Смерть под ножом хирурга - Тесс Герритсен

— Какое именно?

— Страха. Как будто он узнал или увидел что-то ужасное. И это его убило.

— Как и всех остальных. Думаешь, он был жертвой? Тогда зачем угрожал тебе? Зачем звонил тогда в коттедж?

— Может быть, это не было угрозой. Он хотел меня предупредить. О ком-то еще.

— Но улики…

— Какие? Несколько отпечатков на дверной ручке? Он оказался там случайно. Четыре человека, Дэвид. Если бы знать, что произошло с Дженни Брук! Послушай, где этот отель?

— Кейт, он мертв. И все ответы на твои вопросы умерли вместе с ним. Забудь. Ты слышала, что сказал Поки? Дело закрыто.

— Но не для меня.

— Ради бога, Кейт! Не поддавайся навязчивой идее, не делай из этого наваждения. — Он смягчил тон. — Я знаю, как важно тебе восстановить свое доброе имя. Но ты не получишь в суде желаемого.

— Откуда ты знаешь, что скажут присяжные?

— Послушай, я сделал состояние на ошибках врачей. И это в городе, где большинство адвокатов еле сводят концы с концами. Я выиграл все дела по врачебным ошибкам. Но я не умнее других. Просто я довожу дело до конца, ничего и никого не боюсь, и наказание следует неизбежно.

— Какая милая профессия.

— Я не хочу, чтобы такое случилось и с тобой. Дай этому делу тихо заглохнуть. Прежде чем твое имя вываляют в грязи.

— Ах, так они поступают в офисе прокурора? Признай себя виновным, и мы уладим дело!

— В подобном соглашении нет ничего плохого.

— Ты бы согласился? На моем месте?

Последовала долгая пауза.

— Да, я бы согласился.

— Тогда мы с тобой абсолютно разные, — упрямо настаивала она, глядя перед собой на дорогу, — потому что я не позволю замять дело. Не сдамся без борьбы.

— Но ты проиграешь. — Это было сказано с уверенностью и прозвучало резко, как удар судейского молотка.

— Адвокаты не могут проигрывать, не так ли? А вот ненавистные тебе доктора все время вступают в борьбу, не думая о том, что они проиграют, — борются с инфарктами, смертельными недугами. Они не сдаются.

— Вот на этом я и зарабатываю на жизнь. На самонадеянности докторов.

Он сразу же пожалел о своих словах, но они уже вылетели. Кажется, он слишком жестоко обошелся с нею.

Остаток пути они провели в молчании. Оба понимали неизбежность конца отношений, хотя ему это было ясно с самого начала. Сейчас это поняла Кейт, и он чувствовал, как она с каждой минутой отдаляется.

Вернувшись домой, оба сразу прошли в спальню. Она вытащила чемодан из шкафа и начала собирать вещи. И вдруг услышала:

— Оставь это до утра. — Он решительно засунул чемодан обратно в шкаф.

Как трудно произнести, что она нужна ему и он хочет, чтобы она осталась! Дэвид снял пиджак и бросил на стул. Подошел к ней, взял ее лицо в ладони и дотронулся губами до ее губ. Они были ледяными. Он обнял ее, прижал, согревая своим теплом.

Ночью они последний раз любили друг друга. Любовь походила на отчаяние среди руин. Нет, даже не любовь. Ничего похожего на первую ночь. Они были нужны друг другу, но близкий конец отношений придавал объятиям горечь и неудовлетворение.

Потом он лежал рядом в темноте, слушая ее дыхание. Она крепко уснула, силы ее иссякли. Ему тоже надо было поспать. Но он не мог. Он без конца перебирал доводы, почему не должен ее любить.

К примеру, потому, что, полюбив, он станет слишком уязвим. С тех пор как умер Ной, он старался избегать любых эмоций. И иногда чувствовал себя не человеческим существом, а роботом. Как автомат ел, спал, потому что так надо было, улыбался, когда от него этого ждали. Он едва заметил, что Линда покинула его, и развод был каплей в море боли. Наверное, он любил ее, но любовь к жене не выдерживала сравнения с любовью к сыну. Для Дэвида сила любви оценивалась по той мере страдания, которую испытываешь при ее потере.

И вот теперь у него появилась Кейт. Он смотрел на нее и вспоминал, когда последний раз был в постели с женщиной. Довольно давно, с блондинкой, и Дэвид никак не мог вспомнить ее имени. Она ничего для него не значила.

Но с Кейт все по-другому. Не только имя ее помнит, но и как она спит, свернувшись клубочком, как усталый котенок, как его согревает одно ее присутствие.

Он встал и вышел в коридор. Вдруг потянуло в комнату Ноя. Он зашел и встал у порога. Комната была залита лунным светом. Он давно не заглядывал сюда, избегал, ему не хотелось будить воспоминания. Когда-то он часто заходил посмотреть на спящего Ноя, а тот сразу чувствовал его появление и мгновенно просыпался. У них был своеобразный ритуал.

«Это ты, папочка?»

«Да, Ной, спи».

«Сначала меня обними, крепко-крепко».

Дэвид стоял, слушая отголоски прошлого, и думал, какую боль может принести любовь.

Потом вернулся, лег рядом с Кейт и, наконец, уснул.

Он проснулся до рассвета. В душе внимательно смыл все следы их близости и почувствовал себя обновленным. Оделся, тщательно подбирая все предметы туалета, как рыцарь свои латы — защиту от внешнего мира. В одиночестве выпил чашку кофе.

Теперь, когда Декера больше нет, нет и причин оставлять у себя Кейт. Он свой долг выполнил, до конца сыграл роль спасителя, благородного рыцаря, он защищал ее. Совесть его чиста. Теперь настало время расстаться, и они оба понимали это. Ее уход будет к лучшему для обоих. Пройдет некоторое время, и, возможно, окажется, что все было просто банальным всплеском гормонов.

А если он себя обманывает?

Его тревожило будущее Кейт. Если она не прекратит раскапывать дело Чарли Декера, то может попасть в беду. А она не остановится. Мало того, прошлой ночью он не сказал ей, что и сам уже сомневается в том, что все дело лишь в сумасшедшем мстителе. Нечто большее стояло за этим. Четыре человека убиты, и он не хотел, чтобы она стала пятой.

Он встал, вымыл чашку. И вернулся в спальню. Сел на кровать и засмотрелся на спящую Кейт. Такая красивая, упрямая и независимая до безумия. Раньше он думал, что ему нравятся независимые женщины. Но не теперь. Ему захотелось, чтобы Декер оставался жив, и тогда он продолжил бы защищать Кейт. Какой эгоизм!

Дэвид решил, что все-таки он должен ей. Они провели вместе две страстные ночи любви, и он хочет на прощание сделать ей подарок.

Он потряс ее легонько.

— Кейт?

Она медленно открыла глаза, неповторимые, зеленые, как изумруд, глаза. Ему ужасно захотелось ее поцеловать, но он сдержался.

— Отель «Виктория», — сказал он. — Все еще хочешь туда поехать?

Миссис Таббс, менеджер отеля, с ее тусклыми, узкими, как две щелочки, глазами, была похожа на жабу. Несмотря на жару, она была одета в поношенный серый свитер поверх цветастого платья. Через дыру в носке выглядывал безобразный, распухший большой палец.