Жар твоих объятий - Лаура Паркер

— С первым же пароходом, — ответил незнакомец. — А сейчас — монету.

— Я вас не вижу.

— Зато я вижу вас.

Маркиз протянул руку, раскрыл ладонь, почувствовал легкое прикосновение чужих пальцев, и монета исчезла. Этот человек мог видеть в темноте. Это был Тайрон.

— С первым же пароходом, — прошептал он, когда незнакомец, отстранив его, направился к двери.

— Вы не можете уехать. Я этого не допущу! И перестаньте на меня смотреть своими золотистыми глазами, полными слез, — горячилась Хедда Ормстед, протягивая руку за тостом. — Я невосприимчива к истерикам, но все равно их ненавижу!

— Я не плачу, мадам, — ответила Филаделфия, сидевшая напротив Хедды за столом, накрытым к завтраку. — Мне просто грустно расставаться с вами.

Хедда с неодобрением посмотрела на свою юную компаньонку, с которой познакомилась всего месяц назад.

— Ваш отъезд как-то связан с возвращением Акбара? Что значит для вас этот человек?

Филаделфия нахмурилась, недовольная тоном миссис Ормстед. Она ожидала, что хозяйка будет сожалеть о ее отъезде, но никак не предвидела такого взрыва гнева.

— Он мой слуга, — ответила она.

— Чепуха! Я слышала, с какой дерзостью вы выступили на его защиту у Доггетов. Неужели этот случай расстроил вас? Выбросьте его из головы. Я уверена, что эта женщина найдет свой жемчуг. Правда, вора пока не арестовали, но вам незачем убегать, как будто вас разыскивает полиция.

Филаделфия перехватила пытливый взгляд женщины.

— Меня вынуждают уехать другие обстоятельства, — сказала она.

— Это весьма расплывчатое объяснение. Смею ли я предположить в таком сдучае, что это связано с финансами? — Хедда откусила кусочек тоста. — Я уже говорила вам, что мне нравится принимать вас у себя дома. Соглашайтесь на мое предложение. Я буду платить вам хорошее жалованье. — Хедда потупила взгляд. — Я очень одинокая старая женщина и могу быть щедрой.

Предложение миссис Ормстед поразило Филаделфию, словно удар грома. Почтенная дама предлагает ей полный карт-бланш за то, чтобы она осталась, и готова оплачивать ее пребывание. Она ощутила себя оскорбленной и униженной, но чувство симпатии к этой женщине возобладало. Как же она одинока! И какой корыстной должна казаться ей Филаделфия, если Хедда думает, что она может принять ее предложение.

Филаделфия поднялась, обошла стол и остановилась перед миссис Ормстед. Она взяла ее обтянутые пергаментной кожей руки в свои.

— Я должна уехать, потому что очень волнуюсь за вас, мадам. Если бы я могла, то непременно бы осталась.

Хедда вскинула голову и посмотрела на молодую женщину, стоявшую перед ней, подумав при этом, была ли она в молодости столь же красива, как и ее гостья.

— Если бы вы волновались за меня, то приняли бы мое предложение остаться.

— Я волнуюсь, мадам, и именно поэтому должна уехать. Подбородок Хедды задрожал, но она быстро овладела собой и, выпрямившись, закричала:

— Вы своевольная! Испорченная! Упрямая! Неблагодарная! Подождите, я еще не кончила! Глупая! Безрассудная! Бестактная! Вы могли бы остаться со мной, а если хотите, то можете выйти замуж. Этот мой племянник Гораций построит для вас замок, если вы возьмете его в свои руки!

— Его зовут Генри, мадам.

— Ба! Вы его запомнили. Бедный мальчик. К сожалению, он не из тех, от кого бросает то в жар, то в холод. Вы, французы, придаете большое значение таким вещам. Но уверяю вас, с ним все в полном порядке. Возможно, вам удастся разбудить в нем интерес. Во всяком случае, у него есть и другие достоинства. Он будет любящим мужем и отцом. К тому же у него есть деньги. Много денег. С вашими обаянием и элегантностью вы сделаете его по-настоящему счастливым человеком.

— Я не люблю вашего племянника, мадам. — Хедда с негодованием посмотрела на Филаделфию.

— Естественно, не любите! Вы любите этого дикаря в тюрбане. Я вижу вас обоих насквозь.

— Мадам ошибается, — сказала Филаделфия и отошла от нее.

— Если бы этот человек так хорошо не владел собой, я бы вышвырнула его из моего дома в первый же день, — парировала Хедда. — Я не забыла выражения его лица, когда вы упали под копыта моей лошади. Если бы он мог, то поднял бы карету вместе со мной, кучером и лошадьми и сбросил бы нас в ближайшую канаву.

— Мадам, вы преувеличиваете, — возразила Филаделфия непринужденным тоном. — Акбар все еще относится ко мне как к ребенку.

— Неужели? — осведомилась Хедда ледяным тоном. — Тот поцелуй в оранжерее, свидетельницей которого я была несколько недель назад, не походил на поцелуй, предназначавшийся ребенку. Как вам не стыдно! Лобызаться при свете дня, как какая-нибудь глупая служанка с похотливым лакеем!

Филаделфия в смущении опустила голову, подумав при этом, что ее невинный поцелуй был меньшим злом, чем то, что она принесла под эту крышу.

— Прошу прощения, мадам.

— Оставьте свой дерзкий тон. Я не сказала, что я не одобряю, хотя должна. Он слишком стар для вас и к тому же варвар. Если вы выйдете за него замуж, то вам заказан путь в приличное общество, и вы станете предметом насмешек. Подумайте об этом, моя девочка! Что такое любовь по сравнению с комфортом и безопасностью?

— Так как у меня нет ни любви, ни комфорта, ни безопасности, мадам, то мне трудно сравнивать.

— Дерзкая девчонка! — Хедда тяжело вздохнула. — Мне следовало бы вышвырнуть вас обоих вон, но я не могу.

Филаделфия смотрела на женщину с неподдельным восхищением и в то же время была весьма смущена. Это был самый эксцентричный разговор в ее жизни. Однако она не могла не понять, что миссис Ормстед искренне привязана к ней. У нее возникло сильное желание рассказать старой женщине, кто она такая и почему оказалась в Нью-Йорке. Эдуардо был прав, говоря, что миссис Ормстед все поймет, если она объяснит ей, что они деловые партнеры и что на самом деле Акбар — это сеньор Таварес, красивый и богатый бразилец ненамного ее старше. Но так ли это? Желание открыть все было сильным, однако Филаделфия не сказала ни единого слова, потому что сама не знала всей правды до конца.

Она опустила руку в карман. Как бы она ни сомневалась в необходимости раскрывать их план, она обещала Эдуардо помочь продать колье.

— Мадам Ормстед, вы были очень добры ко мне, и я хочу попросить у вас совета. Не могли бы вы оказать мне еще одну услугу?

— Хорошо, — холодно ответила Хедда. Филаделфия вынула из кармана бриллиантовое колье и серьги и положила их на стол.

— Я должна найти на них покупателя.

— Бриллианты де Ронсар! — удивилась Хедда. — Продать их? Это совершенно невозможно!

— И все же я должна. У меня долги.

— Много долгов? И кому?