Участковый. От кодексов до ритуалов - Галина Гончарова

– Рассказывайте, – не менее вальяжно разрешила Ирина. – Обожаю страшные сказки.

– Это, скорее, грустная сказка, – вздохнул врач. – Очень грустная и поучительная. Но…

Сказка была действительно грустной.

Жил да был человек.

Врач. Не самый худший, может, и не самый лучший, но искренне любящий свое дело. Увы, в нашей стране вовсе не считают, что труд медика должен оплачиваться.

Достойно?

Про достоинство можно смолчать.

Примерно с начала перестройки и до недавних времен врачи были, как персонажи плохого анекдота.

Или оперируем за деньги, или наркоз даем дубинкой по башке. Случаев много…

Были и подвижники, которые искренне отдавали профессии всех себя, и те, кто «рубил капусту», не сильно заморачиваясь совестью и кодексом врача… собственно, даже клятва Гиппократа ничего не говорит про бескорыстно оказанную помощь. Увы.

Гиппократ был человеком и тоже хотел кушать.

Итак, жил-был врач.

Нечто среднее между подвижником и взяточником, обычный человек на обычной земле. Сам денег никогда не просил, разницы между теми, кто мог и не мог заплатить не делал, если благодарили – не отказывался. Почему бы нет?

Увы, золотых гор при таком раскладе не наживешь. А вот времени на работе приходилось проводить много, очень много. Он выбивался из сил, жена тоже старалась подзаработать…

Как уж они упустили сына – бог весть. Как это и обычно бывает.

Сначала мальчик был вполне нормальным, потом у него появились друзья, потом он начал ходить на вечеринки, а потом…

Кто-то дал ему попробовать первую сигарету с травкой. Это же ерунда, она просто расслабляет…

И мальчик взял сигарету. А надо было – дать предложившему в морду.

Как известно, путь в тысячу ли начинается с первого шага. Вот, к наркотической зависимости – тоже. Рано или поздно, так или иначе, но тот, кто сделал первый шаг, сделает и второй, третий и последний. И покатится в бездну.

Что послужит спусковым крючком?

Что угодно. Кризисная ситуация, болевые ощущения, смерть кого-то близкого… у каждого свой предел. Но рука потянется к волшебной сигаретке. Или магической марке, или чудесному шприцу.

И – все.

Лучше б с крыши бросались, все быстрее выйдет, да и для родных не так болезненно.

А видеть, как твой родной и близкий человек превращается в полубезумное чудовище, в монстра, которому что убить, что умереть…

Это больно. Очень больно.

Врач не считал себя каким-то особенным, жил как все, был как все…

Когда они заметили состояние ребенка, он начал лечить сына. Поздно, непоправимо поздно. С другой стороны, сын хотя бы не умер. И не убил мать. Это плюс.

Минус – все остальное.

Конечно, сын рассказал все. И кто ему продавал наркоту, и где, и когда…только вот что делать с этой информацией? Идти в полицию?

Ага, так его и послушали. И помогли. Даже два раза…

Да и поди, докажи!

Это ведь не уж, а гидра. Ты ее мечом, а она вновь отращивает себе головы, и вновь, и вновь…

Прижигать? И рад бы, да как?

Все же Леонид Петрович решил сходить и посмотреть на дилера. Ничего серьезного он не планировал.

Скальпель?

А вы бы пошли к такому человеку без всякого оружия? Вот и врач не пошел. А скальпель просто потому, что к нему привыкла рука. Не пистолет же с собой брать, он из пистолета с пяти метров в дерево не попадет. Вот не дано – и все тут. Да и поди, прикупи тот пистолет.

Врач мог бы, связи были, мало ли кого лечить приходится, поневоле знакомствами обрастешь. Но – ни к чему.

Он договорился о встрече, пришел… и сказал, что сам хочет купить наркоту. Для сына.

Ничего он не планировал, даже покупать. Но…

Бусин сам спровоцировал убийство.

Не стоило ему, гаденько посмеиваясь, говорить: «А Темыч говорил, что папаша у него ва-аще законопослушный, воды не замутит… что, как нужда пришла, так и правила все поломались, да, док?»

Нет, не стоило.

И Леонид Семенович сорвался. Жестко и мгновенно. Рука сама нанесла удар в сердце, анатомию он знал просто отлично…

Он не считал это убийством человека. Он давил мерзкую ядовитую гадину, которая с этих пор никого не отравит.

Но зверство?

– Я… не отрезал подонку голову. И не вскрывал его, не потрошил… он просто валялся мертвый. Оставалось побросать сверху товар подонка и уйти…

– Он хранил товар дома?

– Не весь, часть. Ту, которая обретала своего хозяина в ближайшее время. Я, может, кто-то еще…

– Черт побери!

Ирина выругалась, понимая, что ей не врали. А значит…

Значит, был кто-то еще.

Кто?

Как это получилось?

Ирина крепко задумалась.

– Скажите, а товара было много?

– Достаточно. Моя партия… и еще вчетверо. Может, даже и больше, я не знаю, я все не видел. И в тайник к нему не лазил. Побрезговал.

– Хм-м…

– Я навел справки. Бусин действительно умер именно так, как вы сказали, но я его так – не убивал. Этого я с ним не делал.

– И жалеете об этом? – не удержалась Ирина.

– Нет. Я не убил человека, но я его убивал. Я ушел из той квартиры с четким ощущением убийства. Я жил с этим… и не жалел ни минуты. Если бы все можно было переиграть, я бы убил его еще раз.

И у Ирины язык не повернулся осудить врача.

– Я обещаю разобраться с этим случаем. Когда вы уезжаете?

– Через два дня.

– Я полагаю, у вас есть алиби на момент смерти Бусина?

– Я сделал себе алиби на весь день. Это принципиально?

– Нет.

– Я поговорил со знакомым. Он мне сказал, что Бусин умер примерно через час после того, как я… в общем – на час позже. Может, он и умер бы от моей раны, но мне сказали, что над ним поиздевались прижизненно.

– И вы об этом не жалеете.

– Ничуть. Алиби у меня есть, а остальное меня не волнует.

– Это замечательно, что у вас есть алиби, – с душой сказала Ирина. – Это просто замечательно.

* * *

Потребовался час прогулки по городу и два мороженых, прежде, чем Ирина привела в порядок мысли. И лишний раз укорила себя.

Вот тебе и плюха, дорогая ведьма. Магия – не панацея.

Говорили тебе, предупреждали, учили…

А ты понадеялась, как и все, что на пятак можно рублей купить! Что магия может решить любую проблему, не дает осечек и сбоев…