Мужская работа - Михаил Нестеров

Стоящий к спецназовцу спиной бородатый охранник получил колющий удар ножом в правую почку. Повернув «кондор» в ране, Загороднев толкнул жертву в сторону и лицом к лицу оказался с другим противником, уже начавшим реагировать на происходящее – тот резко вскинул винтовку, снимая ее с предохранителя. Но Нафтизин не оставил ему ни одного шанса. Левой рукой он схватил с плиты закипающую турку и плеснул кипятком в лицо иракцу. Два быстрых шага, и спецназовец, сократив дистанцию, снова воспользовался ножом.

Секундами раньше Моджахед, набредший на отдыхающих охранников, уложил четверых. Плуту достался последний, двенадцатый, совсем не по-гвардейски скрывающийся в туалете.

Тихомиров сидел на тахте бледный и мало что соображал. Однако он в первые мгновения схватил самую суть, отчего к горлу подступила тошнота, готовая выплеснуться на дорогой персидский ковер под ногами, забрызгать бесценный столик. Как и гвардейцу Саддама, получившему секущий удар в шею, ему не оставили ни одного шанса. Даже если его оставят в живых, он не представлял, что сможет сказать в свое оправдание.

– Кто вы? – наконец выдавил он, продолжая сжимать пустой стакан и переводя взгляд с Хайдара на вошедшего в комнату парня с окровавленными руками. – Боже, – простонал он, – что же за бойня произошла в доме?..

Хайдар оглянулся на Загороднева и недовольно сдвинул брови:

– У тебя что, уровень счастья в крови повысился?.. Вымой руки. – Алексей бросил взгляд на часы. Он не стал отвечать на довольно глупый вопрос генерала, у капитана были куда более серьезные вопросы. Он обращался к Тихомирову чуть пренебрежительно: – Генерал, мне нужно знать расположение подземных бункеров на пути от Кербелы до Эн-Наджафа. Какие из них пусты, а в каких хранится техника и вооружение. Мне нужно знать численность охраны каждого из них. Наконец, меня интересует все, что касается несения караульной службы в резиденции Саддама «Хранитель пустыни». Только не говорите, что к бункерам вы не имеете никакого отношения. – Последние слова Алексея прозвучали с легким сарказмом.

– У меня есть выбор? – спросил Юрий, носивший усы а-ля Хусейн и серый джемпер с треугольным вырезом.

– Боюсь, нет, – честно ответил Хайдар. – Через полчаса я передам вас агентам военной разведки. В зависимости от того, что я услышу, вам, возможно, разрешат либо выехать в Джидду, либо встретить семью в московском аэропорту. Это все.

– Значит, у меня есть полчаса... – Тихомиров, тяжело вздохнув, уже прощальным взглядом окинул эту уютную комнату, где ему даже под домашним арестом жилось очень и очень неплохо.

Спустя тридцать минут, которые прошли под знаком откровения и отчасти раскаяния генерала иракских вооруженных сил, он в сопровождении Хайдара подходил к воротам. Позади остался просторный двор, темные окна дома; а впереди – тоже ничего светлого: полутемная улица, беспросветная перспектива.

Диверсанты углубились в лабиринт проходных дворов, выходивших к мебельной фирме и кафе «Набаа». Сейчас рядом с «Газелью» стоял мини-вэн марки «Форд». Боковая дверца раскрылась, и Алексей подтолкнул Тихомирова в спину. Хайдар не знал, кто принимает у бойцов оружие, чтобы избавиться от него подальше от этого места, кто помог Тихомирову забраться в салон «Форда», – скорее всего, курды, завербованные агентами ГРУ или СВР.

Безопаснее всего по дорогам Ирака передвигаться в светлое время суток, и Тихомирову предстояло провести остаток ночи в одном из районов Багдада.

«У меня есть выбор?» Задавая этот вопрос чернявому крепышу, Юрий Тихомиров знал ответ. Знали его и четверо парней с глазами фанатиков, которые привезли генерала на окраину западного района Багдада Аль-Байя и которые, возможно, возьмут на себя ответственность за похищение генерала и убийство двенадцати бойцов Национальной гвардии. Да, все пути к отступлению были отрезаны, на каждой из четырех сторон света стояло по трое мертвых гвардейцев в малиновых беретах. Они стерегли выходы так надежно, как ни один живущий на этом свете. Даже если его отпустят, он, взятый под домашний арест генерал Генштаба, побывавший в руках фанатиков, жаждущих смены власти или просто крови и нестабильности в регионе, – в глазах руководства страны и военного совета предстанет в качестве заговорщика, предателя, в конце концов, просто сломленного, никчемного человека.

Наверное, поэтому нынешняя охрана Тихомирова оставляла желать лучшего; визуально она мало чем отличалась от предыдущей: ему отвели отдельную комнату в полуподвальном помещении с одним оконцем, забранным металлической решеткой, через оконце просматривалась часть улицы с овощным магазином, обувной мастерской, антикварной лавкой и свободным местом, которое с рассветом заполнится тяжелым дыханием многочисленных торговцев китайским и турецким барахлом, плакатами, календарями и открытками с видом европейских столиц. Как и на Рашид-стрит, в конце которой с восходом солнца закипает восточный рынок, здесь появятся выходцы из стран СНГ и будут на все лады предлагать все то, чем торгуют на Арбате: значки, шапки-ушанки, военные фуражки, матрешек-президентов, матрешек-олигархов...

«В зависимости от того, что я услышу, вам, возможно, разрешат либо выехать в Джидду, либо встретить семью в московском аэропорту».

Работа диверсантов со смуглыми лицами типа «Учкудук – три колодца» впечатлила генерала. Теперь, стоя у окна, он начал остывать от пережитого, почти стерся из памяти вид перепачканного кровью гвардейцев налетчика, у которого, выражаясь словами их командира, в крови повысился уровень счастья. Зато все отчетливее вставала перед глазами схожая по содержанию картина: его нынешние коллеги, разрешившие семье выехать в Джидду, в своей оперативности могут превзойти его бывших коллег и добраться до жены с детьми первыми.

Почти не отдавая себе отчета и действуя на рефлекторном уровне, Тихомиров открыл окно и тихонько потряс решетку, закрепленную между рам четырьмя шурупами; на самом деле она держалась на честном слове.

Перебарывая волнение, бывший специалист по артиллерийской разведке и советский военный советник в одном лице вынул решетку, пристроил ее у подоконника и открыл створки наружной рамы. Выбравшись, он побежал по ночной улице. Через пару минут навстречу попался джип с военным патрулем. Генерал представился и назвал старшему патруля адрес в районе Джадрия, где сразу же за главной резиденцией Саддама Хусейна раскинулись богатые особняки с бассейнами, прекрасные парки, колоритный берег реки Тигр, ночные клубы. Район, где царила полная безмятежность.

* * *

Наиболее теплые отношения сложились у генерала Тихомирова с одним из заместителей начальника Генштаба ВС Ирака генералом Амером Аль-Махджубом. И еще одна причина толкнула Юрия идти на контакт с ним. Рискуя навлечь на свою голову гнев Саддама, Амер выступал против заключения Тихомирова под домашний арест. И сам Юрий, по пути к особняку генерала, проиграл в голове нехитрую комбинацию, которая сводилась к следующему: Аль-Махджуб мог получить дополнительные политические и иные дивиденды, докладывая о ЧП и покровительствуя действительно пострадавшему в этом деле генералу. О хвале и чести последнему говорить рано, но его самоотверженность и даже жертву никуда не спрячешь.