Добро пожаловать в ад - Андрей Дышев

Я не видел, что было на нем, но по тому, как болезненно скривились губы Ирэн, догадался.

– Еще одно предложение поиграть в прятки? – спросил я.

Ирэн кивнула и протянула мне лист. Та же фраза из трех слов, те же печатные буквы.

Мы на минуту оба онемели от стыда и бессилия. Мне ничего не оставалось, как снова скомкать лист и швырнуть его в угол кабинета. Конечно, можно было для разнообразия съесть его или применить еще для каких-нибудь целей, но все равно это не спасло бы наше оплеванное тщеславие.

– Он просчитывает все наши ходы, – произнесла Ирэн.

– О том, что мы рано или поздно зайдем в контору, догадался бы даже дурак, – ответил я, стараясь смягчить ситуацию.

– Теперь я понимаю, почему он не позвонил тебе в восемь часов. Он и не собирался это делать. Ему нужна была гарантия, что в это время мы с тобой будем старательно перемешиваться с толпой на многолюдной набережной и никто не помешает ему забраться сюда… Дай-ка я посвечу!

Фонарик совсем обессилел, и Ирэн, чтобы разглядеть нутро сейфа, пришлось просунуть туда голову. Она была похожа на кошку, которая исследует содержимое кастрюли. По-моему, моя милая сотрудница, пользуясь уникальным случаем, решила через сейф заглянуть в мою личную жизнь: нет ли там писем от любимых женщин, фотографий в рамочках, одеколонов и бритвенных приборов в подарочной упаковке…

– Да. Можно не сомневаться. Никакой милиции здесь еще не было, – произнесла она из глубины сейфа, и ее голос прозвучал так, словно она сидела в железной бочке. – Наверное, еще не получена санкция на обыск… Кстати, тебе пора сделать перевязку…

Я не понял, почему мне пора делать перевязку и почему «кстати». Но ответы на эти вопросы я получил очень скоро. Ирэн вылезла из сейфа, держа в руке упаковку стерильного бинта и коробочку с каким-то лекарством. Сунув фонарик в рот, чтобы освободить руку, Ирэн вскрыла коробочку, извлекла оттуда голубой тюбик и стала читать инструкцию. Она бормотала невнятно, как древнегреческий оратор, ради тренировки набивший рот камешками.

– «Мазь «Комбат» предназначается для обеззараживания открытых ран, в том числе огнестрельных…» Замечательно! Ты прямо как в воду глядел.

– Что это? – спросил я, чувствуя, что происходит нечто такое, чему я пока не могу дать исчерпывающего объяснения.

– Как что? – удивилась Ирэн. – Забыл уже, что у тебя в сейфе лежит? Мазь и бинт.

– Никаких мазей и бинтов у меня в сейфе отродясь не было, – сказал я настолько твердо и уверенно, насколько было необходимо, чтобы Ирэн не пыталась убедить меня в обратном.

– Откуда это, в таком случае? – спросила Ирэн, поднося к моим глазам тюбик.

– Оттуда же, откуда и записка, – ответил я и, не сдержавшись, наотмашь ударил по тюбику, выбивая его из руки Ирэн. – Мне надоела эта идиотская игра! Когда мы поймаем этого урода, я накормлю его этим кремом! Я намажу его на хлеб и заставлю сожрать! Ему очень смешно! Он забавляется! «Смотрите, какой я необычный, оригинальный! Какое у меня чувство юмора! Я забочусь о здоровье своей жертвы! Я хочу вылечить ее, а потом убить!»

– Успокойся, – произнесла Ирэн. – Ты очень громко говоришь.

Она наклонилась и стала искать на полу тюбик. Во мне все клокотало от гнева. Этот негодяй забрался в мой офис, взломал сейф, перерыл все шкафы и ящики.

– Если он не взял деньги, не взял нашу документацию, тогда что он здесь искал? – спросила Ирэн и, пытаясь сделать это незаметно для меня, спрятала мазь и бинт в сумочку.

– То же, что и в комнате Тоси, – мрачным голосом ответил я. – Компромат на себя.

– Откуда у нас компромат на человека, которого мы никогда в глаза не видели?

Вопросы были слишком просты даже для Ирэн, но она, желая подсластить пилюлю, которую я проглотил, нарочно делала вид, что ничего не понимает, что она глупее меня, что она недогадлива и потому не может без меня обойтись. Я не стал отвечать и промолчал. Что здесь не ясно? Убийца пришел сюда, желая развеять сомнения и убедиться, что никаких документов, кидающих на него тень, Тося у нас не оставила. Он добросовестно перетряс все папки, подшивки, обыскал ящики, взломал сейф и тем самым успокоил свои нервы. Продемонстрировав презрение к моим деньгам, он оставил в сейфе лекарство, записку и благополучно выбрался через окно.

Отсюда следует весьма удручающий вывод, который лишает нас перспективы поймать убийцу на крючок: моя жизнь ему больше не нужна. Убийца не пришел ни в кафе, ни в сквер, где мы его ждали, не только потому, что был занят обыском конторы. Просто у него отпала необходимость убивать меня. Он убедился, что я для него безопасен, что мы с Ирэн не посвящены в ту тайну, из-за которой он лишил жизни Тосю…

Створка окна тихо приоткрылась и со стуком уткнулась в ограничитель. Я невольно вздрогнул, Ирэн тихо вскрикнула. На фоне проема, освещенного снаружи фонарем, застыл странный силуэт.

– Байкал, черт тебя подери! – прошептал я и, подойдя к окну, оттолкнул тяжелую вислоухую голову пса. Горячий влажный язык прошелся по моей ладони. – Испугал, морда слюнявая… Нет у меня курицы, только пистолет за поясом! Понял? Иди отсюда!

Пес завилял хвостом, подметая траву, и неохотно отвалил.

– Видно, и у него тоже сдали нервы, – задумчиво произнесла Ирэн.

– Ты о ком? – спросил я, так как нервы у песика, не в пример мне, были крепкими и здоровыми.

Батарейки окончательно испустили дух. Мы сидели на разных углах моего стола в темноте, и каждый думал о своем. Мои глаза постепенно привыкали к мраку, и я начинал замечать контуры шкафа, кресла, открытую настежь дверь в коридор.

– Он не выдержал, понимаешь? – произнесла Ирэн. – Три дня ожидания для него – невыносимая пытка. Его терпения хватило только до вечера.

Так, началась любимая песня. Ирэн имела в виду Фатьянова. Я молчал, и Ирэн поняла, что я не собираюсь возражать, спорить, но готов выслушать ее до конца.

– Ты же помнишь, в каком он был состоянии! Фатьянова просто шокировало наше появление в его доме! Он увидел, что мы не в тюрьме, что ты жив и вполне здоров и нас обуревает желание продолжать поиск убийцы. Ему стало страшно, что мы найдем неопровержимые улики против него и тогда он не только лишится половины денег, которые припрятал на строительство коттеджа. Он надолго сядет в тюрьму! Опередив нас, он поехал в квартиру Тоси, представился милиционером и стал обыскивать ее комнату. Он хотел убедиться, что у шантажистки не осталось никаких документов про его машины, дачи, банковские счета, которые могли бы попасть либо в милицию, либо к нам в руки. Не нашел ничего, но все равно его душа была не на месте. Ведь оставался еще наш офис, детективное агентство, куда Тося могла отвезти компромат. И тогда он, зная, что мы на набережной, поехал сюда.

Я молчал. Я не нашел в версии Ирэн ничего, на чем можно было бы споткнуться. Только лишь интуиция упорствовала, и никак не хотела признать, что Фатьянов убил Тосю, затем обстрелял нас на обрыве, потом прикончил Новорукова, после чего сжег автомастерскую вместе с жестянщиком. Но что такое интуиция? Может, люди оправдывают таким красивым словом обыкновенную твердолобость и ослиное упрямство? Может, ссылаясь на интуицию, мы прикрываем тщеславие и нежелание разделять позицию человека, которого считаем глупее себя?