Любимая игрушка Создателя - Инна Бачинская

Нырнув в очередной раз за высокий забор частных хором, мужик остановился. Кивком подозвал Андрея поближе и сунул ему в руку завернутый в пластик паспорт. Андрей, полный любопытства, раскрыл его и увидел фотографию молодого человека примерно своего возраста, блондина с темными глазами. Его звали Андрей Овсиенко.

Мужик процедил сквозь зубы сумму. Андрей, покопавшись в карманах, вытащил деньги. Мужик пересчитал, спрятал во внутренний карман куртки. «Разбегаемся!» – дал команду и первый сиганул за угол. «Он хоть живой?» – запоздало крикнул Андрей ему вслед. Но мужик только рукой махнул.

Андрей подержал паспорт в ладонях. Андрей Овсиенко был жив и здоров…

…Он шел и повторял свое новое имя. То, что парня тоже звали Андреем, показалось ему добрым знаком. Было, правда, немного неловко, что он собирается воспользоваться его личностью. Временно, успокоил себя Андрей. Было бы хуже, если бы паспорт купил какой-нибудь проходимец или вор, чтобы тут же пустить в дело. Так что Андрею Овсиенко, можно сказать, повезло. В следующий раз не будет зевать. Вот только внешность необходимо подкорректировать. Андрей провел рукой по густой темной шевелюре, оглянулся в поисках парикмахерской.

Заведение было дешевым и не особенно чистым. И с клиентами негусто. То есть никого, что вполне устраивало Андрея. Ему не нужны были свидетели. Толстая, немолодая, сильно накрашенная женщина сипло спросила: «Стрижечка, мытье?» – «Покрасьте меня, – попросил Андрей. – Вот так!» Он ткнул пальцем на фотографию томного блондина на стене. «Потом постричь, как этого!» Он ткнул в другую фотографию.

…Женщина споро управлялась с ножницами, отступала на шаг, чтобы оценить работу, тыкалась бюстом ему в лопатки, рассматривала его в зеркало, склоняя голову то к одному, то к другому плечу. Ему казалось, она исполняет ритуальный танец. Наконец она сказала: «Все! Нравится?» Смела кисточкой волосы с его плеч, сдернула покрывало. Стала складывать инструменты. Из зеркала на Андрея смотрел незнакомый парень, спортивного вида бодрячок, который очень мало напоминал прежнего Андрея Калмыкова. Правда, он так же мало напоминал и злополучного Андрея Овсиенко…

– Нравится! – ответил он искренне, проведя ладонью по макушке, и рассмеялся. – Спасибо!

– На здоровье, – ответила она рассеянно, думая уже о своем.

– Послушайте… – начал Андрей нерешительно. Она удивленно вскинула выщипанные брови. – Вам нельзя курить, иначе вы умрете… через два года.

Она, казалось, не удивилась. Сказала:

– Не могу бросить, тридцать лет курю… А ты что, доктор?

Он протянул ей руку, она, поколебавшись, протянула свою в ответ. Андрей закрыл глаза. Рука ее была тяжелой и горячей. Он чувствовал биение ее сердца. В крошечном зальце парикмахерской стояла тишина…

…Он ушел, звякнул дверной колокольчика. Женщина подошла к окну и смотрела вслед, пока он не скрылся в толпе. Она вдруг с удивлением поняла, что у нее не болят ноги. И курить ей совсем не хочется. Она выскочила из парикмахерской, пробежала, задыхаясь, несколько шагов, пытаясь рассмотреть в толпе странного парня, чье лицо она не запомнила, хотя слепила его своими руками…

А странный парень отправился прямиком на вокзал и купил билет… подальше. Ему было все равно куда ехать. Мир лежал перед ним, как географическая карта. Ткни пальцем – и отправляйся. Чтобы не выделяться, а также экономии ради, он купил билет в плацкартный вагон.

Сошел он с поезда в небольшом городке – понравилось чистенькое здание вокзала, похожее на терем из сказки. Он вспомнил другой терем, тот, где жили музыканты. И подумал, что это знак. Он не был суеверным, но в знаки верил. Как дорожные указатели, они были натыканы везде. Другое дело, были ли они истинны и указывали правильный путь или вели в тупик и верить им не стоило – это каждый пусть решает для себя сам. За знаки отвечают разные силы – добрые и злые…

…В городе был праздник цветов. Город был тот самый, с теремом, и Андрей попал туда совершенно случайно. Течением вынесло. Он даже глазам своим не поверил, увидев знакомое название на кирпичном двухэтажном здании вокзала. Вокзал был выкрашен в розовый цвет, но смотрелся не весело, как можно было бы ожидать, а диковато.

Увядающая зелень пахла пряно и печально. Андрей бродил по парку, где проходил праздник, вместе с бесконечной шуршащей толпой, останавливался, удивленный, перед неправдоподобными гигантскими тыквами и кабачками, трогал недоверчиво громадные астры и георгины несуществующих в природе расцветок, вступал в разговоры с хозяевами. Выслушивал пространные объяснения, даваемые в охотку, и задавал встречные вопросы. Присутствие множества людей заряжало его энергией.

Один павильончик привлек его внимание ярко-оливковой жизнерадостной расцветкой – другие были в основном темно-зеленые. Потом он заметил куст помидора в красивой керамической вазе, усыпанный крошечными красными плодами, и остановился, удивленный – он никогда не видел таких маленьких помидоров. И только после этого он заметил загорелую девушку в джинсах и голубой майке с короткими рукавами – хозяйку павильона. Она пила молоко из бутылки, на верхней губе ее осталась белая полоска. Он остановился, делая вид, что рассматривает куст, а сам украдкой разглядывал девушку. Она не была красивой, ей было далеко до Дивы. Он не сомневался, что цветы в павильоне – розы черного и персикового цвета, багрово-черные георгины, еще какие-то вроде махровых не то колокольчиков, не то тюльпанов – она вырастила своими руками.

Выгоревшие на солнце недлинные волосы, небрежно заколотые голубой пластмассовой заколкой с мелкими блестящими камешками, серые глаза в коричневую крапинку, крупный рот. В ней было… была… Сначала он затруднился определить то, что чувствовал, словом. Не было слова! «Подлинность», – внезапно осенило его. Подлинность! История всей жизни была написана на ее лице. Он понял, что живет она одна. Что ей не хватает смелости и живости. Что ей удобнее с растениями, чем с людьми. Что она не красится, что тоже было удивительно. Румянец ее был естественен, загорелые руки говорили, что она много времени проводит на свежем воздухе… «Выращивает маленькие помидоры на ферме маленьких помидоров, – с усмешкой подумал он. Крошечные плоды поразили его воображение. – Помидорная фермерша».

Они встретились взглядами, и она вспыхнула. Он спросил строго, а зачем такие маленькие помидоры. В салат не положишь… Девушка расхохоталась, запрокинув голову, тонкая жилка билась на шее, и ответила – для красоты! Никакой пользы, одна красота! Как в цветах или маленьких лошадках пони…

Ее звали Лара.

Он с нетерпением ожидал окончания цветочно-плодового праздника. Бродил среди стендов, рассеянно скользя взглядом по разным диковинкам и не видя их. Задержался около выставки странных потусторонних существ, сработанных из коряг, пней, сосновых шишек народным умельцем – таким же корявым и несуразным, который сидел в плетеном кресле, глядя строго и мимо толпы. Существа эти были вполне индивидуальны и хара́ктерны, смотрели на человека осмысленно, словно все о нем понимая – прищурившись, исподлобья, кривовато улыбаясь. Далеко не красавцы, скорее наоборот – с высокими лбами, кривыми носами, косматыми бородами, острыми ушами и рожками, с изломанными узловатыми фигурами. Умелец видел в изначальном материале личность и легкими движениями инструмента выпускал ее на волю. Имена их он тоже знал, а если не знал, то называл по должности. Тут были «Ведема Настя», «Лесовик», «Старичок-Боровичок», «Гадуница Стелла», «Хозяин».