Так произошло - Russain Reversal

однажды встретилась с Джонатаном в детстве, много лет назад, в Атласе, еще до того как Джонатан стал королем Гленн. Вот и все личное знакомство Вайсс с Джонатаном.

Поэтому Вайсс не могла говорить о человеке, Джонатане Гудмане. Только о личности, Джонатане Гудмане, короле Гленн, и мировом потрясении, который, кажется, тот принес в Ремнант единолично.

И эта личность для Вайсс была… Противоречивой.

Вайсс не хуже многих была осведомлена об общеизвестных фактах правления Джонатана — о спасении Гленн, уничтожении орды Гримм, помощи Вакуо, недопущении катастрофы в Мантле, о дружбе и помощи Менажери — в общем, все те вещи, что представляли его в самом выгодном цвете, как спасителя и защитника, гения технологии на таком необъяснимом уровне, что он умудрился в одиночку своими проектами открыть буквально телепортацию — и наиболее эффективное лекарство, что вовсе существовало в мире и, кажется, могло претендовать на роль панацеи — учитывая то, что оно спасало фактически от любой болезни.

С другой стороны Вайсс не принадлежала к клубу поклонников Джонатана — учитывая тот факт, что Джонатан однажды столкнулся лбами с мегакорпорацией Шни… И победил ту.

Не так, как побеждают в войнах, с поверженным врагом и воткнутым в пепелище столицы врага флагом — а, манипулируя обстановкой в Атласе и Мантле, сперва фактически отстранил отца Вайсс от управления, после чего избавился от того, расчленил компанию Шни — и в конце концов подобрал остатки, прямо сейчас собирая по частям то, что осталось от наследия дедушки Николаса…

Джонатан убил ее отца и уничтожил наследие дедушки. То наследие, которым когда-то гордился весь Атлас — гордилась и она сама.

Нет, Вайсс не считала Джонатана своим врагом — воспоминания об отце были размыты и даже те, что Вайсс могла вспомнить — редкие обеды или присутствие на официальном вечере как молодая наследница бизнеса — ничто из этого не пробуждало настоящей любви в Вайсс — но, так или иначе, это был все же ее отец… И наследие трудов ее деда, самая могущественная компания Ремнанта, когда-то служившая символом не только финансовой мощи, но и того, чего может добиться всего один человек в Ремнанте, вооруженный клинком и верой в лучшее будущее… Все это было уничтожено.

Вайсс не проклинала Джонатана за то, что она теперь спала на двухэтажной кровати вместо своей личной комнаты в огромной особняке — на самом деле Вайсс видела в этом даже своеобразный плюс. До того, как перебраться в Вейл она едва знала что-то о Уитли, встречаясь с собственным братом раз в несколько дней. После ее переезда в Вейл — Вайсс стала намного ближе с ним — и намного ближе с Винтер…

Но произошедшее все же оставило свою отметину на восприятии Вайсс.

Да, вмешательство Джонатана в жизнь Виллоу спасло ее от алкоголизма — в последний раз, когда Вайсс виделась с ней, несколько недель назад, та даже была похожа на человека, что Вайсс помнила когда-то — в своих смутных полузабытых детских воспоминаниях о больших теплых объятиях и колыбельных… И это было хорошо — даже если прошлое невозможно было изменить — по крайней мере Вайсс могла взглянуть на эту незнакомую женщину, что называла себя ее матерью, и попытаться протянуть ей руку — однако…

Однако то, что произошло — произошло. И ничто не могло изменить этот факт.

Стук в дверь заставил Вайсс вздрогнуть и разразиться возмущенным криком,- Да сейчас, сейчас!

После чего Вайсс сделала шаг вперед.

* * *

Виллоу Шни медленно, с нажимом, открыла глаза, зевнув в полную мощь своих челюстей, прежде чем медленно подняться со своей кровати. Утренняя побудка когда-то, много лет назад, когда Виллоу еще была охотницей — или, точнее, обучалась в Атласе — настоящей охотницей ей стать так и не довелось — вернулась к ней спустя определенное время, что она провела без алкоголя… Наверное, можно было сказать о том, что отказ от алкоголя постепенно начал восстанавливать ее состояния — однако сказать подобное — означало бы серьезно недооценить масштаб тех проблем, что развились на фоне ее неумеренного алкоголизма.

Нет, некоторые вещи теперь навечно были оставлены ей — в назидание, в качестве наказания, как последствия ее решений…

Благодаря ее тренировкам и прошлому здоровью несмотря на, казалось бы, бесконечный список ее заболеваний, Виллоу едва испытывала проблемы. Немалую роль в этом сыграла и медицинская помощь Гленн. То, что когда-то давным давно должно было стать ее приговором постепенно начало уходить — превращенная в кусок изуродованного алкоголем мяса печень начала свое медленное восстановление. Почки, ЖКТ, сердце, поджелудочная — шли разговоры о том, что чудодейственная медицина Гленн даже начала восстанавливать ее нервную систему…

И все же никакая медицина не могла склеить обратно ее семью, личность и прошлое.

Поднявшись с кровати, Виллоу медленно направилась к домашнему пеньюару, лежавшему на кресле недалеко от нее. Конечно, ее поместье значительно опустело с тех пор, как она его помнила, но это не было причиной для того, чтобы путешествовать по тому голышом.

С тех пор как она помнила, хах…

Десять лет в беспробудном запое. Десять лет отчаяния и страдания, наведенного собственными руками Виллоу Шни… Десять лет…

Виллоу не помнила, когда Вайсс сказала свое первое слово, или когда Уитли написал с неловкими детскими ошибками «мама.» Не провожала Винтер на ее буллхеде, отправляющемся в Бикон. Не была рядом, когда Жак обвинил Винтер в предательстве и лишил ее статуса наследницы. Не была рядом когда Жака арестовали за попытку госизмены.

Виллоу пропустила даже революцию в Мантле. Проспала момент, когда на улицах Атласа появились блокпосты. Была слишком пьяна для того, чтобы увидеть взрывы за окном. Даже ее спасение от рук разгневанных жителей королевства произошло из-за вмешательства Рейвен — по приказу Джонатана Гудмана…

Виллоу Шни уже была не молода. Совершенно не молода. Может быть она еще обладала угасающей красотой зрелой женщины, но даже самый обаятельный подхалим, стремящийся отвесить ей комплимент не смог бы сказать, что она была молода — в лучшем случае — «хорошо сохранилась.»

И десять лет ее жизни были перечеркнуты в один момент, когда она впервые взяла в руки бутылку.

И даже самая чудодейственная медицина Гленн не могла вернуть ей прошедшие десять лет.

Проделав путь до своего пеньюара, Виллоу надела тот, после чего, не глядя в зеркало, прошла мимо того. Она и без того знала, как она выглядела в зеркале — глубокие морщины, седеющая шевелюра и старая усталая грусть в глубине глаз… Виллоу Шни — та,