Флагман Флотилии. Выжить вопреки - Игорь Сорокин

Сразу после свадьбы нашего связиста были проведены показные стрельбы новых образцов зенитных установок, для всех имеющих отношение к ПВО соединения: командование флотилии, командиры сухопутных зенитчиков и авиации, штаб дивизиона и корабельной ударной группы. Присутствовали и разведчики Зайцева с Беззубом.

Не обошлось, конечно, без перекоса лент с патронами, но в целом одиночная стрельба каждой зенитной установки прошла успешно. Стрельба зенитной артбатареи Кашина, выполненная по тем же целям – фонарям, прошла так же удачно, дальномерщики уверенно сопровождали цель, и батарея даже успела два раза выстрелить по падающему грузу с тормозящей его лентой. Один из фонариков батарея смогла фактически поразить. Всего было сбито три фонаря.

Далее начался новый сценарий совместного использования оружия корабля и сухопутной артиллерии.

Как я уже упоминал 76-миллиметровые зенитные орудия, образца 1931 года, имели только коллиматорные прицелы и механизм ввода дальности, который поднимал ствол над осью визирования, для того чтобы на указанной дальности снаряд упал в место визирования. Далее дистанционный взрыватель, устанавливаемый на земле, подрывал трубку взрывателя, и почти 15-метровый конус осколков поражал объем воздуха впереди места разрыва снаряда. Если там будет цель, то она соответственно поразится. Стрельба одиночного орудия по горизонтально летящей цели и тем более пикировщику в принципе не предусматривалась. Это должен был решать ПУАЗО-1 или 2.

Зенитные орудия калибра 76 миллиметров образца 1938 года уже имели в своем комплекте векторный прицел.

Векторный зенитный прицел артустановки есть аналог авиационного прицела, используемого для горизонтального бомбометания. В самолете штурман устанавливает скорость и курсовые параметры, а летчик, зайдя на курс, указанный штурманом, идет почти по идеальной прямой, до момента сброса бомб, далее удаляется от цели.

Ту же задачу, только наоборот, решает векторный прицел зенитного орудия. Наводчик на специальной подставке поворачивает модель самолета, ориентирует ее с такими углами полета, с какими видит цель фактически. В уме наводчик также решает, какую поставить скорость самолета, и вводит в прицел этот параметр.

С помощью рычагов и специальных копиров тяги от модельного шара поворачивают коллиматоры прицелов обоих наводчиков орудия так, что только когда наводчики увидят в прицел цель, по ней можно будет стрелять – в заранее просчитанную механизмом точку пространства. Далее уже все просто: дистанцию вводи, сопровождай цель и стреляй.

Просто так взять и придумать такой механизм с соответствующими знаниями можно, а вот произвести его в провинции, не на заводе точной механики – в принципе невозможно.

Нами на эти орудия, как и на пушки Леннера, были рассчитаны и установлены два прицела с ракурсными кольцами, для обоих наводчиков – по вертикали и по горизонтали. Теперь можно было голосом диктовать дистанцию стрельбы, а наводчик по вертикали выбирал только дистанционную риску на прицеле, выставив у себя ноль дистанции по механизму дистанции. Два комендора установки трубки теперь не устанавливали трубку, а подбирали готовые выстрелы сразу с установленным временем. Огонь наводчики выполняли самостоятельно по мере готовности, не по команде командира батареи. Целая неделя тренировок и подготовительная стрельба способствовали отработке четырех орудийных расчетов так, что ими можно было гордиться. Стрельба по подсвечиваемой зенитным прожектором цели прошла на ура. Хотя время было и послеобеденное, но луч прожектора прекрасно увеличивал контрастность удаляющейся цели.

Стрельба нескольких автоматов, с помощью наводки на цель трассы, завораживающе красива; если есть достаточное количество боезапаса в ленте, то это почти феерическое и незабываемое зрелище.

Два последних воздушных фонарика лежат у моих ног. Уже начинаются сумерки.

– Товарищ контр-адмирал, разрешите вам еще кое-что показать, – обратился я к командующему.

– Да, я слушаю вас, Иван Александрович. У вас есть еще, что нам показать; то, что установлено на том стоящем отдельно грузовике? – указывает он на стоящий в пятидесяти метрах далее грузовик, в кузове которого начали суетиться Павел Кручинин и парочка артэлектриков, а также четверо комендоров башни 41-К.

– Так точно. Я хочу доложить и показать вам, начальнику штаба флотилии и командиру дивизиона, итоги некоторой экспериментальной работы. Эта работа еще требует много доработки и навыка, но уже сегодня я могу показать практические результаты. Сейчас полигон покинут краснофлотцы, а останутся в части касающиеся. Прошу обождать десять минут.

– Давайте подождем.

Убыли стреляющие командиры и расчеты орудий, наверное, начальник штаба флотилии разогнал всех остальных командиров. Остались только начальник оперативного отдела капитан-лейтенант Тетюрин, комдив Кринов, флагарт Подколзин и двое особистов – Ермолаев и Котов.

– Мы готовы. Разрешите начинать, товарищ контр-адмирал.

Командующий, бригадный комиссар и начальник штаба дивизии возглавили группу оставшихся командиров.

– Начинайте.

– Обращаю внимание на изменение подсветки летящих фонарей и их яркости свечения в воздухе, это будет первый этап показа нового вооружения. Второе действие показываемого образца развернется в районе трех светлых щитов целей на том конце поля, – указываю рукой на три щита, стоящие один за другим на некотором расстоянии друг от друга.

– Зажечь красный фонарь и поднять красный флажок. Доложить о закрытии полигона. – Это уже команда оцеплению.

– Полигон закрыт. Стрельба разрешена, – получаю доклад.

– Кручинин, готов?

– Готов.

Запускаю воздушный фонарик.

– Прожекторист, сопровождай цель.

Луч зенитного прожектора почти мгновенно осветил фонарик, и тот словно воспламенился от яркого освещения.

– Кручинин. Оптрон на цель 1. Принять целеуказание. Белый.

Воздушный шарик стал более ярко отсвечивать, с какими-то тяжело воспринимаемыми отраженными вспышками подсветки.

– Кручинин. Оптрон на цель 1. Красный.

– Есть цель 1. Сопровождаю. Красный.

Воздушный фонарик, и так ярко светящийся, окрасился в кроваво-красный цвет.

– Прожектор створки закрыть.

Погасший прожектор прекратил подсвечивать цель, и цель стала гореть ярко заметной раздражающей кроваво-красной пульсацией.

– Кручинин. Цель 2. Принять целеуказание.

– Есть цель 2. Принять целеуказание.

Трубчатая конструкция в кузове машины изменила направление ориентирования, со светящегося фонарика исчез кровавый отблеск и вдруг появился на дальней цели. Дальняя цель и кусты вокруг нее засветились кроваво-красным пятном. Прямоугольник щита, как живой, начал помигивать трудно переносимым светом.

Один из телефонов, уложенных на земле, издал что-то непроизносимое с чувством страшной боли. Окружающие с удивлением начали всматриваться на лежащую на земле трубку телефона.