Шатун - Ерофей Трофимов

усмехнулся Руслан, и от этой усмешки Рязанов зябко передернул плечами.

– Не посмеют, – фыркнул он, беря себя в руки. – Задирать дворян, а тем более офицеров, чревато.

– После двух стаканов во лбу они и не такое устроят, – хмыкнул Шатун.

– Посмотрим, – зло усмехнулся граф. – Я им такое расследование устрою, взвоют. Еще и с таможенным ведомством уговорюсь. Вообще разорим.

– А не проще морды набить как следует? – поддел его Руслан.

Подошедший к столу официант ловко расставил закуски и, наполнив бокалы коньяком, удалился. Рязанов подхватил свою тару и, подняв ее над столом, произнес тост:

– Ну, за начало вашей службы, князь.

– Не стоит издеваться, Михаил Сергеевич. Мы оба знаем, что я не князь, – чуть скривился Руслан, беря свой бокал.

– Господь с вами, Руслан Владимирович, какая издевка? – изумился Рязанов. – Я от чистого сердца говорю. И должен признать, что благородство ваше для меня изначально видно было. Еще когда вы из-за знахарки с абреками сцепиться не побоялись. Да и с бумагами у вас теперь все в порядке. Все честь по чести. Так что никакой издевки, ваше сиятельство. Привыкайте, Руслан, отныне вы князь. Самый настоящий. Новая жизнь, новые реалии, только имя старое.

– Пожалуй, – задумчиво кивнул Шатун. – Что ж. Тогда за новые реалии, – хмыкнул он и, качнув бокалом в сторону графа, поднес его к губам.

Отличный напиток горячим комком прокатился по пищеводу и, упав в желудок, начал растекаться по телу приятным теплом. Подвинув к себе тарелочку с чем-то приятно пахнувшим, Руслан подхватил вилку и запустил ее в закуску. Рязанов зеркально повторял его действия. Закусив, они, не сговариваясь, усмехнулись и снова дружно взялись за бокалы. Коньяк и вправду был отличным, пища вкусной, а общество и без того было приятным. В общем, жизнь кое-как налаживалась.

Сослуживцы закончили с закусками, и официант принес горячее, когда в зале снова стало шумно. Купцы явно желали веселья, и цыгане ударили по струнам. Зазвучали скрипки, гитары и бубны. Дрессировщик поднял медведя на задние лапы, заставляя его крутиться вокруг своей оси. Глядя на зверя, Руслан только головой покачал.

– Что-то не так, Руслан Владимирович? – насторожился Рязанов.

– Медведь, – вздохнул Шатун. – Ему бы сейчас в лесу жирок в зиму нагуливать, а его на потеху плясать заставляют. Жаль зверя, – проворчал он, отворачиваясь от этого зрелища.

– Увы, законом не запрещено, – понимающе вздохнул Рязанов. – Сами зверя добыли, сами обучили, сами и пляшут.

Словно услышав их разговор, медведь остановился и, опустившись на все четыре лапы, решительно направился к их столику. Дрессировщик принялся дергать зверя за поводок, но мишка даже ухом не повел. Вскинув морду и поводя широкими ноздрями, он упрямо тянул человека к столику. Руслан, заметив это, насторожился и быстро осмотрел блюда на столе. В небольших розетках нашелся мед. Свежий, пахучий. Медведь явно навелся на этот запах.

Глазами указав графу на возможную проблему, Руслан опустил руку к поясу и пальцем сбросил с медного шпенька ремешок, придерживавший револьвер в кобуре.

– Постарайтесь без стрельбы, – тихо попросил Рязанов, оценив ситуацию.

– Даже в медведя?

– Не хотелось бы. Он, пожалуй, единственный, кто тут ни в чем не виноват, – развел граф руками.

– Ладно. Тогда попробуем обратить все в фарс, – предложил Руслан и, подхватив розеточку с медом, переставил ее на самый край стола.

Медведь, добравшись до стола, поднялся на задние лапы и, оперевшись передними на стол, одним движением широкого языка смахнул лакомство с посудины.

– Ты что же, шельма, зверя не кормишь? – строго поинтересовался Рязанов, подвигая мишке свою розетку с медом.

– Кормлю, ваше благородие, да только он до меда шибко охоч. Как учует его, так никакого сладу со зверем нет, – запричитал цыган, делая очередную попытку оттащить топтыгина от стола.

– Врешь, подлец. Голодный у тебя зверь. Вон, смотри. Даже человечью еду ест, так что за ушами трещит, – наехал на него граф.

– Да только утром кормил, ваше благородие. Вот тебе крест, – побожился цыган, даже не делая попытки перекреститься.

– За испорченный обед заплатишь, – резюмировал Руслан, подвигая медведю тарелку с жарким.

* * *

Выросший словно из-под земли метрдотель, услышав слова Руслана, скривился и, слегка наклонившись над столом, негромко пообещал:

– Господа, в случае отказа платить я полицию вызову.

– Зови, любезный, – хищно оскалился Руслан. – И побыстрее, пока я совсем не рассердился.

– Вам бы, сударь, норов придержать, – фыркнул в ответ метрдотель. – Заведение наше для чистой публики, и всех господ я в лицо знаю. Работа такая. А вот вас никак не припомню.

– Значит, ты, морда, смеешь заявлять, что я самозванец? – тут же вцепился в его слова Шатун, медленно поднимаясь из-за стола.

– Я такого не говорил, – тут же пошел халдей на попятный, сообразив, что перегнул палку. – Я сказал только, что чести не имею вас знать, сударь.

– Значит, ты посмел словам графа не поверить, пес? – продолжал наезжать Руслан, нависая над ним, словно ангел мести.

– Но… но… я… – начал заикаться метрдотель, сообразив, что попал впросак.

Договорить ему Руслан не дал. Молодецкая оплеуха перебросила халдея через соседний стол, разом отправив его в нокаут. Все еще пытавшийся оттащить медведя цыган испуганно охнул, втянув голову в плечи, и Шатун, недолго думая, отвесил затрещину и ему, при этом рявкнув на весь ресторан:

– Оставь зверя в покое, морда! Раньше думать надо было, когда голодом его морил.

Мелькнув щегольскими хромовыми сапогами, начищенными до зеркального блеска, горе-дрессировщик перелетел через соседний стол и, грохнувшись на пол, заскользил в сторону своих соплеменников. Скрипка в руках музыканта издала противный взвизг, и в зале повисла тишина, нарушаемая только чавканьем медведя, продолжавшего поедать очередное блюдо со стола.

Троица молодых цыган, быстро переглянувшись, шагнула вперед, и Руслан, одним движением выхватив из кобуры револьвер, плавно взвел курок. Этот щелчок в повисшей тишине прозвучал словно выстрел. Увидев оружие, цыгане стушевались. Похоже, людьми они были опытными и повидали всякое. Так что появление револьвера восприняли правильно. Хрен его знает, этого неизвестного, так небрежно раздающего пощечины. Может, ему коньяк в голову ударил. Начнет палить, беды не оберешься. Да еще и рожа у него такая, что без содрогания не взглянешь.

– Эй, кто там! – окликнул Руслан официантов, прятавшихся за дверью кухни.

– Чего изволите, сударь? – робко высунувшись в зал, осведомился обслуживавший их половой.

– Принеси зверю мяса кусок, да побольше. А нам с графом блюда замени. Счет потом вот этим отдашь, – приказал Шатун, небрежно помахивая револьвером и словно невзначай указывая им на гулявшую толпу.

– А вы, сударь, не много ли себя позволяете? – послышался голос, и из кучки замерших купцов выступил молодой, крепкого телосложения мужчина.

– Желаете мой приказ