Легион Цербера - Вячеслав Кумин

— Есть… А зачем?

— Надо при взлете бомбануть улепетывающий джип. Видел?

— Сделаем!

— Ну тогда вызывай медицинский транспорт. У меня много раненых и… убитых.

— Сейчас…

От неприятных мыслей их отвлек бегающий возле Шаттлов вице-президент. Он плакал от счастья и то и дело припадал к земле.

— Мы спасены! Не может быть! Мы спасены! Спасибо тебе, Господи! Спасибо-спасибо-спасибо!!!

Так он подбежал к Финисту и к Гарпуну. Схватив последнего за рукав, Алан Линк затараторил:

— Вы получите медаль Совета! Я обещаю, клянусь Вам! Нет, вы получите орден! Высшую награду Ра-Мира! У нас, правда, нет еще наградной системы, но как только мы ее создадим, вы ее получите!!!

— Но все придумал примарх, — попытался отстраниться Гарпун, что оказалось не так-то просто, Алан Линк держался крепко.

— Он тоже получит орден! Вы оба получите ордена и медали! Из чистого золота, усыпанные бриллиантами!

Вице-президент убежал дальше радоваться счастливому спасению.

— Что это с ним? — поинтересовался Гарпун, неприязненно и несколько ошарашенно глядя на суетливо бегающего человека в годах.

— Думаю, временное помешательство… сейчас отойдет и станет снова таким же вредной занудой, каким был всегда.

— Кыш от меня, гоблин! Кыш! — отпихивался сенатор Сэм Фредерик от попыток постороннего его разбудить. — Не ешь меня, я невкусный! Лучше моего помощника съешь… он моложе, вкуснее…

Но этот кто-то оказался очень настойчив и нещадно тряс сенатора за плечо. Это возымело эффект, и сенатор разлепил глаза.

— Выпейте, сэр, это поможет…

Сэм с трудом поднял от подушки голову и едва сфокусировал взгляд на чьем-то силуэте. Лишь где-то спустя минуту он узнал в нем своего помощника Ральфа Брудера, которого только что пытался скормить вместо себя страшному чудовищу из своих кошмаров. Поэкспериментировав с фокусировкой взгляда еще, увидел стакан перед своим носом.

— Что это?..

— Микстура, сэр… Вы сами настоятельно требовали, чтобы я ее вам дал, когда прилетим.

— А мы прилетели?

— Так точно. Пилоты запрашивают разрешение на посадку.

— А куда мы должны были прилететь?

— На Ра-Мир, сэр.

— Чертова планета.

Сенатор не без помощи своего помощника принял вертикальное положение на кушетке и начал мелкими глотками пить сильно ароматизированную мятой отрезвляющую микстуру.

Посидев на койке еще минут пять, он почувствовал себя лучше и вспомнил цель прилета в дальнюю колонию. А вспомнив, в очередной раз чертыхнулся. Лететь ради этого в чертовы дали! Пусть скоростной корабль, «любезно предоставленный» корпорацией «Бифроттинг корпорейшен», домчал его всего за семьдесят суток вместо ста с лишним, как в его первые путешествия на торговых танкерах, и с большим комфортом, это все равно чудовищно долгое путешествие. Кроме того, с подобной задачей мог справиться кто угодно! Взять хотя бы такую бестолочь, как его личный помощник Ральф!

Ну что, скажите, такого сложного в предъявлении ультиматума — переход под контроль «Бифроттинга». Взамен корпорация вывезет излишнее население в дальние колонии. А если откажутся — привезут подобных дармоедов еще, и так до тех пор, пока не согласятся.

Но нет, компания отправила самого сенатора. «Проявить уважение», — мысленно прокомментировал слова директора Сэм Фредерик.

Что поделать. Ра-Мир действительно очень производительная планета.

— Ну что там, Ральф, получили эти пилоты разрешение на посадку?

Помощник связался с пилотами по внутреннему коммуникатору и доложил:

— Получили, господин сенатор. Команда готовит челнок к посадке.

— Чем быстрее сработаем, тем быстрее вернемся. Пошли…

Представительский челнок отстыковался от «Калиостро» и направился к планете.

— Что это за корабль? — указал в сторону белой точки Сэм.

— Не знаю, господин сенатор, — пожал плечами Ральф. — Может, колонистов выгружают?

— Нет… Это не танкер. Что-то знакомое есть в его очертаниях.

— Попросить пилотов, чтобы они уточнили?

— Не нужно… тем более мы начинаем спуск, — отмахнулся сенатор и покрепче сжал подлокотники кресла. Челнок действительно начал вход в атмосферу планеты. — Ненавижу этот момент…

Мистер Фредерик едва выдержал посадку, то и дело поднося пакет ко рту, видимо, микстура подействовала недостаточно быстро, но вытерпел, и пакет остался сух.

Ральф не знал, как выглядел космодром в прошлом. А Сэм не заметил изменений из-за своего посталкогольного синдрома. Так и выехали за его пределы на собственном лимузине с повышенной подвеской. Но никакой синдром не мог помешать Сэму заметить изменения, произошедшие с городом.

— О! Мать моя женщина! Что тут произошло?

Лимузин спустился в город и поехал по узким улочкам трущоб.

— Что-то не так, господин сенатор? — забеспокоился Ральф Брудер, наблюдая за суматошным поведением своего начальника.

— Да тут все не так!!! Брэд, разворачиваемся! Мы возвращаемся назад!

— Не могу, сэр, — ответил водитель.

— Почему?!

— Улицы слишком узкие, сэр…

— Задом!

— Боюсь, этого нам уже не позволят…

Сэм обернулся назад и увидел открытый джип с вооруженными людьми.

— Проклятье…

Так и пришлось ехать до самого Дома Совета, каждую минуту опасаясь чего-то нехорошего. Но с ним ничего не произошло, хотя из темноты подворотен на него смотрели десятки жадных глаз, владельцы которых, того и гляди, набросятся на лимузин, но вооруженная охрана в джипе останавливала их от столь вандальского поступка.

Город произвел на сенатора угнетающее впечатление. Чистенький и ухоженный, как сектор второго класса на Земле, он превратился в четвертый. Фредерик уже понял, что произошло — негры захватили власть. Только в Лорман-сити или на всей планете? Это предстояло выяснить и уже из этого строить свою линию поведения.

Еще больше сенатору не понравились вооруженные люди на площади перед зданием Совета, где когда-то располагался парк. Люди неумело маршировали с винтовками на плече, пытались синхронно разворачиваться, но пока у них мало что получалось.

— Да… дело совсем дрянь.

— Господин сенатор…

— Чего тебе?

— Мне страшно…

Шикнув на трясущегося помощника, Сэм, собравшись с духом, вышел из машины, остановившейся перед лестницей, ведущей в здание Совета. Его уже встречала настоящая делегация из десяти человек, среди которых сенатор сразу определил главного — высокого лысого мужчину лет тридцати пяти — сорока.