На родной земле - Валерий Пылаев

Изящный ход — вместо того, чтобы причесывать весь свой разномастный кочевой народ под одну гребенку, Есугей не стал бороться с мелкими верованиями, а просто «назначил» им недосягаемое и далекое верховное божество… Или все, кто постигал умения Видящего, так или иначе служат изначальным силам?

— Тогда твой Тенгри мало чем отличается от Всевышнего Рода, которого почитает мой народ. — Я взял чашку и принюхался. — Что это такое?

— Айраг. — Есугей улыбнулся и отпил из своей чашки. — Не бойся. Мой народ не пьет вина и меда — только то, что дает степь. Если выпить много, айраг туманит разум, но для мудрого он скорее лекарство.

Напиток оказался кисловато-сладким на вкус. Чем-то похожим на кефир, но… покрепче? Пожалуй. Конечно, не хмельной мед с Барекстада и ощутимо послабее того, что пили в Вышеграде — но и с ним явно стоит быть поосторожнее. Я отправил в рот еще один ломтик жирной колбасы с кониной. Не хватало еще захмелеть перед ханом с его коварного «молочка».

— Нравится? — поинтересовался Есугей.

— Да. — Я ничуть не покривил душей. — Благодарю тебя за угощение, великий хан… Но ты ведь оставил мне жизнь не для того, чтобы беседовать о пользе даров степи?

— Хотел убедиться, что пища моего народа придется тебе по нраву. — Есугей пожал плечами. — И ты сам говорил о наших богах, Антор. Не так уж сильно все мы друг от друга отличаемся.

Йотуновы кости, к чему он клонит?! Я еще никак не мог сообразить, к какой мысли подводит меня хитроумный предводитель булгарского воинства, но, похоже, уже был готов ему поверить. Неужели проминает Волей, как это не раз проделывал я сам?.. Нет, едва ли — даже его десятке я не по зубам. И все же с каждым мгновением я проникался к Есугею все большей и большей симпатией. Если где-нибудь в скрытых значениях «Гардарики» есть такой показатель, как «харизма», хан получил от игроделов или прокачал его до максимума.

— Чего ты желаешь, хан? — Я посмотрел Есугею прямо в глаза. — К чему эти разговоры?

— Не стоило бы начинать их до того, как ты наешься… — вздохнул тот. — Но если ты желаешь, я отвечу. Я и мой народ хотим предложить твоему князю союз.

— Союз?! — Я едва не подавился куском конины. — Уж не то же ли ты предлагал князьям в Есенике и Круглице, хан?!

— Это так, Антор. — Есугей не моргнув выдержал мой взгляд. — Но среди них не нашлось того, кто выслушал моих посланников.

— И ты сжег их города! — Я с трудом подавил желание призвать Гунгнир и вогнать его Есугею между глаз. — Верно, великий хан?! Ты убил всех воинов, разграбил дома и сделал женщин и детей рабами!

— Мои воины не сражаются ни с детьми, ни с женщинами. — В голосе Есугея негромко зазвенел металл. — Я убил лишь тех, кто вышел против меня с оружием в руках. Города твоего народа теперь под моей защитой, как и их жители. И ни один из моих людей не возьмет больше, чем нужно, чтобы прокормиться.

— Ты захватил земли князей. — Я сложил руки на груди. — И убил их. Если ты желал союза — зачем сражался?

— Я желал мира! — Есугей тоже понемногу терял терпение. — Но великий хан не может быть слабым. Князь Есеника с позором прогнал моего посланника. В Круглицу отправился родной брат Джаргала — но обратно вернулась только его голова!

Я так и замер с отрытым ртом, не успев сказать рвущиеся наружу слова. Никто не стал слушать Есугея… Никто! Конечно, он мог обманывать и хитрить, но если даже булгары действительно хотели союза — слишком долго длилась эта вражда. Столетия за столетиями народ Есугея жег и грабил города склафов — и сам погибал от мечей княжеских дружинников. И даже величайшему из ханов, когда-либо рожденных степью, не под силу перечеркнуть то, что вписано в летописи кровью.

Я вдруг вспомнил, как сам вел свой хирд по Барекстаду, захватывая одно поселение за другим. И что бы я сделал, если бы хоть кто-то из тэнов посмел убить моего посланника?..

Князья Есеника и Круглицы поплатились за содеянное. Поплатились по справедливости — но могли ли они поступить иначе?

— Твой отец воевал с моим народом, — медленно проговорил я. — И отец твоего отца. И сам Тенгри не сможет изменить этого.

— Я знаю. — Голос Есугея зазвучал глухо, а могучие плечи опустились, будто бы из великого хана вдруг вынули несгибаемый стальной стержень. — Но мне нужен союз с князьями. Нужны мечи их воинов… как и им нужны луки тех, кто идет за мной.

— Для чего? — Я тряхнул головой. — Для чего тебе это нужно?

— Чтобы спасти мой народ, Антор-багатур. — Есугей поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. — И твой народ тоже.

— И для этого ты сжигаешь города? — Я криво ухмыльнулся. — Если хочешь мира — уходи обратно в свои степи!

— Мы не трогаем людей без оружия. — Есугей помотал головой. — Я не могу вернуться в степи, Антор-багатур. Моего дома больше нет.

— А… это? — Я указал рукой на стены шатра. — Разве…

— Да, мы кочевой народ. — Есугей невесело улыбнулся. — Но дом — это не просто крыша над головой… Тебе случалось бывать в степях на юге?

— Нет, — отозвался я. — Я немало прожил среди северян, но никогда не видел земли твоего народа.

— Тогда ты едва ли поймешь. Зимой там так же холодно, как и в ваших городах, даже холоднее. Но летом… — Есугей на мгновение замолк и будто бы унесся мыслями куда-то очень далеко отсюда. — Летом все иначе. Сама степь не раз служила мне постелью, а моим шатром было само Великое Небо. Простор — без конца и края…

— Ты скучаешь по родным местам. Мне знакомо это чувство, — кивнул я. — Но почему ты не можешь вернуться? Или твои люди испугались зимы?

— Любой из них сейчас был бы только рад холодам, — усмехнулся Есугей. — Но они никак не приходят, Антор-багатур. Даже здесь еще тепло — хотя обычно в это время уже лежит снег. Ты не думал, отчего творится подобное?

— Просто слишком долгая осень. — Я пожал плечами. — Разве такого не случалось раньше?

— Зима иногда задерживается, — задумчиво проговорил Есугей. — Но эта может вообще не наступить. Никогда.

— Почему?

— Тебе уже известно, что я собрал свое воинство из сотен родов великой степи. И каждый род молится своим духам и божествам — и каждый слушает только своих шаманов. И ни разу не было такого, чтобы шаманы хоть в чем-то согласились друг с другом. — Есугей подцепил кончиком ножа кусок конины. — Но две зимы назад они предсказали то, во что сложно было поверить.

— Они… все? — уточнил я. — Все шаманы сразу?

— Все до единого. — Есугей кивнул и подался вперед. — И каждый говорил одно и то же: близится тот день, когда Великое Небо упадет на землю, и настанет конец времен!

— Но ты им поверил?

— Да. Духи говорили и со мной, — тихо произнес Есугей. — И пусть я слышу их не так хорошо, как другие — с каждым днем они кричали все громче. Две зимы назад я стал готовить свой народ к великому походу — и теперь его время настало.