Ричард Длинные Руки - Гай Юлий Орловский

Кто-то сумел подняться в горы, кто-то обосновался на берегу рек, озер, океанов. Среди людских племен появились горные народы, морские, степные, речные. Долгое время все держались друг с другом мирно, ибо вокруг Тьма, так называли окружающий мир, с ним приходилось воевать жестоко, многие гибли. Но постепенно монстров и самых злобных и сильных чудовищ теснили все дальше и дальше.

А сами люди жили теперь в больших каменных городах, окруженных толстыми стенами. На высоких башнях всегда сторожили лучники, готовые стрелами отогнать чересчур любопытного дракона или птицу Рух.

И вот тогда среди людских племен и народов начались свары за теплое место у моря, за медные или золотые копи, за сокровища, за богатые железной рудой болота... А еще позже появились короли, что просто жаждали власти и нападали на соседей только лишь затем, чтобы расширить свои владения.

И вот именно тогда в хрониках отмечены первые контакты посланцев людского племени с силами Тьмы. Первым называют хитрого и отважного Карамаа. Он получил от Тьмы власть над зверями в пределах своего зычного крика, но его ума хватило только на то, чтобы удивлять своих приближенных на охоте. Он был убит собственным сыном, но договор с Тьмой продлил и расширил, введя в своих землях человеческие жертвоприношения. За это сын Карамаа, хроники не сохранили его имя, обрел власть не только над зверями, но и над тучами, ветром, снегопадом. Что это за страшная сила, узнали воины соседнего короля: он вел войско через горный перевал и был застигнут жестокой вьюгой! Это случилось в разгар лета. Немногие вернулись, а следом вторглись войска Карамаа и захватили его земли...

Еще теснее в сговор с Тьмой вошли короли горных племен. Они получили власть над молниями и на перевалах построили сторожевые башни. Оттуда стражи били огненными стрелами всех чужих... Страшные слухи доходили от людей, которые обосновались еще дальше, за землями горных племен...

– Но, – закончил Бернард, – еще хуже, говорят, за Большим горным хребтом. Там земли, полностью окутанные Тьмой.

– А там кто?

Бернард буркнул:

– Самые страшные звери на свете.

– Какие они?

Я ожидал услышать нечто ужасное, но Бернард прорычал:

– На двух ногах. Одеваются. Носят оружие. Но не все, не все...

Я спросил оторопело:

– Люди? А как же это... Зло?

– Зло отдельно от людей? – переспросил Бернард. Ты откуда такой дикий? У Зла и Тьмы не было той силы, а то и вовсе не было, пока не явились люди. А вот теперь в землях, где Зло у власти, где разум и воля служат Тьме, это... Понимаешь, только теперь у людей появились настоящие враги! Да такие, что уже вопрос: выживут ли вообще.

– Почему?

– Тьма наступает, – ответил Бернард торжественно в этот момент он показался мне похожим на священника. – Все эти годы, столетия она только отступала, понимаешь? Люди были чисты, отважны, благородны. Но теперь то ли устали, то ли что случилось, но многие допустили Тьму в свои души. И вот только теперь настоящая война! Мы, люди, уже потеряли ряд пограничных с Тьмой стран. Тьма поглощает не только отдельных людей, малые племена, но и целые народы! Государства. Понял?

– Малость врубаюсь, – пробормотал я. Конь мой шел ровным шагом, он не замечал, что в разгар солнечного дня свет внезапно померк, а в небе заблистали звезды. Воздух быстро и как-то резко, словно с моих ноздрей убрали фильтр, наполнился пряными запахами цветов, пахучих трав. Ноздри затрепетали, я чувствовал аромат жареного мяса и внезапно увидел перед собой накрытые столы, что ломились под тяжестью полных блюд с жареными поросятами, гусями, лебедями, я видел горы жареных куропаток и перепелок.

Невероятно толстые молодые женщины, совершенно голые, медленно танцевали на лугу при свете звезд. Одна повернулась ко мне, ее крупные, как поспевшие дыни, груди вызывающе нацелились в меня красными сосками, живот был покрыт мягкими валиками жира, бедра широки, женщина смотрела с призывной улыбкой, полные губы полураскрылись. Она провела влажным языком по губам, я засмотрелся на чувственный рот. Она мерно двигала мощными бедрами в танце, вздыхала и даже постанывала, ее руки тянулись в мою сторону...

Уже и другие женщины, ритмично двигая бедрами, манили, умоляли, просили взять их, схватить, мять, терзать, насыщать свою мужскую плоть, можно прямо на этих расстеленных скатертях, на блюдах, между рассыпанными жареными тушками печеных гусей и кабанов...

Кровь моя пылала, я чувствовал сильнейшее желание. Так, наверное, ощущал себя святой Антоний, оставивший знаменитые описания своих искушений в пещере, когда ему вот так же являлись изо дня в день видения накрытых столов, кувшинов с вином, обнаженных женщин...

Я засмотрелся на женщину с крупной грудью. Очень походит на Алину – та же чувственная фигура, такая же развитая грудь, только Алина не только читала всякие кама-сутры, но и проработала разные учебники по сексу, а эта вряд ли знает что-то сложнее собачьего варианта, да и все эти жареные мясы – огромный соблазн разве что для умирающего от голода или же для средневекового дяди, а вот как насчет перчика, аджички, чили? У нас туристы на рыбалке жрут вкуснее, чем здешние короли. Ни бананов, ни йогурта... Нет, для меня это не соблазн!

Я чувствовал, что видение тускнеет, ободрился и подбавил сарказма, вспомнил, какая вкуснятина получается в микроволновке, а потом чашечку крепкого черного кофе, можно с шоколадкой. Знают ли здешние нагонялыцики видений, что такое шоколад Бабаевской фабрики?

Видение совсем потускнело, и хотя все еще стояла теплая звездная ночь, но я обнаружил себя по-прежнему в седле, конь неспешно трусит слева от повозки, сердце колотится бешено, на лбу выступил холодный пот. На мир как бы наброшена тающая кисея с изображением звездной ночи, голых баб и примитивной жратвы, но все это быстро исчезает, как сырой туман под лучами жаркого солнца.

– Что, – прошептал я со злостью, – не удалось?.. Не на того напал...

Бернард покосился в мою сторону, на лице проступило изумление, потом озабоченность.

– Ты что бормочешь?

– Да это я так...

Он медленно кивнул, глаза не отрывались от моего измученного лица. Взгляд стал острее.

– Побелел весь... И пот вытри, прямо ручьями катит. Держись, Дик, держись...

– Да это я так, – пробормотал я, – солнце напекло.

– Да, – согласился он, – солнце. Вон Совнаролу напекает даже в повозке...

Я судорожно вытерся, пальцы трясутся, челюсть прыгает, а в груди острое ощущение пустоты и потери.

– А что, он тоже...

Брякнул и устыдился. Таким атакам обычно подвергались разные христианские аскеты, что давали обеты не есть мяса, не знать женщин, не стричь волосы или ногти. В своих видениях они описывали это как искушения дьявола, ниспосланные, чтобы совратить, столкнуть с пути, отринуть от господа, усомниться в вере. Так что нашему священнику явно достается на полную катушку. Возможно, падает в обмороки, и тогда принцесса возвращает его к жизни.