Читающий по телам - Антонио Гарридо

— А ведь деньги — неплохая штука. Ты хотел бы заработать сразу много? — Сюй засмеялся и двинул юноше локтем под ребра, забыв о том, что того недавно били ногами.

— Что за вопрос! Конечно.

— Сверчковые бега, говорю я, едва покрывают расходы. А вот вместе мы бы… Я знаю все уголки, все рынки. Я умею дурачить людей, а ты с таким даром… Да мы бы озолотились…

— О чем ты?

— Да-да, парень. Мы бы действовали осторожно. Не так, как с этим дылдой, совсем не так. Мы бы выискивали задир, хвастунов, поножовщиков, бахвалов, болтунов и пьяниц… Ведь порт кишмя кишит дураками, которые, увидев безбородого юнца, поставят на кон собственную шкуру. Мы бы общипывали всех и каждого и уносили ноги, прежде чем они опомнятся.

— Спасибо за предложение, но у меня, честно говоря, другие планы.

— Другие планы? Боишься прогадать при дележе? Слушай, я готов уступить половину выигрышей. Или ты полагаешь, что способен все делать в одиночку? Я угадал? Если так, ты сильно заблуждаешься, приятель. Да я…

— Нет, не в этом дело! Просто я предпочитаю занятия не столь рискованные. Ну все. Нам пора расставаться. Держи, вот твоя шкура, — отговаривался Цы, ковыляя к лодке, что перевозила пассажиров от одной городской пристани к другой.

— Да ладно, оставь себе. Ну подожди!.. Тебя как зовут?

На этот вопрос Цы не ответил. Он еще раз поблагодарил хитреца, вскарабкался на борт, и вскоре его фигура растворилась в речном тумане.

* * *

Путешествие по реке казалось юноше нескончаемым, точно боги по мере продвижения лодки все дальше отодвигали горизонт. Наконец он сошел на берег рядом с гостиницей. Все помыслы Цы были только о Третьей: его не покидало тревожное ощущение, что с девочкой что-то случилось. Поднимаясь по лестнице он, забыв о прокушенной ноге, прыгал через три ступеньки. В коридоре наверху не видать было ни зги. Доскакав до двери, Цы увидел, что занавеска отодвинута. Тишина была жуткой, точно в оскверненной могиле. Цы медленно вошел в комнату. Сквозь прореху в стене плескал дождь, по полу разливались грязные потеки.

Цы позвал сестру — никто не откликнулся.

Когда он подходил к тайнику, руки его начали дрожать. Цы молился: ну пусть девочка просто спит, ну пусть. Он несмело раздвинул бамбуковые шесты и увидел на полу бесформенный, безжизненный, неподвижный комок. У юноши кровь застыла в жилах. Теперь он страшился худшего. Он хотел снова окликнуть сестру, но голос больше его не слушался. Рука двигалась медленно, словно с опаской, но вот наконец пальцы прикоснулись к вороху тряпья на полу. И тогда из его горла вырвался крик ужаса.

Под тряпками было пусто. В тайнике валялось только одеяло и та одежда, что была на Третьей с прошлого утра.

Цы бросился вниз, выкрикивая имя сестры. Задыхаясь, он спустился на первый этаж и ввалился в комнатку хозяина; сдернув спящего мужчину с циновки, поволок его по полу. Хозяин гостиницы спросонья прикрывал голову руками — он решил, что его сейчас будут убивать; потом, узнав постояльца, вскочил и сам кинулся в атаку. Цы остановил его резким ударом, а потом схватил за глотку.

— Где она? — Пальцы его сжимались.

— Да кто, кто «она»? — Глаза хозяина наполнились ужасом.

— Девочка, что пришла со мной. Отвечай, а то удушу!

— Здесь… здесь она, внутри. Я…

Цы отбросил противника и, точно одержимый, кинулся вглубь галереи. Он натыкался на мебель и домовую утварь, миновал какой-то темный неприбранный склад, где нашли последний приют ломаные скамейки, ветхие сундуки и рассохшиеся шкафы, — Цы открывал створку за створкой, боясь того, что может увидеть там, внутри. Добрался до самой последней комнатки, озаренной тусклым масляным фонариком. Огонек коптилки подкрашивал оранжевым цветом облупившиеся стены и наваленные по углам отслужившие свое ширмы, циновки, рыболовные снасти и пустые ящики. Тихий шорох заставил юношу вглядеться в глубину помещения; он различил в сумраке очертания девичьей фигурки. Девочка, дрожа от страха и холода, неотрывно смотрела на Цы, будто перед ней предстал сам Яньло-ван, владыка ада. Цы шагнул было вперед; он тоже дрожал, с болью и жалостью глядя на озаренное оранжевыми отсветами, перепачканное лицо сестры. Но дальше идти не потребовалось: беззащитное тельце Третьей уже прильнуло к нему. Цы хотел опуститься рядом с сестрой на колени, но что-то ударило его по голове. И наступила темнота.

* * *

Цы очнулся; язык обметало, а голова трещала так, будто по ней потопталось стадо буйволов. Он почти ничего не видел и дышал с трудом. Все так же мерцал оранжевый свет, озаряя убогую комнатенку. Цы сделал попытку шевельнуться, но не сумел. Он лежал на животе, связанный, с кляпом во рту. Попробовал приподнять голову, но на щеку ему давила чья-то нога. Чья — он не знал, но воняла она омерзительно — точь-в-точь как хозяин гостиницы.

— Так вот как ты нам платишь, проклятый ублюдок? Мне надо бы придавить тебя прямо здесь! Слушай, что я ей сказал: «Оставь, пускай гниет. Эта девчонка — не твоего ума дело». Но она во что бы то ни стало желала спасти болезную. А теперь вот заявляешься ты, лепешка коровья, пытаешься меня придушить и ломаешь мой дом. — Он сильнее придавил лицо юноши.

— Батюшка, не надо, — послышался женский голос из темноты.

— А ты, ради Великого Будды, заткнись! Эти говнюки брюхатят девчонок, бросают их полуживых-полумертвых, а потом еще лезут к честным людям с кулаками. Но теперь все, конец твоим похождениям, паскудник. Больше ты никого не попортишь. — Хозяин достал нож и поднес его к горлу пленника. Цы ощутил прикосновение острой стали. — Что, больно, ублюдок?

Боли не было. Цы просто чувствовал, как под челюсть ему впилось холодное острие и понимал, что сейчас умрет. Когда сознание уже покидало его, он расслышал тоненький голосок:

— Это мой… братец…

Цы успел подумать: вот-вот я встречусь с душами усопших предков.

* * *

И снова это ощущение тяжести. И та же темнота. Ему с трудом удалось прокашляться. Он был по-прежнему связан, только вот тряпкой, недавно служившей кляпом, теперь была обмотана раненая шея. А еще ему удалось разглядеть дочь хозяина. Девушка сидела рядом с Третьей, положив ее голову себе на колени, и промакивала пот на ее лбу. Третья кашляла. Отца девушки в комнате не было; Цы подумал, что хозяин гостиницы занят с новыми постояльцами.

— Девочка в порядке? — спросил Цы.

Дочь хозяина покачала головой.

— Развяжи меня! — потребовал он.

— Батюшка тебе не доверяет.

— Клянусь душами предков! Разве ты не видишь, что ей нужно лекарство?

Убежденная его настойчивостью, девушка с опаской взглянула на дверь. Потом, все еще колеблясь, снова перевела взгляд на Цы. В конце концов она переложила Третью на циновку и подошла к связанному; но как раз тут дверь распахнулась, и девушка быстро уселась на прежнее место. Вошел отец с ножом в руке. Склонился над пленником, заглянул ему в глаза и покачал головой.