Смерть пришельцам. Южный фронт - Максим Хорсун

– Ну, конечно, ты с нами! – усмехнулся Икар и хлопнул его по плечу.

Степное осталось за их спинами. К вечеру они вышли на грунтовую дорогу, по всей длине усеянную обломками боевых машин.

Сердце Степана наполнилось щемящей грустью. Он отделился от группы и какое-то время бродил среди обгоревших, изувеченных БТРов в одиночестве. Он догадывался, кого перевозили эти машины и кто принял здесь бой. Степан шел, прикасаясь ладонью к проржавевшим бортам, к оплавленным шинам. Сквозь пыль проблескивали стреляные гильзы, взгляд то и дело задерживался на гнилых обрывках формы и костях, обглоданных волками.

Валяющиеся по отдельности солдатские сапоги, каски, поломанное оружие, рваные вещмешки и подсумки – унылая, подавляющая волю картина бойни.

Выжил ли кто-нибудь?

Ну, хоть кто-нибудь…

За следующим БТРом стоял старый знакомец. Его изъеденное инопланетной болезнью лицо окончательно превратилось в костяную маску. Полный мелких зубов рот был широко распахнут, в глотке пузырилась насыщенная болезнетворными спорами слизь. Глаза, похожие на два шарика для настольного тенниса, выпирали из черепа. Тонкая и корявая, покрытая налетом плесени рука протянулась к Степану. Острый указательный палец, точно стилет, был направлен юноше в сердце.

– Я не забыл, – сказал Степка. – Я передам твои коды, можешь не преследовать меня больше.

Мертвый всадник все равно продолжал тянуться, было слышно, как трещат от напряжения его суставы.

– Что ты от меня хочешь? – устало спросил Степка. – Я не болен костянкой, я не пойду по твоим стопам!

Мертвец замер. Тонкая морщинистая корка, в которую превратились мышцы его лица, захрустела и покрылась сетью разрывов. Степан с недобрым предчувствием понял, что покойник улыбается.

Под каблуком холодно клацнуло. Степан опустил взгляд: он наступил на заржавелую гранату «Ф-1». Затаив дыхание, Степка убрал ногу. Граната осталась приутопленной в землю. Тогда он огляделся, словно только что проснулся. Умершего от костянки всадника не было и в помине, даже пыль осталась непримятой на том месте, где он якобы стоял. Бойцы в маскхалатах сбавили шаг, подстроившись под темп Степана, двигались они в двухстах метрах в стороне от дороги смерти.

Нужно было возвращаться в группу Лютика, пока, задумавшись в очередной раз, он не напоролся на более агрессивно настроенную железяку, чем подвернувшаяся под ноги «Ф-1».

– Они выступили против пришлых в числе первых! – сказала Людмила, чтобы морально поддержать мрачного Степку. – Они все герои!

– Их разбили в пух и прах, – проворчал Икар.

– Скорее всего пацаны даже не поняли, что с ними происходит, – с сожалением добавил Кузнец.

Но дальше пейзаж становился еще более тягостным. Насупились и больше не проронили ни звука бойцы, Степан же шел, словно во сне. Сознание отказывалось воспринимать то, что видели глаза.

Сбитые на низкой высоте и не успевшие развалиться в воздухе транспортные самолеты «Ан-8» лежали на мелкой волне ковыля, словно выбросившиеся на берег киты. Сквозь пробоины в фюзеляжах было видно, что в грузовых кабинах осталась боевая техника: искореженная сталь вперемежку с останками десантников. Бесчисленное множество обломков засеяли землю, и теперь они неуклонно ржавели, добавляя в серо-желтую гамму степи кровавый оттенок. Разбитые иллюминаторы глядели на людей уже знакомым Степану потусторонним взглядом неупокоенных мертвецов. Пробоины с зазубренными закраинами походили на оскаленные рты людей, больных костянкой. Ломаные-переломаные крылья выгибались и вздрагивали на ветру, словно были не из металла, а из плоти и крови.

То тут, то там торчали бетонные шапки капониров, почва вокруг них была оплавлена и стеклянисто блестела, отражая свет заходящего солнца. Живо представлялось, как когда-то здесь сверкали лучи пришлых, выжигая и обращая в прах все живое, что оказывалось в зоне поражения.

Неожиданно Степан понял, что под его ногами больше не бугристая земля степи, а армированный бетон рулежной дорожки военного аэродрома. Здесь было еще больше уничтоженной техники. Настоящее кладбище самолетов: обгоревших, исковерканных взрывами, превратившихся в груды металлолома. Среди обломков фюзеляжей виднелись не успевшие подняться по грузовым трапам БТРы и танки. Грузовикам, пожарной технике, радиолокационным станциям, батареям ПВО – всем когда-то досталось сполна.

На взлетно-посадочной полосе лежала груда серебристого металла, и Степан понял, что это – сбитое «блюдце». От сердца немного отлегло: ну, хоть кто-то из сволочей не ушел безнаказанным. Возле «блюдца», направив на него стволы пушек, стояли два сожженных танка. Степан понял, что танкисты расстреляли сбитый аппарат практически в упор, а потом и сами попали в прицел энергетических орудий следующей боевой машины пришлых.

Кузнец повел группу к пустым арочным укрытиям, которые раньше служили ангарами для фронтовой авиации. Присыпанные землей и заросшие травой, с высоты они выглядели словно курганы.

– Вы здесь не в первый раз? – спросил Степан Людмилу.

– Да, – ответила та, – во второй.

Под арочным сводом царила разруха. В полумраке попискивали крысы, где-то капала вода. Икар и Кузнец подхватили и отбросили в сторону гнилое брезентовое полотнище, распугав грызунов. Степан увидел крышку люка, заросшего по закраинам жирной грязью. Людмила вытащила из-за шкафа, забитого ржавым инструментом, гвоздодер-фомку. Икар принял фомку и подцепил ею люк.

Через минуту они уже спускались по железной лестнице в темноту. Впереди – Икар и Людмила, за ними – Степан, Кузнец же задержался, чтобы задвинуть тугие засовы.

Людмила включила электрический фонарь. Степан увидел узкую, покрытую разноцветным плесневым налетом горловину колодца. Ухнули сапоги по цементу – это Икар спрыгнул на пол. Почти сразу раздался его голос:

– Керосинка…

Послышалось чирканье. Степан при этом звуке невольно умилился: он сто лет не видел спичек. Внизу затеплился красноватый свет, Людмила спрыгнула с лестницы, исчезла в низком дверном проеме.

Это было бомбоубежище. Оно не пострадало при налете пришлых, и, судя по беспорядку, в нем кто-то обитал. Причем – долгое время.

Низкие арочные своды нависали над головой, на вид они казались несокрушимыми и, возможно, способны были защитить от непрямого попадания ядерной бомбы. Узкие коридоры образовывали несложный лабиринт с множеством тупиков. Вдоль стен располагались двухъярусные кровати, некоторые до сих пор были застелены тонкими солдатскими одеялами. Со всех сторон громоздились многочисленные шкафы и ящики.

Бойцы сбросили маскхалаты, отложили оружие. Икар с хозяйским видом взялся хлопать дверцами шкафов. Почти сразу он нашел вторую керосинку и примус, водрузил и то и другое на узкий стол.

– Ох… – Людмила села на кровать, откинулась спиной на стену.

– Отдыхай, Лютик, – сказал Кузнец заботливо, – а я чирикну, чтоб нас подобрали.