Река надежды - Соня Мармен

– Пять яблонь… – повторил Александер, отыскивая место на плане.

– Отправная точка – это пятая яблоня, та, что находится дальше других к востоку от дома. Нужно стать лицом к тропе, которая опускается в восточном направлении, пройти несколько туазов[75], и покажется родник.

– Все просто, – сказал Александер, стараясь запечатлеть в памяти четко нарисованный план.

– Вы сможете запомнить? – спросил Голландец, сунув свернутый план в кожаный футляр.

– Координаты, которые вы сообщили мне раньше, я знаю на память.

– Вот и отлично!

Торговец положил футляр обратно в ящик, запер его на ключ, снова стер пот со лба и повернулся к Александеру:

– Надеюсь, что беспокою вас напрасно, друг мой! Искренне надеюсь…

– Я тоже, мсье!

Прокуренный, пропахший потом зал был переполнен. Недалеко от входа несколько парней танцевали джигу под музыку незадачливого скрипача, успевшего выучить пару-тройку основных аккордов. Они с таким азартом отбивали каблуками ритм, что дощатый настил прогибался и подпрыгивал. Со всех сторон доносились голоса, иногда общий гул прорезался криком, смехом или детским плачем. Малыши сидели по углам и расширенными от испуга глазенками смотрели, как веселятся родители. Собаки тоже участвовали в празднестве – подхватывали с пола куски мяса, ныряли женщинам под юбки и терлись о ноги танцующих. Сжимая в руках кувшин с пивом, Александер думал только о том, чтобы не споткнуться: пьяные валялись прямо на полу, и никто даже не пытался отодвинуть их в сторону.

В какой-то момент он заметил Мунро в компании трех приятелей, в числе которых были Призрак и Матье Пикар, больше известный по прозвищу Пикет[76]. Судя по поведению, кузен принял на грудь не больше, но и не меньше остальных. Подружившись с Пикетом, который в местной артели исполнял обязанности пивовара, Мунро постиг все секреты приготовления пива из еловых иголок, в том числе и такой, как выстрел в затычку бочки из ружья, чтобы напиток начал бродить. Похоже, последняя партия особенно удалась…

Александер присел рядом с кузеном и стал смотреть на разудалых танцоров. Мунро взял со стола кувшин и наполнил пустые стаканы.

– Из моих личных запасов, Алас! – гордо сообщил Мунро, чокаясь с двоюродным братом. – Нет ничего лучше пива, если хочешь позабыть свои печали!

– Ты прав, – ответил Александер, оглядывая комнату. – И оно заставляет забыть не только про печаль, как я посмотрю…

Мунро покачнулся, вытер рот рукавом и громко расхохотался.

– Ха! Ха! Ха! Это правда! Дьявол всегда начеку! Ха! Ха! Ха!

Многие обитатели фактории привыкли называть сумасбродство и разврат свободой… Алкоголь быстро проникал в кровь мужчин и женщин, превращая их в животных, которые повиновались лишь своим инстинктам. Полуодетые меднокожие создания, хрупкие и чувственные, танцевали, прижимаясь то к одному зрителю, то к другому.

Созерцание аппетитных молодых тел вскоре оказало свой возбуждающий эффект. Александеру почему-то вспомнилась та женщина-оджибве, которую он видел в меновой лавке. Как же ее звали? Миква… Полностью имени он не вспомнил, но начиналось оно как-то так. Интересно, она все еще в фактории? Одна из танцовщиц подошла к их столу и стала перескакивать с ноги на ногу, тряся животиком. На ней была расшитая бусинами кожаная юбка с бахромой на уровне колен, а на груди – не меньше дюжины бус из речного жемчуга и ракушек.

Улыбнувшись Александеру и задев его по пути своими блестящими от пота грудями, она наклонилась к Мунро и взяла у него стакан с пивом. Он с хохотом обнял ее и усадил к себе на колени. Она захихикала и стала быстро пить, проливая пиво на грудь. Струйка пива медленно стекала по ее животу. Чувствуя, что зов плоти становится нестерпимым, Александер уткнулся в свой стакан. Мунро, который тоже не сводил глаз с резвого создания, ерзающего у него на коленях, не удержался и, рыча от удовольствия, обхватил ее груди руками.

У Александера же перед глазами стояло лицо той индианки, ее улыбка. Пока индейцы торговались, он успел как следует рассмотреть ее красивую, довольно пропорциональную фигурку. Он огляделся по сторонам, но ее не увидел. Разумеется, он получит свое и с любой другой женщиной, но, как ни странно, желал он сейчас только ее. И этот взгляд! При воспоминании о нем у шотландца пересохло во рту.

Сутолока в центре зала привлекла его внимание. Он допил свое пиво и привстал, чтобы лучше видеть, что происходит. Одного он узнал сразу. Каишпа! Интересно, что он тут делает? Что, если та женщина до сих пор с ним? Александер решил подойти поближе.

Скрипач заиграл новую мелодию, и к нему тут же присоединилась свирель. Девчонка, которой едва ли исполнилось двенадцать, с огромными звенящими сережками в ушах, повисла у него на руке и стала тащить к танцующим.

– Ambe! Ambe![77]

– Нет!

– Daga! Daga![78]

От нее пахло водкой и рвотой. Александер попытался высвободиться, когда громыхнул ружейный выстрел. Девочка немедленно разжала пальцы и метнулась под стол, где уже похрапывал какой-то пьяница. Поздравительные возгласы и смех доносились от группы, окружавшей Каишпу. Сгорая от любопытства, Александер пробрался к самому центру. На стуле сидел мужчина, вокруг валялись осколки стекла. Волосы у него были мокрые и липкие, и он улыбался до ушей.

– Кто следующий? Кто хочет посоревноваться с великим Каишпой? – крикнул Вемикванит, показывая толпе бутылку с водкой. – Ты, Дюбэ? Или, может, ты, Синклер?

– Я!

– Это Луи Бариль, – зашептали в толпе.

Все повернулись, глядя на расталкивающего толпу краснолицего коротышку.

– Что я получу, если выиграю? – спросил он заносчиво.

– Уйдешь отсюда живым, брат мой! – оскалился Вемикванит, протягивая ему стакан. Он был полон до краев, так что водка стекала метису на пальцы.

– Чертов оборотень! Ты издеваешься надо мной? – живо возразил коротышка, делая неприличный жест. – Я не собираюсь соревноваться с твоей обезьяной за бесценок! Что я получу?

– Половину нашего выигрыша, если ты не свалишься со стула раньше, чем Каишпа выстрелит! В противном случае все достанется нам.

– Готовь деньги! Я выдержу! – самонадеянно заявил коротышка, принимая от него стакан.

Пока возле стола делали ставки, Каишпа заряжал пистолет, а Бариль, который сел на стул, устанавливал у себя на голове стакан. В заведении стало тихо, но через минуту снова взвизгнула скрипка. Исполнив короткий воинственный танец, чтобы еще сильнее раззадорить зрителей, Каишпа выбросил вперед руку с пистолетом и прицелился.