Все в твоей голове. Экстремальные испытания возможностей человеческого тела и разума - Скотт Карни

Завернувшись в полотенце, я пошел вниз, чтобы лично обследовать причиненный ущерб.

На потолке, готовые упасть, висели сотни капель. Постепенно вытягиваясь и тяжелея, они по одной плюхались посреди гостиной. Они закапали диван, гитару и телевизор. Зина, собака Хофа, радостно лаяла на этот импровизированный ливень. В комнате нас было трое: я, Хоф и его рыжий помощник-американец по имени Антон Николя, который только что прошел зимний тренировочный курс в Польше. Мы вместе сдвинули в сторону мебель и, притащив из кладовок тряпки и полотенца, принялись убирать воду. Минуты шли, а ливень становился лишь сильнее. Когда я понял, что потолок может рухнуть, у меня скрутило желудок — это все я виноват. Но когда я взглянул на Хофа, он стоял посреди комнаты под потоками воды, подняв руки над головой. Лицо его осветила широкая улыбка, и он начал кричать.

— Это чудо! Можете поверить, что у меня дома идет дождь? Вот повезло! — повсюду лилась вода, а Хоф плясал, словно какой-то расшалившийся бог дождя. Не такой реакции я ожидал, и в такой ситуации я бы обошелся со своим гостем иначе. Однако для Хофа разрушение дома ознаменовало какую-то необъяснимую радость.

Вернемся на несколько дней назад. Была Черная пятница, день после Дня благодарения, когда вся Америка участвует во всеобщем покупательском разгуле, выворачивая кошельки не в силах противостоять соблазну скидок. Весь прошлый месяц обогреватель у меня неизменно работал при 17 °C, на целых десять градусов меньше, чем год назад, когда жена постоянно корила меня, что, если нагреватель работает, меня не вытащить из кабинета. Прошло почти четыре года после моей первой встречи с Хофом. С начала лета у меня появились успехи в практике, но должен признаться, что со времен нашей первой встречи с Хофом в Польше тренировался я, мягко говоря, нерегулярно. Иногда, проснувшись поутру, я без труда принимался за дыхательные упражнения, а после принимал холодный душ, но порой гораздо проще было протереть глаза и, выпив чашку кофе, взяться за другие дела.

А когда выбился из привычного графика — дни идут, и порой возобновляешь занятия только через неделю. Да кого я обманываю? Бывало, и через месяц. Пожалуй, потому-то я и купил билет, чтобы повидаться с Хофом. Мне нужен был заряд мотивации.

И вот я сидел на взлетной полосе в Денверском аэропорту, глядя в иллюминатор на небо, где решался вопрос, пойдет снег или ледяной дождь. Двигатели гудели, а на самолет, словно полчище роботов из мрачного будущего, опустилась целая стая машин для борьбы с обледенением. Эти механизмы — всего лишь бочоночки с антифризом, которые за тонкие гидравлические рукоятки удерживают рабочие в подъемных застекленных кабинах. Эти хитроумные устройства с помощью пушек распыляли химикаты на крылья. Четыре такие машины покрывали самолет раствором, пока его поверхность не стала такой гладкой, что в ней отражались блики желтых огней аэропорта. Хлопья снега, по несчастливой случайности опускавшиеся на крылья, мгновенно растворялись. В борьбе человека со стихией постоянно открываются новые горизонты. Если не распылять химикаты, лед может нарушить чувствительную аэродинамику воздушного судна и мы рухнем прямиком в воды Атлантики. И тут я начал размышлять, как же пройдет моя битва со льдом. Девять часов с пересадкой в Лондоне — и Энам Хоф, сын Уима и его коммерческий директор, с широкой улыбкой встречает меня в аэропорту Схипхол.

Энам подвел меня к небольшой спортивной «Ауди» и, пока мы ехали по автомагистрали, рассказал, как ему удалось превратить беспорядочное учение своего отца в слаженное — и прибыльное — предприятие под названием «Внутренний огонь». Во время нашей первой встречи в 2012 году Уим еще не обрел всемирной известности. С тех пор благодаря дико популярному документальному фильму из цикла Vice на телеканале HBO, бесчисленным подкастам, сообщениям в печати и, возможно, моей собственной статье в журнале Playboy слава о нем распространилась по всему миру. Будущие ученики хотели знать, как выполнять такие же штуки во льду, а постоянно появлявшиеся научные труды подтверждали его заявления о том, что с помощью его метода можно взять под контроль вегетативную нервную систему. Больше всего этот внезапный интерес подогревался тем, что научиться его техникам было довольно несложно. Нужно лишь чуть-чуть душевной стойкости и сильные мышцы легких. Но благодаря каким магическим силам ледяные ванны, умственное сосредоточение и глубокое дыхание вмешиваются в работу иммунной системы? Наука дает неясные, даже противоречивые объяснения.

Несмотря на то что я познакомился с методом Уима Хофа, мне все же кажется, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой — скептик внутри меня до сих пор сомневается, возможно ли это. Быть может, есть какая-то скрытая, труднопостижимая техника, которая мне пока неизвестна. Должно быть что-то еще. Одно дело, встречаться с уже состоявшимися спортсменами, которые заявляют, что благодаря этому методу они вышли на новый уровень, и совсем другое — выйти на этот уровень самому. Жалкого горнолыжного спуска в Польше недостаточно. Мне нужно покорить собственный Эверест, совершить какой-нибудь невероятный подвиг, с которым я бы справился самостоятельно, чтобы потом взирать на мир, чувствуя себя чуть сильнее, чем мне это позволено.

В январе Хоф планировал всего за два дня подняться нагишом на вершину высочайшей горы Африки, Килиманджаро, которая возвышается на 5800 м над уровнем моря. С точки зрения восхождения маршрут вовсе не так сложен, но то, каким образом это делает Хоф, — становится серьезным испытанием человеческого характера. Килиманджаро устрашает не обвалами породы и не длинными подъемами на тросах по голым каменным стенам, а большим числом случаев высотной болезни в экспедициях. Путешественник бредет все выше и выше, воздух становится все более разреженным, а атмосферное давление опускается. В конце концов, в воздухе становится так мало кислорода, что его не хватает для циркуляции по всему организму. Головокружение превращается в полноценную горную болезнь, сердце сбивается с ритма, а легкие наполняются жидкостью, пока не станет невозможно дышать. Каждый год при восхождении на Килиманджаро пятеро из десяти человек погибают. Чтобы предотвратить появление этого недомогания, совершающие восхождение туристы постепенно акклиматизируются по дороге к вершине, поднимаясь с передышками, давая организму время выработать больше красных кровяных телец и привыкнуть к разреженному воздуху. Или же они принимают лекарственный перепарат «Диамокс», который помогает адаптироваться к высоте. Как правило, восхождение на Килиманджаро занимает не менее пяти дней, и еще три-четыре дня на обратный путь. Даже при таких темпах это удается лишь 45 % из тех, кто пытается добраться до вершины. Хоф утверждал, что при концентрации и сосредоточенном дыхании у нашей группы из 20 человек получится подняться на вершину с таким темпом, какой большинство сочтет безрассудством. Но, кажется, такое-то испытание мне и нужно, чтобы доказать, что тренировки и вправду изменили меня.

Но тут на моем пути встало препятствие. Несколько месяцев назад по не вполне понятным мне причинам Энам отверг мою просьбу сопровождать Уима к вершине. Всякий раз группа на восхождение загадочным образом бывала уже сформирована, и в списках не было места. У меня было ощущение, что тут что-то кроется, и, отправляясь в Голландию, я в том числе намеревался зарезервировать место в экспедиции.