Талиесин - Стивен Рэй Лоухед

class="p1">— Или самому себе, — вставил Максим.

— Ой ли? Может быть, это не император запускает руку в мою мошну, когда приходит время платить подати?

— Если бы не армия императора, в твою мошну давно бы запустили лапу пикты, да еще бы и глотку тебе перерезали, старый ты…

— Довольно, Максим! — Авит сурово глянул на подчиненного. — Прошу простить центуриона, он новичок в провинции и не знаком со здешними обычаями.

Гвиддно скривился и отвернулся прочь. Эльфин спросил, не обращая внимания на отцовскую грубость:

— О какой помощи ты просишь, трибун?

Авит оперся на локти и подался вперед.

— Нет надобности говорить, что пикты в последнее время осмелели, с каждым годом они забираются все дальше на юг, грабят и убивают. Этим летом мы ждем их в Гвинедде, может быть, даже в Диви. И не они одни: круитни, аттакотты, скотты и саксы — все безродные дикари снялись с насиженных мест. Они лезут из каждой щели в камнях.

— Пусть придут, — сказал Гвиддно. — Мы их встретим.

— Да, конечно, — терпеливо отвечал Авит. — Однако деревни вдоль побережья и в долинах не укреплены. Они не смогут дать отпор.

— Что мы можем сделать? — спросил Эльфин.

— Наместник Флавиан обещал выслать когорту — нести дозор к северу от вала. Сегойнту приказано выделить вспомогательные части для Дэвы и Эборака. Правитель полагает, что если наше присутствие станет более заметным, они не посмеют сунуться — может быть, даже остановятся совсем. Я прошу, чтобы вы дали людей в эти вспомогательные части.

Прежде, чем Гвиддно ответил, Эльфин сказал:

— Мы согласны.

Авит с Максимом переглянулись. Авит не сумел спрятать улыбки.

— Мы дадим вам все, что будет нужно. Я слышал, вы просили людей у Киллидда.

— Просили. Он дал коней, что тоже хорошо, но нам нужны люди.

— Неужто у императора мало своих людей? — с вызовом произнес Гвиддно.

— Войны в других странах истощают наши силы. Ни один легион не укомплектован полностью.

— Людей вы получите, — решительно произнес Эльфин.

Отец вскинул на него глаза, но промолчал.

— Ты воистину щедр. — Авит откинулся на спинку стула и отхлебнул из кубка.

— У моей щедрости есть цена, трибун Авит.

— Да? — Авит устало выпрямился.

— Я дам людей и припасы, но я хочу, чтобы воинов обучили и со временем вернули мне.

— Охотно обещаю, — сказал Авит. — Однако позволь спросить, зачем тебе это?

— Я хочу собрать дружину.

— Понятно. — Трибун мигом сообразил, о чем речь. — Обученная римлянами дружина будет много сильнее обычной.

— Ты не одобряешь?

— Официально? Да, не одобряю. Но не буду тебе препятствовать. Мы должны признать, что Риму все труднее защищать своих подданных. Отсюда до ближайшего гарнизона полдня езды — обученная дружина даст вам то, чего не можем обеспечить мы.

— Дружина? — удивился Гвиддно. Он медленно кивнул и сощурился, как будто увидел сына в новом, неожиданном свете.

— Сколько людей вам нужно?

— Сколько сможете дать.

— Центурию, — вставил Максим.

— Сто человек? — Эльфин быстро подсчитал. — Ладно, пусть будет сто. Я войду в их число.

— Королевич Эльфин, нет надобности…

— Нет, есть. Я хочу научиться командовать. Я возглавлю своих людей.

— Решено! — Трибун Авит ударил по столу кулаком, улыбнулся и поднял кубок. — За погибель всех врагов Рима!

Они выпили, и воины поднялись.

— Приезжай, как только соберешь людей. Чем раньше, тем лучше. Тогда у нас будет больше времени, чтобы их обучить.

— Мы приедем еще до следующего полнолуния, — пообещал Эльфин.

— Что ж, до встречи.

Авит и Максим приветственно вскинули руки и вышли из дома.

Эльфин с отцом провожали их. Когда всадники пропали из виду, Гвиддно повернулся к сыну.

— Ты не говорил мне, что хочешь собрать дружину.

— Не успел. Но если тебя тревожит…

— Нет. Это хорошая затея. Я займусь припасами. — Он внезапно улыбнулся. — А ты будешь королем и воеводой. Как властители древности. — Глаза Гвиддно вспыхнули предвкушением. — Придет Самайн, и никто не оспорит твоего права стать королем!

Глава 14

Харита встала рано и быстро оделась. Она взяла из чаши на столе спелую грушу и выпорхнула на балкон полюбоваться садом. Откусывая мягкий спелый плод, она увидела, что кто-то бредет внизу по обсаженной виноградом тропинке. Это был Аннуби. Он смотрел в землю, ноги его волочились, руки странно подергивались.

Положив недоеденную грушу на перильца, Харита легко сбежала по ступеням и пошла за прорицателем. Он настолько ушел в свои мысли, что не замечал ее. Харите прискучило идти следом, она догнала его и пошла рядом.

— Где ты был, Аннуби? Я не видела тебя с самого приезда.

Он повернулся к ней и ехидно заметил:

— Ты не спишь? Неужто уже полдень?

— Кто же спит? Сегодня Праздник царей. Я не хочу ничего пропустить.

— Да тебе и не удастся.

Он вновь уставился в дорожку под ногами.

— Зря ты пьешь это гадкое греческое вино, — сказала Харита, — ты такой же кислый, как и оно.

Если Аннуби и слышал ее, то не показал виду.

— Я разговаривал со жрецами… ха! — препирался со склизкими, ядовитыми, безмозглыми тварями.

Харита рассмеялась.

— Так вот где ты пропадал? Со жрецами? Чем они тебя расстроили?

— Они бормочут, лепечут, нюхают друг у друга под мышкой и притворяются, будто знают, что делают. Они давят прыщи на своих никчемных задах и усмехаются своими невыносимыми усмешечками… и все это ложь, Харита, все ложь! Ложь льется у них изо рта, как гной из открытой раны.

— Другими словами, ты услышал не то, что хотел услышать…

— Они позорят священный сан. Они стонут, и воют, и закатывают глаза при малейшем намеке на дельную мысль. Все! Больше к ним ни ногой!

— Если они такие жалкие твари, что тебе до них? Зачем тратить на них свое время?

Губы Аннуби вытянулись в линию. Он начал было говорить, но захлебнулся словами.

— Вот видишь? Ты просто устал и злишься. Иди во дворец, съешь что-нибудь, и тебе станет лучше.

Аннуби взглянул на нее — волосы сияют золотом в утреннем свете, яркие глаза горят жизнью, стройные руки и ноги покрыты загаром от долгого пребывания на солнце — и кивнул.

— Пусть тебе всегда будет так же светло, солнышко, — сказал он.

Они немного прошли в молчании, потом вернулись в царские покои, где уже накрыли стол и подавали трапезу. Харита уселась, положила себе свежих смокв и теплых лепешек. Аннуби остался стоять в дверях, глядя на стол и собравшихся за ним. Брисеида заметила его и медленно встала. Видимо, в глазах ее читался молчаливый вопрос, потому что прорицатель слегка мотнул головой. Брисеида только кивнула.

— Ну же, Аннуби, съешь хоть что-нибудь, — сказала она мягко. — Царь уже ушел,