Человек огня - Эмилио Сальгари

Коллекция покойного пиайе была довольно велика; она состояла из двадцати хорошо сохранившихся голов. Кроме этого в хижине не было ничего. Вся меблировка состояла из гамаков, сплетенных из грубых волокон. Выдолбленные тыквы и скорлупа кокосовых орехов должны были служить посудой, несколько чаш из пористой глины были наполнены водой, которая просачивалась сквозь стенки и собиралась в огромный глиняный сосуд. Как это ни странно, но бразильские дикари всегда относились с большим вниманием к воде для питья и употребляли лишь абсолютно чистую воду, просочившуюся сквозь сосуды, сделанные из пористой глины, служившие им фильтрами.

— Ну, как ты находишь наше жилище? — спросил Альваро после того, как они осмотрели все углы.

— Несколько темновато, сеньор, — отвечал Гарсиа, — и потом… эти головы, которые точно смеются над нами, не делают веселым это жилище. Кому они принадлежали?

— Вероятно, людям, которые были съедены аймарами.

— Могли бы они также съесть и эти головы, а не оставлять их здесь!.. Послушайте, сеньор Альваро, надеюсь, вы не намерены исполнять долгое время обязанности колдуна? С меня уже теперь довольно, и я бы хотел вернуться в лес.

— Попробуй, мальчуган. Я не запрещаю тебе.

— Если бы я мог, то не заставил бы себя просить! — ответил Гарсиа.

— А пока удовлетворимся тем, что нас сделали пиайе. Ведь и я не имею ни малейшего желания оставаться среди этих людоедов, которые к тому же не внушают мне ни малейшего доверия. Диас, наверное, даст о себе знать каким бы то ни было образом. Он теперь уже знает, что мы попали в руки аймаров.

— Как вы думаете, они стерегут нас по ночам?

— Конечно. Они ведь нам не доверяют и, разумеется, смотрят за нами в оба. Но даже если бы нам удалось бежать, что могли бы мы сделать теперь, не имея ружей? Вот если бы я мог вернуть свое ружье и патроны! Впрочем, я думаю, что это возможно. Ведь дикарям еще не известно употребление огнестрельного оружия, и мы, пожалуй, можем заставить их отдать нам ружье и патроны… Прекрасная мысль! Постараемся убедить этих злодеев, что это наши амулеты, которые дают нам победу над врагами.

В этот момент снаружи раздались резкие звуки какого-то инструмента, похожего на дудку, и странный грохот, точно тысячи мелких камней пересыпались в ящик и ударялись о его стены.

— Музыка! — воскликнул Гарсиа. — Неужели аймары намерены устроить нам концерт? Я бы предпочел обед.

Он выглянул в дверь и увидел, что к ним в хижину направляются человек двенадцать дикарей, а впереди идет юноша тупинамба, который исполнял роль переводчика. Четверо дикарей играли на инструментах, похожих на флейту и сделанных, по-видимому, из человеческой берцовой кости. Другие двое встряхивали тыквенными бутылками, наполненными мелкими камешками. Сзади них один из дикарей нес какой-то футляр из звериной шкуры, украшенный зернами золота и раковинами, а другие несли корзины, казавшиеся довольно тяжелыми.

— Чего хотят эти люди? — спросил Альваро юношу тупинамба.

— Они пришли вручить вам тушану вождя и поручить его вашей бдительности.

— Это что за штука?

— Скипетр племени. Другие же несут еду и превосходную таробу, приготовленную самой древней старухой аймаров для покойного пиайе.

— Положи тушану куда-нибудь в угол, потому что в данный момент нас может интересовать только еда. Ведь пиайе белой кожи все-таки не могут питаться одним воздухом!

Юноша посмотрел на них с некоторым удивлением, взял трубку, в которой хранился скипетр, положил ее под консервированными головами и затем велел поставить корзины на землю.

Альваро жестом удалил музыкантов и носильщиков и осторожно приподнял крышку, опасаясь найти в корзине несколько кусков жареного человеческого мяса.

Повара вождя, узнав, что пиайе белой кожи могут есть только врагов своей расы, заменили человеческое мясо превосходной рыбой, которая в изобилии водится в затопленных саваннах, лепешками из маниока и бананами, жареными в горячем пепле. К этому угощению они добавили два больших сосуда, наполненных какой-то молочной жидкостью, издававшей резкий запах алкоголя.

— Приступим, Гарсиа! — весело воскликнул Альваро. — В этом меню нет человеческого жаркого ни белого, ни черного, ни краснокожего.

Не обращая внимания на индейского юношу, оставшегося в хижине, они принялись есть с большим аппетитом и потом попробовали напиток тароба, используя вместо стаканов свернутые в трубку пальмовые листы.

— Недурно, — сказал Альваро. — Я не думал, что эти людоеды умеют приготовить ликеры… Ба! Да я, кажется, слышал что-то об этом напитке и…

— И о зубах старух, сеньор, — добавил Гарсиа.

— Да, да, и о зубах тоже! — отвечал Альваро, выпуская из рук пальмовый лист. — Эй, мальчик, не знаешь ли ты, как готовят этот напиток?

— Он вам не нравится? — спросил юноша.

— Тебя спрашивают, из чего он делается?

— Из клубней маниока, сеньор, — отвечал индеец. — Сначала их кипятят, а потом дают жевать самым старым женщинам племени…

— Черт возьми! — воскликнул Альваро, чувствуя приступ тошноты

— Потом, когда они хорошо измельчат зубами клубни, то эту массу снова кипятят, а затем переливают в сосуды и зарывают в сырую землю, где она подвергается брожению.

— Тьфу! И вы это свинство пьете? Гарсиа, выброси эти сосуды. К черту вашу таробу! Эти индейцы настоящие свиньи!

— Почему вы это говорите? — спросил юноша.

— Чтобы я стал пить эту гадость, разжеванную старухами…

— Но, сеньоры, если не разжевать раньше клубни маниока, то тароба не удается.

— Убери скорее этот напиток, а не то я вылью его на голову первому индейцу, который будет проходить мимо. Пиайе белой кожи не употребляют подобных напитков… Теперь мой обед испорчен!

— Сеньоры, — заметил им юноша, хохотавший до упаду. — Не стоит так выходить из себя! Как бы то ни было, но этот напиток вовсе не так уж плох.

Юноша был несколько озадачен приемом, который оказал великий пиайе лучшему из бразильских напитков. Он, взял оба сосуда и вынес их из хижины, спрашивая себя, какие же спиртные напитки употребляют белые люди, пренебрегающие таробой, приготовленной старухами племени?

— Теперь посмотрим, что за тушана, которую мы должны охранять, — сказал Альваро. — Должно быть, это что-нибудь очень важное, вроде печати короля или что-то подобное.

Он взял футляр, сделанный из толстой бамбуковой трубки длиной по крайней мере в метр и украшенный раковинами и пластинками золота. Внутри находилась деревянная палка, чрезвычайно тяжелая, вероятно, сделанная из железного дерева. К обоим концам палки были привязаны пучки ярких птичьих перьев.

— Точно жезл главнокомандующего, — сказал Альваро, с любопытством рассматривая палку. — Если они доверяют нам этот жезл, значит, мы стали очень важными персонами. Диас рассказывал мне, что этот предмет доверяется только людям высокого происхождения. Это меня успокаивает.