Матросская революция - Владимир Виленович Шигин

делам, а вскоре стал помощником Керенского. Его избрали почетным председателем I съезда моряков Балтийского флота.

Приехав в Гельсингфорс и узнав, что устав Центробалта хотя и с поправками, но все же пункт за пунктом принимается, Лебедев разъярился. В притихший зал полетели угрозы, одна страшнее другой. От имени своего начальника лейтенант грозился немедленно разогнать Центробалт, если только устав будет принят. В зале возник шум. Делегаты были возмущены таким тоном и особенно попыткой запугать их. Раздались возгласы, далеко не лестные ни для Лебедева, ни для Керенского. Помощник министра окончательно вышел из себя. Потрясая кулаками, он закричал:

—Матросы! Что вижу я? Это же не организованный Балтийский флот, а анархистская банда!

Наверное, Лебедев потом пожалел об этих словах. В зале поднялась настоящая буря. Был момент, когда мне показалось, что незадачливого лейтенанта сейчас начнут бить. Но обошлось без скандала. Бледный и растерянный, Лебедев чуть ли не бегом покинул трибуну. Он настолько “пересолил”, что делегаты, забыв о разногласиях между собой, дружно утвердили устав, а заодно и исключили Лебедева из почетных председателей съезда. Опростоволосившийся “лейтенант французской армии” немедленно покинул Гельсингфорс. Почуяв, что Центробалт становится грозной силой и способен со временем повести за собой весь флот, перед вооруженной мощью которого Петроград был, в сущности, беззащитен, Временное правительство забеспокоилось. Ополчась против устава Центробалта, оно в конечном счете боролось за то, чтобы пушки Балтфлота в решительный час были направлены в нужную ему сторону».

Из воспоминаний П.Е. Дыбенко: «К концу съезда прибыл Лебедев. Вскочив на трибуну, он, что называется, рвал и метал. Он усиленно подчеркивал, что принятие устава в таком виде означает непризнание правительства. Грозил немилостью А.Ф. Керенского и вынужденным роспуском съезда и Центробалта как вредных учреждений. Язык Лебедева оказался его же врагом. Он явно переборщил. Делегаты окрысились, а их еще больше подзадоривают выступавшие один за другим матросы с “Республики” и “Петропавловска”. Как? Нами созванный съезд и избранный Центробалт будет разгонять нами же поставленный у власти министр! Разгонять нас, народных представителей! Нет! Этого моряки не допустят... Рассвирепели матросы. Лебедева исключили из списка почетных председателей съезда. Тут-то мы и перешли в решительное наступление. Предварительно принятый устав был поставлен на окончательное голосование. Приняли его почти единогласно. С этих пор немилость министра А.Ф. Керенского действительно стала витать над головами центробалтовцев. Но съезд целиком одобрил нашу работу и вынес резолюцию, что права Центробалта, выраженные в постановлениях съезда, моряки будут отстаивать в случае надобности силой оружия».

Лебедеву еще повезло, а то и приколоть штыками могли прямо у трибуны, с них бы сталось! Обратим внимание, что и на съезде в качестве своих боевиков центробалтовцы используют наиболее революционных друзей с «Республики» и «Петропавловска». Но самое любопытное, что, начав с взаимных приветствий, к концу съезда вопрос уже встал о вооруженном мятеже против правительства. При этом матросы об этом открыто заявляют властям, а те в бессилии лишь разводят руками. А что им еще остается делать, когда совладать в открытом противостоянии с Гельсингфорсом и Кронштадтом им не по зубам.

Матрос-большевик Н.Ф. Измайлов в своей книге воспоминаний «Центробалт в дни восстания» пишет следующее: «Я был избран в Центробалт в июне 1917 года в числе 13 человек от матросов Кронштадтской военно-морской базы. В эти выборы от Кронштадта в Центробалт были посланы в большинстве своем члены РСДРП(б): Баранов, Меркулов, Андреев, Гордеев, Никитин, Войцеш, Маш-кевич, Морейко и другие. В Центробалте я работал бессменным председателем военного отдела».

Любопытно, что от РСДРП(б) на съезд был отправлен мичман-большевик Ф.Ф. Раскольников, но его не пустили на трибуну. Даже спустя годы Ф.Ф. Раскольников вспоминал об этом с нескрываемой обидой: «На этом съезде безраздельной гегемонией пользовались двое морских офицеров: капитан 2-го ранга Ладыженский и капитан 1 -го ранга Муравьев, специалист по радиотелеграфному делу. На том заседании, на которое я заглянул, Ладыженский был председателем, а Муравьев выступал докладчиком и энергично участвовал в прениях. Наши партийные моряки во главе с тов. Дыбенко, участвуя в работе съезда, не придавали ему большого значения, и действительно, в истории флота этот съезд не сыграл никакой роли».

... А затем в Гельсингфорс пришло известие о том, что ответная делегация балтийцев на Черноморский флот, посланная в Севастополь для поднятия революционного настроя черноморцев, в полном составе там арестована. Съезд единодушно потребовал немедленного освобождения своих товарищей, грозя местью.

В условиях фактического флотского двоевластия Центробалт попытался вмешаться в порядок чинопроизводства. 23 мая 1917 года Центробалт принял постановление, что «воинские чины специалисты» (то есть матросы и унтер-офицеры, закончившие специальные школы), прослужившие не менее трех лет, могут быть произведены в прапорщики или подпоручики по адмиралтейству в соответствии с уровнем их общего образования. С одной стороны, это был хитрый ход — Центробалт вроде бы не претендовал на производство матросов и унтер-офицеров в мичмана военного времени, а лишь в прапорщики или подпоручики, причем не флота, а по адмиралтейству. С другой стороны, в соответствии с приказом от 8 мая прапорщики и подпоручики по адмиралтейству имели право претендовать на переименование в мичмана военного времени. В любом случае постановление Центробалта означало вмешательство в прерогативы высшей власти. Однако отменить это постановление особым приказом руководство морского ведомства не решилось. Таким образом, Центробалт получил возможность формирования собственного офицерского корпуса из преданных делу революции матросов и унтер-офицеров. Ход был достаточно умный и перспективный. Другое дело, что ход дальнейших событий не дал реализоваться задумке Центробалта в полной мере.

***

В советское время писали, будто деятельностью Центробалта руководили Гельсингфорсский комитет РСДРП(б) и военная организации при ЦК и Петроградском комитете РСДРП(б). Увы, это действительности не соответствовало. На самом деле оба большевистских комитета только сотрудничали с Центробалтом. Более того, чтобы заручиться поддержкой матросов, большевикам приходилось часто идти на компромиссы, в определенной мере потрафляя матросской вольнице, чтобы обеспечить себе ее поддержку.

Итак, в результате съезда сепаратизм Центробалта и всего Балтийского флота от центральной власти был оформлен юридически. Но матросы не забыли и о правительстве. На съезде была выбрана делегация, которой поручалось заставить Керенского утвердить устав Центробалта. В нее вошли следующие матросы: Маркин, Соловьев и Бурмистров из Кронштадта, Алексеевский (крейсер «Россия»), Коринфский (порт Котка), Штарев (линкор «Севастополь»), Марусев (линкор «Республика») и Олич (линкор «Гангут»),

Само возникновение Центробалта и его диктаторские претензии на единоличное командование флотом и откровенная фронда к Временному правительству, ну, и, наконец, своевольный созыв целого съезда, заставили А.Ф. Керенского и его окружение сделать неожиданный ход. Дело в том, что к июню у военного и морского министра Временного правительства