Единственная для босса. Подарок после измены - Амелия Мур

коллектива выбиралась на какой-нибудь совместный отдых. Иногда в кафе, иногда в караоке или клуб. Время от времени, особенно поначалу, Никита ходил с нами. Но потом, со временем, ему надоело. А контакты, видимо, остались.

— Ну и что ты хотел мне сказать? — Вздохнула я.

— Смотри. А то, что ребёнок мой. И после рождения будет жить со мной.

— Что?! — Округлила я глаза, — как это с тобой?

— Вот так. У нас с Кристиной всё серьёзно. И она уже не против. Это мой ребёнок и будет жить со мной. Уж как-нибудь воспитаем.

— Что это за бред?! — не верила я своим ушам

Как такое может сказать мужчина?! И уж тем более такой, как Никита?! Он о себе-то не всегда может позаботиться, а тут ребёнок! Но судя по взгляду, он настроен решительно.

— Бред? То что отец хочет воспитывать сына? А что здесь такого? Более того, у тебя даже своей жилплощади нет! — кивнул он вглубь квартиры. — А у меня своя квартира! Ты-то будешь, наверно, по съёмным шляться.

— Я не отдам, тебе ребёнка, — насупилась я.

Я почувствовала, как внутри всё вскипает. Как сжимаются кулаки, и хочется кричать! Давно я не ощущала такой злости! А сейчас, она прямо рвалась из меня!

— Не отдашь? — хмыкнул он снова. — Ну тогда я буду за него судиться! И суд будет на моей стороне! У меня есть квартира, а у тебя шиш!

— Судись, — посмотрела я на него злобно. — Я сделаю всё, чтобы ты не получил его! Да ты о себе не можешь позаботиться, ни то, что о ребёнке!

— А когда выиграю, — пропустил он мои слова мимо ушей. — То ещё и на алименты подам! И заставлю тебя платить мне деньги!

Тут меня осенило! Так вот, в чём дело! Неужели…

— Ты брехло! — крикнула я, и из кухни тут же примчалась Лена.

— Чё это мурло? Обидело тебя?!

— Пошла в задницу, — буркнул Никита.

— Сам пошёл! Слизняк!

— Лен, прошу, — обернулась я. — Мы скоро закончим.

— Если решишь его бить, — заявила подруга, — то зови! У меня бита есть. Вдвоём справимся.

Никита ничего на это не ответил, а только недовольно скривился.

— Вот чего ты хочешь на самом деле, — сказала я строго. — Тебе нужны алименты. А ребёнка, куда денешь? Отправишь к родителям?

Он молчал, а взгляд Никиты стал злобным и страшным. Вот только мне не было страшно. Я сама была жутко зла на бывшего. Понимала, что он замыслил!

— А нет! К бабушке в село! Ты же плохо ладишь с родителями!

— Чё ты бредешь? — он поджал губы, однако, его голос зазвучал менее уверенно.

Попала в точку! Вот урод! Ещё бы! Никогда в жизни этот эгоист не сможет заботиться ни о ком, кроме себя!

— Не позволю, — сказала я страшным, не знакомым самой себе голосом. — Ни за что не позволю забрать…

— Посмотрим, — приподнял он подбородок. — Кристина — юрист по разводам. Она поможет мне лишить тебя родительских прав!

А вот это меня уже напугало. Неожиданно, где иссяк так же быстро, как и разгорелся. Я даже отступила назад. Страх ледяной струёй пролился по спине.

— И ты больше никогда не увидишь его, — ухмылялся он мерзко.

— Т-только попробуй, — заикнулась я. — Я тоже найму юриста…

— Ну, нанимай. А ещё… — он расстегнул футболку и поднял свитер.

На его худощавом, но рыхлом теле виднелись гематомы: большая на животе, куда пришёлся удар Виктора, и много поменьше, на рёбрах, вероятно, после падения с лестницы.

— Если ты не согласишься отдать ребёнка добровольно, — внезапно сказал он. — Я пойду в ментвоку и сниму побои! И тогда твоего трахаря посадят в тюрячку! Да и тебя вместе с ним, как подельницу!

— Я… — растерялась я после его заявления. — Я не отдам…

Только это я и смогла сказать. А ведь он правда может! Пойдёт и снимет! И что же тогда будет? Что будет со мной? А с Виктором?! Это получается, я втянула совершенно незнакомого человека в свой конфликт! Боже! Если у Виктора будут из-за меня проблемы, я этого просто не переживу!

Никита, видя мою реакцию, ухмыльнулся, ощерил желтоватые зубы в улыбке. А потом резко бросил взгляд в сторону, вниз по лестнице.

Я тоже услышала в этот момент, что кто-то поднимается. Это был Владимир.

Он поднял тяжёлый взгляд на Никиту, потом глянул на меня, и как ни в чём не бывало, продолжил подниматься.

— Ань, — сказал Владимир, — всё хорошо? Кто это такой?

— Хе, — усмехнулся Никита. — Этот какой-то другой, — окинул он взглядом Владимира, а сам, всё же опасливо отступил назад от массивной фигуры Владимира. — Уже другой тебя трахает? Всегда знал, что ты шлюха. У тебя это на лице напи…

— Захлопни пасть, — сказал Владимир ровным тоном, да так, что Никита даже недоговорил. Его зубы только щёлкнули.

— Он тебя обижает? — Обратился Владимир ко мне. — Если да, я выведу его из дома.

Мне казалось, что Владимир просто не воспринимает Никиту как мужчину. Будто бы это какая-то залётная муха, с таким вот пренебрежением он говорил с ним.

— Мы, вообще-то, разговариваем, — не так уверенно начал Никита. — У нас личный разговор.

— Я не разрешал тебе рот открывать, опарыш.

— Что? Оскорбляешь меня?! — выпучил Никита глаза, а потом достал телефон. — Я щас буду тебя снимать! И в суд подам, за оскорбления!

— Да хоть обснимайся, — повернулся к нему Владимир так, что Никита отскочил на дальний край клетки.

— Тронешь пальцем! Я вызову ментов! — крикнул он изломавшимся голосом, но это, казалось, совсем не волновало Владимира.

— Что он хочет от тебя? — обратился ко мне он.

— Это наш личный разговор, — сказала я опасливо. — Подожди, пожалуйста, в квартире. Мы сейчас закончим, и я вернусь.

— А ты знаешь, — начал Никита, — что она беременна? От меня!

Владимир не ответил, а только бросил на него презрительный взгляд.

— И я заберу у неё ребёнка через суд!

— Да ну? — угрожающее холодно произнёс Владимир и пошёл на Никиту. — Разъясни-ка…

Никита вцепился обеими руками в смартфон и попятился, но почти сразу упёрся в стену.

— Куда ты собрался забирать моего ребёнка? — закончил Владимир.

Глава 40

— Чё? — округлил Никита глаза. — В смысле твоего?

— Я не люблю повторять дважды, — сказал Владимир, смотря на Никиту сверху вниз. — Потрудись слышать с первого раза.

Я же просто обомлела от слов Владимира. Что он имеет в виду? Он что? Признаёт моего ребёнка и своим тоже? От одной только этой мысли я почувствовала, как всё трепещет внутри. Как в груди, словно бы растекается приятная горячая энергия. Но следующая мысль