Лекарь - Евгений Щепетнов

Кольчуга сковывала движения, а польза от нее была относительной – заговоренное белье куда прочнее этих игрушек из железной проволоки, легко разрубаемых прямым ударом катаны. Но Влад прекрасно понимал – без этой железяки ему не обойтись. Если он собирался под видом охранника попасть во внешний мир. И потому он смирился.

Они попробовали ножи – те были прекрасно сбалансированы, а Влад метал их великолепно, один за другим в течение двух секунд, – его новое тело точно выполняло все его запросы. Затем, выдернув ножи из дощатого щита, укрепленного с краю площадки, они перешли к луку, один вид которого навевал лекарю мысли о зубной боли.

Под руководством Семена Владимир натянул тетиву, легко согнув лук, наложил первую стрелу и выпустил ее в щит, больно врезав себе по большому пальцу. Так как он не целился как следует, стрела ушла куда-то в сторону и вместо попадания в очерченный центр мишени врезалась в самый край щита. Он выругался, Семен объяснил, как надо правильно держать лук и отпускать стрелы, – все оказалось не таким уж и сложным, и через полчаса и пятьдесят выпущенных стрел он уже легко попадал с двадцати метров в окружность, соответствующую по размеру человеческой голове. Большего ему и не требовалось.

Они свернули тренировку и разошлись по своим домам. Семен демонстративно свистнул, из-за сосен показались бойцы охраны, которых Влад не заметил, обходя по периметру хутор, победно оглянулся на лекаря и зашагал в стражницкую. Влад осторожно поднялся в свою избу – там уже улеглись спать. В углу горел небольшой, с горошину, светлячок, который Марьяна, видимо, оставила, чтобы он не разбил себе нос. Она не знала, что Влад видит в темноте как филин.

Он прошел в свою комнату, разделся догола и нырнул под одеяло. Ему нравилось спать обнаженным, прикосновение чистой натуральной ткани к телу было приятным, да и тело так лучше отдыхало и дышало. Влад вспоминал день, прошедший довольно продуктивно и бурно, за тонкой стенкой шептались девчонки, потрясенные произошедшими с ними переменами.

Дом потихоньку потрескивал, остывая и поддаваясь легкому морозцу. В соседней клетушке вдруг зашевелилась на кровати Марьяна, слышно было, как она села, спустив ноги и шлепнув ими по полу. Она немного посидела, потом встала и, выйдя из своей комнатки, направилась к нему. Он лежал не шевелясь, Марьяна встала у постели, взялась за подол и, резко подняв руки вверх, сняла с себя рубашку. Потом скользнула к нему под одеяло, с усмешкой шепнула:

– Ну хватит притворяться, я же знаю, что не спишь. Ах, спишь? Ну-ка сейчас проверим… – Она откинула одеяло, провела острым ногтем по груди, опускаясь по ней все ниже и ниже… обхватила его плоть рукой и стала возбуждать ритмичными движениями, приговаривая: – Ах, все-таки у нас что-то проснулось, вроде как и мужик тут…

Потом она одним кошачьим движением скользнула на него и закачалась во все убыстряющемся темпе, как будто скакала на диком аргамаке, несущемся по весенней степи… Полчаса ее стоны оглашали окрестности избушки, потом она затихла на груди Влада, расслабленно играя его соском. Он убрал ее руку – ему никогда не нравилось, когда женщины трогали его за соски – что за сласть такая у них? – погладил ее по шелковистой коже спины и сказал:

– Ты там поосторожнее, в дороге-то… С деньгами поедешь. Не дай бог что – хрен с ними, деньгами, бросай, если приспичит. Еще заработаем.

Она, как будто не слыша его, потянулась, потом села на край кровати и погладила его по бугристому жесткому животу:

– Как хорошо было. Я уж и забыла, как это бывает. Как-нибудь еще повторим, не все же этим свистушкам оставлять.

Упомянутые «свистушки» в кухне сдавленно захихикали под одеялом. Марьяна фыркнула и, не одеваясь, закинув на плечо рубаху, пошла к себе в комнату. Через полчаса весь дом уже спал…

Утро встретило Владимира женскими голосами и грохотом, – вероятно, что-то упало. Он как подорванный подскочил с постели и бросился из своей комнатки, держа в руках катану, уже наполовину выдвинутую из ножен. Кровопролитию не суждено было свершиться, хотя заслуженную кару в виде тирады в адрес безруких тупых телок, которым не только ведро, но даже лопату для уборки коровьего дерьма и то доверить нельзя, кое-кто получил. Потом он осознал нелепость ситуации – голый мужик стоит с мечом на изготовку и вопит на двух девиц – и ушел в комнату, сопровождаемый хихиканьем и шепотками злостных девок.

Он стал одеваться, но вдруг ему вспомнилось: у печки стояло большое корыто и рядом два ведра с водой, – видимо, эта возня с ведрами его и разбудила. Он решил помыться – а для кого же еще корыто? – вышел из комнатки, как есть, голый, уселся в корыто и, демонстративно не замечая хихикающих охальниц, стал поливать себя водой из ковшика, черпая из ведер почти горячую воду.

Ковшик перехватили женские руки, и в течение двадцати минут Влад наслаждался преимуществами крепостного права, будучи оглаживаем, потерт и намылен всяко-разно во всех местах. Пусть даже и под хихиканье «покорных рабынь». Через еще полчаса он, накормленный и вымытый (что после прошлой ночи было довольно актуально), в сопровождении двух красоток шагал к своему рабочему месту. Марьяна, скорее всего, уже была там. А где ей еще быть? Не в избе, так в клинике, – тут в ночной клуб или в Макдоналдс не сквозанешь!

Дороги уже протоптали-проездили, так что от клиники раздавалось ржание и гул голосов, исходившие от довольно приличной кучки людей и коней. В общем, все как обычно, за исключением одного: Влад заметил группу вооруженных людей и двух лошадей, между которыми на укрепленных носилках кто-то лежал. Посмотрев на ходу в их сторону, Влад нырнул в теплое нутро клиники, пропитанное запахом мыла, сушащихся трав и паром какого-то варева, о котором Марьяна рассказывала четырем девушкам. Те, открыв рот, слушали гуру медицины. Так и хотелось сказать словами Райкина: «Закрой рот, дура! Я все сказал!»

При виде лекаря девушки замерли, челюсти у них, образно говоря, отвалились, как крышка у ковша экскаватора. Но это было не реакцией на его появление, а относилось к тем красоткам, что важно шествовали сзади. Влад оглянулся и с удовольствием оценил Машу и Арину как художник, гордящийся своим шедевром.

– Привет, девушки. Вот будете как следует работать, и вас такими красотками сделаем. Ладно, к делу. Там люди какие-то с носилками, зовите сюда. Похоже, там серьезное что-то.

Одна из помощниц по знаку Марьяны побежала за больными. Через минут пять на крыльце клиники затопотали, и в дверь протиснулись четверо мужчин, закованных в железо. Они внесли носилки, на которых лежал бородатый седой мужчина, крупный, с ладонями, покрытыми мозолями явно не от копания канав и прополки огорода – мечника было видно сразу. Из груди его торчал обломок стрелы. Остальная часть явно находилась где-то в районе сердца. В помещении клиники сразу стало тесно, Владимир кивком отправил всех девушек наружу, оставив лишь сопровождающих воина, да и тех он попросил выйти за дверь – все равно помочь не смогут, только свалят чего-нибудь со столика.

– Вот, господа лекари, наш капитан. На тракте на нас напали неизвестные, он и получил стрелу в грудь. Трогать боимся, а довезти до столицы шансов нет. Нам сказали, что вы тут лечите, мы и завернули к вам. Мы не рассчитываем, что вы его вылечите. Отдаем себе отчет, что вряд ли в этой глуши найдется такой лекарь, как в столице. Но хоть что-нибудь сделайте, чтобы он дожил до настоящего лечения. Можете?