Гарем - Патриция Грассо

Эстер отчаянно покраснела и резко сменила тему:

— Мне нравится этот тушеный барашек.

— Это овечка, — поправил ее Халид. — Мое излюбленное блюдо — нежные ножки. Бараньи не в пример жестче, а умело приготовленное мясо молодой овечки тает во рту, а в голове возникают смутные видения.

— Какие же?

— Ну, смутные образы некоторых девушек. Эстер уже почти разгадала игру, затеянную принцем, и дала ему это понять, мило улыбнувшись, когда принимала из его рук кубок с освежающим напитком. Принц очень старался угодить ей и выглядеть легкомысленно галантным, что давалось ему с трудом. Близость друг к другу будоражила их обоих в равной степени.

Чтобы как-то отвлечь его внимание от себя, она отщипнула кусочек мяса и уронила в немедленно раскрывшуюся пасть пса.

— Аргус — странная кличка.

— Я дал ему греческое имя.

— Почему? Ведь ты же турок.

— Улисс, великий воин древности, был греком. После победы в Троянской войне он только через двадцать лет возвратился домой. Его верный пес навострил уши, заслышав поступь героя, завилял хвостом, встречая хозяина, и умер от счастья.

— Как печально…

— Эту историю рассказывают с целью воспеть преданность собаки человеку, а не. для того, чтобы навести на слушателей грусть. А первым ее поведал миру слепой певец по имени Гомер, причем давным-давно.

Заслушавшись, Эстер замерла с кубком, поднесенным к губам.

— Может, хочешь шербет вместо розовой воды? — осведомился Халид.

Эстер решительно отказалась:

— Благодарю, но у меня нет желания быть одурманенной.

Халид слегка смутился.

— Что ты почерпнула из уроков Омара сегодня? Эстер озорно показала принцу язык.

— Дил, — сказала она.

Халид добродушно усмехнулся, удивив Эстер тем, что способен оценить юмор. Он вел себя совсем не как грозный господин. Обычной суровости не было и в помине. В какие же игры он с нею играет?

При появлении слуг они смолкли и ждали до тех пор, пока со стола не убрали остатки кушаний и не сервировали кофе и десерт.

— Не позволишь ли мне?.. — Эстер потянулась за пирожным.

Халид согласно кивнул.

— Твои манеры улучшились, рабыня.

— Рабыня? — переспросила Эстер, дугою выгнув бровь, которой стараниями евнуха была придана совершенная форма. — Я думала, что я твоя гостья.

— На сегодняшний вечер — да.

— Пусть так, — неожиданно покорно согласилась Эстер. Пирожное было слишком вкусным, чтобы отвлекаться от него и затевать спор. Предусмотрительно проглотив то, что она успела набрать в рот, Эстер промычала: — М-м-м! — и добавила: — Блаженство!

— Женский пупок не может не доставить наслаждение. Разве не напоминает его пирожное с круглым отверстием, через которое проглядывает начинка?

Эстер заметила с усмешкой:

— Кажется, любое кушанье навевает турецким мужчинам определенные мысли. Неужели женщины их так занимают?

Вместо ответа Халид попросил ее:

— Расскажи мне подробнее о себе, о родителях, о семье.

«Зачем ему это понадобилось? — мгновенно насторожилась Эстер. На нее словно пахнуло холодом в жарко натопленной комнате. — Явно неспроста».

— Я всю жизнь прожила в графстве Эссекс, — начала свой рассказ Эстер. — Замок Бэзилдон был пожалован моему прадедушке королем Генрихом Седьмым, первым из Тюдоров, за верную службу, когда он сражался на стороне короля в Уэльсе, где поначалу обитал род Девернье. Вдобавок король женил его на богатой наследнице, единственной дочери прежнего владельца Бэзилдона, так что рыцарь Девернье получил сразу и титул, и поместье. И супругу — умную, богатую и, как вспоминают старые люди, жутко упрямую.

— Значит, ты похожа на свою прабабку! — решил подразнить ее принц, но до Эстер намек не дошел.

— Нет-нет. Рыжие волосы и зеленые глаза у меня от матери.

— А веснушки?

— Веснушки — сами по себе, — нахмурилась Эстер.

— Ты зря винишь себя в смерти отца, — вдруг сказал Халид, сочувственно глядя на нее.

— Тебе нет никакого дела до того, как умер мой отец и из-за чего.

— Все, что касается тебя, меня заботит.

— Избавь меня от твоей заботы!

— Ты была влюблена в Форжера? — вопрос возник неожиданно, никак не связанный с предшествующим разговором, и наступила напряженная пауза.

— Безумно! — вызывающе посмотрела на него Эстер. Кем считает себя этот турок? Богом? Почему она должна ему исповедоваться?

Халид недоверчиво вскинул брови и продолжил расспросы:

— А какова твоя родина? На что похожа Англия?

— На райский сад.

— Слова истинной дочери своего отечества. — Халид встал и подал ей руку. — А теперь, Ева, я покажу тебе мой райский сад.

Эстер колебалась недолго. Она послушно приняла его помощь и поднялась с подушек. Халид подвел ее к арке в стене и распахнул двойные двери. За ними был сад, освещенный луной.

Однако сияние луны не затмевало бриллиантового блеска звезд, усеявших черный бархат неба, словно южная ночь отмечала пышной иллюминацией какой-то свой праздник. Сотни цветущих растений, сплетаясь, будто влюбленные пары в укромной тени, источали дивные ароматы.

— Боже, как красиво! — вздохнула Эстер.

— Значит, ты оценила мой труд?

— Неужели ты подвесил на небеса луну и зажег звезды — и все ради меня? Халид покачал головой.

— Увы, нет. Я только занимался садом. Это одно из моих увлечений.

Эстер изумилась.

— Ты создал эту красоту?

— Даже зверю в образе человеческом нужно хоть на время побыть в уединении, отрешиться от свершенных злодейств, — сухо ответил Халид. — Наслушавшись воплей насилуемых девственниц, хочется иногда послушать тишину.

Эстер удостоила его улыбкой, способной ослепить мужчину. Впрочем, он ее заслужил. Временами Халид просто очарователен. Возможно, если б они встретились в иных обстоятельствах в другом месте…

— Красота этого сада напоминает о трагедии, происшедшей здесь. — Халид приблизился к Эстер и понизил голос.

— Какой трагедии?

— Мой замок прозван Девичьей Башней. А все потому, что в башне, которая возвышается на утесе, живет привидение.

Эстер невольно прижалась к нему.

— Чье?

— Триста лет тому назад принцесса-христианка покончила там с собой из-за любви к мусульманину. Ей не дозволяли видеться с ним, и она не смогла перенести разлуку. Многие из моих солдат, кому выпало дежурить по ночам, утверждают, что слышали, как она призывает своего возлюбленного, плачет, стонет, и кое-кто даже видел, как она закалывается кинжалом. И это повторяется в каждое полнолуние.