше. Это как фильм, который смотришь несколько раз подряд. Сюжет не меняется.

Два шага вперед. Защитная сфера вспыхнула вокруг его силуэта. Слишком яркая в этом сумеречном мире мертвых и неумирающих. Желтоглазые тени подлетели ближе, заметались на грани круга, беззвучно смеясь, строя гримасы. Он не обращал внимания.

Меч тихо прошелестел, вылетая из ножен, прикрепленных за спиной. Руны блеснули синим огнем. Твари ликующе взвыли. Он пробормотал заклинание и одновременно ударил мечом. Сталь, окрашенная магией, описала полукруг, прошла сквозь защитную сферу, через тела двух теней, разрывая их пополам, как черную паутину. Ошметки черных балахонов осели на землю, растворились между белесых костей неведомого войска. Тени взвыли. Но на этот раз обиженно, удивленно. Он не знал, чувствуют ли они боль, но понимал, что такой удар не пришелся им по вкусу. Две твари, которых не задела заговоренная сталь, ударились о сферу. Ощутимо. Но пробить ее они не смогли. Еще попытка. И еще.