Визит очумелой дамы - Наталья Александрова

- Что говорить будем? - поинтересовалась я, робко нажимая накнопку звонка.

- Там по ситуации посмотрим! - махнула рукой беспечная Луша.

Дверь отворила рослая старуха в малиновом русском сарафане итаком же головном платке.

- Проходите, проходите, - запела она, - проходите, гостидорогие, старец вас ждет!

Она схватила Лушу за рукав и резво потащила по длинномузахламленному коридору, приговаривая на ходу:

- Сейчас сподобитесь, старче посмотрит, ручку свою на томесто приложит, и болезнь проклятую как рукой снимет...

Луша беспомощно оглядывалась на меня, безуспешно пытаясьвырваться из рук ненормальной в сарафане.

- Стойте, - заорала я, чувствуя, что тетку уводят внеизвестном направлении, - куда вы ее тащите? Нам не нужно ни к какому старцу!Мы пришли к Эвелине Павловне Сыроенковой!

- Эльке два звонка звонить, - буркнула старуха нормальнымхамским голосом, - а Мишке - три.

- Мишке? - оживились мы с Лушей. - Михаил Степанович тожетут живет?

- Не знаю, может, он и Степанович, а только все его Мишкойзовут, - старуха махнула рукой в сторону двери и скрылась в дебрях квартиры.

- Луша, пока не поздно, пойдем отсюда! - взмолилась я.

- Да ты что? - зашипела она. - Когда мы почти у цели?

И она решительно постучала в дверь, откуда тотчас раздалсяполный муки стон. Мы переглянулись и заглянули в комнату.

При виде убогой обстановки, окна без занавесок и хозяина,полусидящего на старом продавленном диване, мне все стало ясно. Мужик маялсятяжелым утренним похмельем, об этом свидетельствовал еще и запах застарелогоперегара, свирепствующий в комнате. Луша чихнула и закашлялась, я же шагнулавперед и встала так, чтобы страдалец мог меня видеть.

- Михаил Степанович? - спросила я громко.

Ответа не было, человек весь ушел в свое страдание. Яотважилась потрясти его за плечо, тогда он поднял налитые кровью глаза иуставился на меня.

- Вы - Михаил Степанович Сыроенков?

Он смотрел на меня долго-долго, после чего как-тонерешительно покачал головой.

- Так да или нет? - рассердилась я, от мужика ужасно пахло истоять рядом с ним было противно.

Он попытался что-то сказать, но губы не повиновались.

- Не мучай его, - вступилась сердобольная Луша, - по-моему,это не тот тип, что нам нужен...

Я рысью обежала комнату и на столе, покрытом порваннойвыцветшей клеенкой, обнаружила засаленный паспорт.

"Кульков Михаил Федорович", - было написано впаспорте.

- Не тот, - обрадовалась Луша, - я же говорила...

- Так что тогда мы тут торчим, в этих антисанитарныхусловиях?

Мы поспешно выскочили в коридор, причем Луша аккуратноприкрыла за собой дверь, чтобы не бить несчастного по больной голове, ипостучалась в соседнюю дверь.

- Мишка, сволочь, - раздался истеричный женский голос, -отвали немедленно! Ни рубля не дам на опохмелку!

На наш вторичный стук дверь отворилась, и в коридор вылетелаженщина с совершенно дикими глазами. В одной руке она держала выбивалку дляковров, а в другой - будильник. Замахнувшись выбивалкой, она застыла на месте,увидев перед собой вместо жуткой Мишкиной рожи сухонькую, весьма бодруюстарушку в белых брюках, телесного цвета трикотажной блузке и соломенной шляпкес коричневой лентой. Именно так выглядела в данный момент Луша. Женщинавытаращила глаза, будильник выпал из ее рук и разбился бы, но я успела вовремяего подхватить.

- Вы к кому? - Она сглотнула, и глаза ее вернулись на место,но тут же левый начал сильно дергаться.

- Мы к Эвелине Павловне, - вкрадчиво начала Луша, - мы быхотели узнать, где находится сейчас Михаил Степанович Сыроенков, ведь это вашмуж?

- Что? - Эвелина Павловна махнула выбивалкой и вдруграсхохоталась, прислонившись к стене.

Смех ее был злобным и здорово напоминал хохот гиены взоопарке. Отсмеявшись, она взмахнула руками и вдруг стала сползать по стене напол. Мы с Лушей подхватили ее под руки и проволокли в комнату, где устроили надиване. Диван был разобран, постель не убрана. Занавески в комнате задернуты,потому что работал телевизор.

Эвелина Павловна устроилась на диване поудобнее и прикрылаколени простыней. Вообще из одежды на ней была только длинная футболка сМикки-Маусом на груди, из-под которой выглядывали розовые шорты.

- Вы вообще кто? - спросила она хриплым голосом.

- Мы к вам имеем только один вопрос, - снова завела Луша, -как найти вашего мужа Михаила Степановича?

- Бывшего мужа! - закричала Эвелина, нервно взлохматилаволосы и, кажется, снова собралась захохотать.

- Дорогая, - поспешно вставила Луша, - вам надо успокоиться,может, водички выпьете?

- Какая вода! - вскричала Эвелина Павловна. - К вашемусведению, я сама врач! Невропатолог! Так вот, мне даже элениум не помогает! Аза каким чертом вам нужен этот подлец, этот мерзавец, этот двуличный тип?

Я испугалась, что Эвелина сейчас тоже начнет ругаться, какизвозчик, но та махнула рукой и начала искать что-то под одеялом. Вскоре онавытащила пульт от телевизора и стала нервно нажимать кнопки. На экранезамелькали реклама и детские передачи.

- Вы понимаете... - снова просительно начала Луша, - вот мояплемянница, она ехала в поезде, из Москвы.., соседом ее был мужчина,представившийся Сыроенковым Михаилом Степановичем...

- Он что - приставал к тебе в поезде? - оживилась Эвелина идаже сделала потише звук телевизора.

- Да нет, - досадливо отмахнулась я, - если бы это, якак-нибудь сама вопрос решила. Просто вышла на перрон, хватилась - ни паспорта,ни денег! А он куда-то делся. Только что тут был - и вдруг пропал! Я назад, кпроводнице - та ничего не знает.

И то сказать - купе двухместное, мы с вечера двери закрыли,и никто больше туда не входил...

- Мишка - ворюга? - Эвелина всплеснула руками. - Ой, немогу!

Она снова захохотала, как проголодавшаяся гиена, и Луша сбеспокойством спросила:

- Может, вам валерьяночки выпить?

- Какая валерьянка! - заорала Эвелина. - Я саманевропатолог, мне даже валиум не помогает!

Она выскочила из постели и забегала по комнате.

- Не знаю, не знаю, - озабоченно проговорила она, - хотелосьбы думать, что это Мишка тебя обокрал, но вряд ли. У него, видишь ли, другойпрофиль. Вот если бы он на тебе женился.., он тебе жениться не предлагал? - сподозрением осведомилась она.

- Что вы! - Я даже растерялась. - А что - он очень завидныйжених?