Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

и закрыл глаза. Розамунда продолжила свое искусное разминание, и постепенно он начал расслабляться.

'Когда вы повредили плечо?' - спросила целительница, исследуя мягкими пальцами след от трещины.

'Давным-давно, в Миддлхэме, когда я был еще мальчиком', - ответил Ричард, и испытал жуткое осознание, словно говорит о чьей-то чужой, абсолютно не имеющей с ним ничего общего, жизни.

Когда он уснул, то сон его приобрел характерные для крайнего изнеможения

глубину и отсутствие сновидений. Потом наступило утро, Розамунда уже ушла, и комнату озаряло летнее солнце. У кровати сновали слуги, успокоившиеся, стоило монарху заворочаться и резко сесть.

'Который час?'

'Минуло девять, мой господин'.

'Боже Милостивый', - проронил Ричард. Он никогда не спал дольше шестого часа, никогда.

'Мы не хотели вас тревожить...' Говоривший осекся, все в королевском хозяйстве знали, насколько плохо он спит.

'Ваша Милость, виконт Ловелл просил передать вам, как только проснетесь. Прошлой ночью сын лорда Стенли попытался сбежать в одежде слуги. В ожидании ваших распоряжений сейчас он находится под охраной'.

Джордж Стенли являлся старшим сыном и наследником лорда Стенли, владея вдобавок титулом лорда Стренжа по праву, принадлежащему его жене, племяннице Елизаветы Вудвилл. Он был человеком с мягкими манерами в расцвете лет двадцати пяти, чьей наиболее отличительной чертой считалась шевелюра огненно-рыжих волос, почему Роб точно подобрал ему прозвище 'Лисенка', учитывая одновременно и яркий цвет и прекрасно развитое умение выживать отца юноши. Однако данное с иронией имя больше не казалось подходящим. Ричарду приходилось наблюдать, как лис загоняли в норы, - оказавшееся в западне животное неизменно оборачивалось против своих мучителей с вызовом отчаяния. В душе Стенли подобного сражения не замечалось. Он был бел, как простыня, зажав в дрожащих и уже липких ладонях кубок с вином. При виде Ричарда молодой человек упал на колени и, с лихорадочной поспешностью ищущего оправдания через чистосердечное признание, начал бессвязный отчет о заговоре, государственной измене и Генрихе Тюдоре.

Ричард молча его выслушал, что явно заставило Стенли разволноваться еще сильнее. Он уже впутал в дело дядю, сэра Уильяма Стенли, сейчас же юноша признал, что и кузен, сэр Джон Сэвидж, равно втянут в интригу Тюдора, непрерывно тревожно глядя на Ричарда, будто школьник, который пытается угадать, по нраву ли учителю его ответы.

'А ваш отец?'

'Действительно не могу сказать, Ваша Милость. Насколько мне известно, он не вверял себя Тюдору'. Ноги Стенли были связаны, и, начиная вставать, ему пришлось об этом вспомнить. 'Мой господин, я не лгу. Я ничего не скрываю. Понимаю, вы мне не поверите, если я поклянусь в непоколебимости преданности моего отца'. Позади Джордж услышал чей-то горький смешок, но взгляд его был неотрывно прикован к Ричарду.

'Не будете же вы отрицать, что мой батюшка соблюдает собственные интересы, причем делает это довольно хорошо. Говоря прямо, он всегда относился к числу тех, кто привык играть крапленой колодой, за неимением таковой, он совсем не станет рисковать. Представить не могу, чтобы отец пошел на уступки в случае с Тюдором, если он не обладает твердой уверенностью в победе последнего. Позвольте мне написать ему, Ваша Милость. Я скажу, что моя жизнь зависит от его верности, что, если батюшка решится на объединение сил с Тюдором, то заплатить за это придется мне. Он прислушается к моим словам, Ваша Милость, иначе быть не может. Господи Боже, я же его первенец!'

'Предоставьте ему перо и бумагу', - отрывисто велел Ричард, и Стенли тяжело упал назад на ляжки, дрожа, словно натянутая тетива, которую внезапно отпустили. Протянутое им в итоге королю письмо было испачкано чернилами, испещрено вычеркнутыми словами и замарано неуклюжими пальцами, но истолковать послание неправильно не представлялось возможным, оно являло собой крик о помощи, идущий из самого сердца. Король вернул документ, приказав: 'Запечатайте'.

Стенли подчинился, использовав золотой перстень-печатку, украшавший его большой палец. 'Ваша Милость...Я был честен с вами и добровольно признался в участии в заговоре дядюшки. Сделаю все, что вы от меня потребуете, все, что в моей власти, дабы сохранить отца верным его слову. Глубоко сожалею, что позволил себя использовать, душой матушки клянусь, - это так. В прошлом вы были милостивы к людям, меньше чем я, заслуживавшим вашей доброты. Не можете ли вы...?' Его просьба оборвалась молчанием.

'Я правильно понимаю, что вы просите меня...о милосердии?' Томас Стенли был королевским лордом-коннетаблем, Уилла Стенли Ричард сделал верховным судьей Северного Уэльса и хранителем замка Карнарвон. После восстания Бекингема он пожаловал им обоим обширные земельные владения. Щедро облагодетельствован оказался также племянник Стенли, Джон Сэвидж. Король взглянул на находящегося перед ним испуганного человека, он являлся супругом женщины из рода Вудвиллов, добровольно признавшимся предателем, Стенли.

'Ваша судьба долее от меня не зависит. Количество предстоящих вам дней лежит в пределах ответственности вашего батюшки и его ответа на ваше письмо'.

Стенли сглотнул. 'Он не предаст вас, Ваша Милость'.

'Вам следует молиться, чтобы так и случилось', - мрачно ответил Ричард, - 'ибо если он это сделает, первой жизнью, взятой за его измену, станет ваша'.

Узнав, что Тюдор достиг Шрусбери, Ричард решил отложить отъезд из Ноттингема, пока его разведчики не подтвердят направление движения мятежников. В этот вторник он взял Джонни и ближайших к себе людей и выехал, дабы провести ночь в Бесквуде, в охотничьем доме в Шервудском лесу, что в пяти милях севернее Ноттингема. Именно здесь обнаружили короля к полудню следующего дня Джон Спунер и Джон Николсон. Оба хорошо знакомых Ричарду мужчин были отправлены городом Йорком с тревожным посланием. Там уже несколько дней все находились в курсе высадки бунтовщиков на юго-западе и спрашивали, почему Королевская Милость не издаст для горожан призыв взяться за оружие?

Ричард обернулся посмотреть на Френсиса и Роба и увидел, что его друзья разделяют единую точку зрения. Граф Нортумберленд занимался сбором войск в Ист Райдинге. Действительно, в Йорке царило беспокойство, но то, что Спунер и Николсон были в данный момент тут, доказывало, что город способен выставить вооруженную силу. В какую игру играл Нортумберленд? Почему ему хотелось исключить этих наиболее преданных монарху людей из-под его командования? Надеялся ли граф удержаться в стороне от предстоящего столкновения, как поступал в 1471 и в 1483 годах?