Руины - Скотт Б. Смит

Наконец Эмми опустила бутылку и вытерла рот рукой. Закручивая крышечку, она воровато оглянулась и, к своему ужасу, увидела, что Стейси и Эрик лежат с открытыми глазами, а Джеф сидит и пристально смотрит на нее сквозь ночной сумрак, окутывающий все вокруг. Они с Джефом долго глядели друг другу в глаза. Эмми ждала, что он сейчас заговорит, начнет кричать на нее, но Джеф не произнес ни слова. Эмми даже начала думать, что ей все это кажется, и ребята по-прежнему спят, и что все это — шутки ее воспаленного сознания и совести. Но, к сожалению, она ошибалась. Джеф, посмотрев еще немного, покачал головой и, как показалось Эмми, с каким-то отвращением отвернулся от нее.

Эмми положила бутылку и легла на свое место.

— Я очень хотела пить, — прошептала она. Эмми чувствовала, что вот-вот расплачется, ее переполняли эмоции: злость, чувство вины, ярость, стыд. Однако была и некоторая доля облегчения: теперь у нее во рту, горле, желудке была вода, та влага, о которой Эмми так долго мечтала.

Джеф так ничего и не сказал. Его молчание было самым тяжелым наказанием для Эмми. Она чувствовала, что этим Джеф хочет показать, что она не достойна ни единого слова в свой адрес.

— Черт, — не выдержала Эмми. — Ладно тебе, Джеф. Черт возьми, прекрати! — Слезы подступали к глазам, и она уже не могла остановить их.

— Что? Что такое? — спросонья спросила Стейси, не понимая, что произошло.

Эмми не ответила ей. Она лежала, свернувшись комочком, и тихо плакала. Ей безумно хотелось наброситься на Джефа, ударить его и тормошить, пока тот не скажет, что она прощена и, в сущности, не сделала ничего плохого. Как же сильно она желала услышать, что все в порядке, а потом лечь на его плечо и заснуть так, как спят Стейси и Эрик. Но все они бросили Эмми, одну, в этой темноте, не утешив и не успокоив ее.

Солнце уже встало. Это было первым, что заметил Эрик, когда открыл глаза. Солнечные лучи пробивались сквозь нейлон палатки. Внутри уже было жарко и душно, и это — второе, о чем подумал Эрик. Он вспотел и очень хотел пить. Эрик поднял голову и огляделся. Стейси спала рядом с ним, а Эмми лежала неподалеку, свернувшись комочком. Матиас куда-то ушел, Джеф тоже.

Эрик хотел было встать, но понял, что у него не хватит на это сил. Поэтому он положил голову, закрыл глаза и стал прислушиваться к своему телу. Подбородок был, видимо, сильно ушиблен, потому что Эрик испытывал боль, когда открывал рот. Локоть щипало, когда он дотрагивался до раны. Поясница, казалось, онемела, и боль отзывалась где-то у левого колена. И, наконец, было еще многострадальное правое колено. Правда, после того как Джеф обработал рану, боли уже почти не чувствовалось, колено даже немного онемело. Эрик попытался согнуть ногу, но почему-то ему это не удалось. Казалось, что-то держит его, не давая пошевелиться. Эрик поднял голову, чтобы посмотреть, что же это такое. То, что он увидел, потрясло и ужасно напугало его. За ночь растение удивительным образом разрослось, оплело его ногу, покрыло своей ядовитой зеленью почти всю левую часть его тела.

— Господи, — вырвалось у Эрика. Нет, это был даже не страх и не ужас. Он чувствовал скорее какое-то отвращение.

Эрик приподнялся, дотянулся до стеблей, опутывающих ногу, и начал срывать со своего тела. В этот момент застонал Пабло.

Джеф находился у основания холма, слишком далеко от ребят, чтобы услышать стоны Пабло. Он вылез из палатки еще до рассвета и отлил в бутылку. Она была уже наполовину полна. «Чуть позже, когда взойдет солнце, можно будет вырыть ямку и попытаться выпарить воду из мочи», — подумал Джеф. Он не был уверен, сработает ли этот план. Ему казалось, что он все же забыл о какой-то важной детали в этой конструкции. Но даже если этот аппарат не оправдает ожиданий Джефа и ребятам не удастся получить таким способом немного воды, то по крайней мере, пока они будут сооружать конструкцию, пройдет некоторое время и они немного отвлекутся от мрачных мыслей.

Джеф закрыл бутылку, положил ее на место и пошел в сторону навеса, где лежал Пабло. Матиас сидел рядом с греком. Когда Джеф подошел ближе, он кивнул ему в знак приветствия.

Солнце еще не взошло, но ночная мгла уже начала рассеиваться. Джеф довольно ясно видел черты лица Матиаса и Пабло, лежащего на носилках. Спальный мешок покрывал его почти до груди. Лицо грека было неестественно бледным, глаза по-прежнему закрыты, щеки впали, а губы потрескались.

Джеф присел рядом с Матиасом. Некоторое время они оба молчали. Джефу нравился Матиас за то, что он никогда не торопился сам начинать разговор, как бы предоставляя эту возможность собеседнику. С ним было очень легко и довольно приятно общаться.

Им не надо было притворяться и придумывать что-либо, не надо было друг друга успокаивать и обнадеживать. Оба прекрасно понимали всю сложность ситуации, в которой оказались.

— Он явно хуже выглядит, — сказал Джеф.

Матиас посмотрел в сторону Пабло и остановил свой взгляд на лице грека, а потом кивнул.

Джеф провел рукой по волосам. Они были уже жирными и сальными от жары. От кожи начинал исходить кислый запах пота. Джефу ужасно хотелось принять душ. Это напоминало какую-то детскую неосуществимую мечту, когда до слез хочется чего-то, но прекрасно понимаешь, что это невозможно. Джеф попытался выбросить из головы мысли о прохладном душе и переключиться на более реальное желание — пить. Во рту все пересохло, а язык немного опух. Джеф подумал было о бутылке с водой, но он знал, что надо ждать, пока все не проснутся. Эти мысли неизбежно привели к воспоминанию о ночном воровстве Эмми. Ему определенно надо было поговорить с ней, убедить, что подобное больше не должно повториться. А может, и не стоит говорить об этом, может, правильнее будет сделать вид, что ничего не произошло. Джеф пытался придумать, как можно сказать об этом воровстве не прямо, а через какие-нибудь намеки, чтобы это не звучало чересчур грубо или резко. Однако он слишком устал и хотел пить, и не мог собраться с мыслями. Джеф вспомнил своего отца, который обладал удивительным даром выразить одним предложением то, на что иному человеку понадобилось бы прочитать целую лекцию. В его фразах, на первый взгляд простых и незатейливых, заключалась вся суть: «Не лги», или «Будь честен, даже если это тяжело», или «Бояться вовсе не стыдно». Но папы рядом не было, а сам Джеф не умел говорить так искусно и точно. Его вдруг охватил порыв чувств, теперь ему не хватало отца даже больше, чем пресловутого душа, о котором так мечтал несколько минут назад. Ведь отец, конечно, помог бы ему решить все проблемы, ответить на все вопросы.

Джефу исполнилось уже двадцать два года. Детство было еще близко. И это пугало его. Ведь так соблазнительно сейчас представить себя ребенком и ждать, что кто-то придет и решит все проблемы. Но Джеф прекрасно понимал, что детское отношение к ситуации, в которой все оказались, приведет только к одному финалу — смерти. Сейчас можно было надеяться лишь на себя и собственные силы.

Подумав еще немного, Джеф пришел к выводу, что лучше ничего не говорить Эмми, сделать вид, что все забыто, конечно, если воровство не повторится.