«Джоконда» Мценского уезда - Ирина Павская

Я с надеждой и облегчением обернулась к двери и… превратилась в соляной столб. Это были совсем не те, кого я рассчитывала увидеть. На пороге стояла дама в черном. Живая, из плоти и крови. Волосы были подобраны точно так же, как на портрете, темные глаза горели злым огнем, легкий румянец пятнами выступил на смуглой коже.

Мне хотелось ущипнуть себя. Но я не могла даже пошевелиться от изумления. В руке дама сжимала маленький блестящий предмет, напоминающий пистолет. Мамочки родные, это и в самом деле был пистолет! Мне уже не хотелось ущипнуть себя. Мне хотелось упасть на пол и заползти за диван.

— Спокойно, Лев Наумович, быстро звоните своим мордоворотам, чтобы они убрались из подъезда. И из двора тоже. Да поживей, пока я вам тупую башку не продырявила, — скомандовала она и навела оружие на Хитрика. — Учтите, я не шучу!

Тот, не сводя глаз с пистолета, стал давить на кнопки телефона.

— Желудь, все в порядке, можете ехать. Нет, вы мне сегодня больше не понадобитесь. Я сказал — нет! — не выдержал и сорвался на крик Лев Наумович.

— Очень хорошо. — Дама поправила выбившуюся из прически прядь, продолжая наставлять пистолет. — Дайте-ка мне сюда ваш мобильник.

Она схватила черную матовую трубку, бросила на пол и с неожиданной силой ударила по ней каблуком. Во все стороны брызнули пластмассовые осколки.

— Свой коньяк можете выпить сами. А мы уходим. Миша, забери картину.

— Мадам Селье, вы поступаете неблагоразумно. Вам все равно не удастся вывезти полотно из страны. А у меня связи. Мы могли бы договориться. — Лев Наумович пытался восстановить утраченные позиции.

— Господин Хитрик, вы — подлый и бесчестный человек. И ни о чем я с вами теперь договариваться не собираюсь. Эта картина по праву принадлежит моей семье. Предоставьте нам самим решать свои проблемы.

Мне казалось, что я смотрю кино. Тем более что никто не обращал на меня никакого внимания. Я была для спорящих чем-то вроде мебели. Похоже, они даже забыли, что находятся в моей квартире. Мишель Селье аккуратно обошел меня и потянулся к упакованному полотну.

И тут произошло неожиданное. Муся, которая все время, пока бушевали страсти, спокойно дремала в кресле, вдруг проснулась, выгнула спину и прыгнула прямо под ноги даме. Та от неожиданности отшатнулась, да так неудачно, что наступила моей любимице прямо на ее пушистый хвост. Кошка дико заорала и метнулась серой молнией под шкаф. В тот же момент Хитрик, оправдывая свою фамилию, со скоростью, не уступающей Мусиной, бросился на даму и выхватил у нее пистолет. Ситуация опять кардинально переменилась, уже в который раз за сегодняшний вечер. Торжествующий Лев Наумович с пистолетом в руке явно собирался взять реванш за все.

— Та-ак, — протянул он сладострастно, — что вы теперь запоете, уважаемая? Ай, ай, какая незадача! Хотели портрет вернуть? Семейная, говорите, реликвия? Так ведь мы вопросы реституции не решаем. У нас, голубушка, не Латвия и не Литва. И ваша картина — давно государственное имущество или, если хотите, достояние. А вы решили им преступно завладеть. Фу, как некрасиво! И чем же вы благородней и честней меня, позвольте спросить? Да только одно не учли: вы — в гостях, а я — дома. Здесь меня никому не переиграть. Так что погостили, развлеклись и отправляйтесь в свою Францию. А то как бы чего дурного не случилось. Страна, знаете ли, дикая, люди нецивилизованные. А насчет картины успокойтесь: как говорит мудрая русская пословица, что с возу упало, то пропало. Впрочем, я не садист какой-нибудь, — Хитрик усмехнулся с издевкой, — так и быть, доставлю вам удовольствие на прощанье. Полюбуйтесь на свою прабабушку последний раз. Скоро ее уже никто больше не увидит.

Лев Наумович подтянул сверток к себе и одной рукой на ощупь, не сводя глаз с французской парочки, стал срывать упаковку, которую я так старательно навертела на картину. Бечевка лопнула, полетел в сторону полиэтилен, стала сползать оберточная бумага. Из-под нее показался сначала угол рамы, кусок холста. Еще несколько рывков — и перед глазами моих изумленных гостей поплыла и заколыхалась в нежно-зеленом мареве березовая аллея — пейзаж безумного живописца под названием «Осень».

Шок! Финальная немая сцена из «Ревизора»!

— Что? Что это?! — очнулся багровый Хитрик и затрясся, забрызгал слюной, тыча в полотно пальцем. — Ах ты, сука! — Он резво обернулся ко мне. — Да я тебя задавлю, как вошь! Шутки шутить вздумала! Со мной!! Быстро говори, тварь, где портрет.

В один прыжок он подскочил ко мне и взмахнул рукояткой пистолета.

Последнее, что я услышала, падая, был громкий стук входной двери и командный голос Андрея:

— Всем стоять и не двигаться!

— А что было дальше?! — Новенькая сотрудница смотрела на меня с испуганным восхищением. Остальные таинственно и чуть покровительственно улыбались, предвкушая продолжение. Они-то уже в десятый раз слушали повествование о том, «Как Сима Разоблачила Шайку Хищников и Убийц», и чувствовали себя участниками событий, наслаждаясь изумлением непосвященных. Их удовлетворение от раза к разу только росло, как при просмотре любимого фильма «Ирония судьбы…». А я уже начинала ощущать себя лягушкой-путешественницей из сказки. Сижу на любимой кочке в болоте и завожу снова: «Лечу это я, лечу…» Но делать нечего: на ближайшие полгода мой рассказ — обязательный номер программы наших «корпоративных вечеринок». Особенно если есть новые слушатели. А сегодня вообще все приобретает дополнительный смысл. Ведь собрались мы в кабинете директора не просто так, а по поводу моего дня рождения. Признаться, не очень я люблю этот день. Протокольные мероприятия, дежурные любезности, хлопоты… А чему радоваться? Тому, что еще один год ушел. Хотя, если подойти с другой стороны, повод все-таки есть.

Ведь именно тебе из миллионов возможных вариантов выпала удача прийти в этот мир. За это, конечно, можно и выпить.

Одним словом, весомая причина для очередного перемирия налицо, Си-Си от полноты чувств выписал мне приличную премию, а потому я постаралась организовать угощение получше. Да и сослуживцы не ударили в грязь лицом, натащили всякой вкуснятины.

На этот раз обошлось без «Утопленницы». Зато были аппетитные завитушки из творожного теста под названием «Крымские улитки». Все-таки более-менее съедобно звучит — вроде блюда из французской кухни. Рассказывали мне про одно такое — «Виноградные улитки под зеленым соусом».

Вера Николаевна разволновалась и даже всплакнула слегка, вручая подарок — красочный альбом «Сокровища Эрмитажа». Новое издание, отпечатанное в Финляндии на великолепной бумаге и прекрасно иллюстрированное. Я тоже была не на шутку растрогана, догадываясь, в какую копеечку влетел подарок нашим музейным бессребреникам. Кстати, сегодня ряды идейных волонтеров пополнились еще одним членом. В наш дружный коллектив органично вливалась новая смотрительница главного зала. Сейчас она как раз проходила ускоренный курс молодого бойца — знакомилась ближе с обитателями картинной галереи, а также с ее традициями и преданиями.

Я машинально потрогала шрам на лбу и вздохнула. Рана от удара рукояткой пистолета, которую нанес мне рассвирепевший Хитрик, была неглубокой и уже почти затянулась. Пистолетик-то легонький, дамский. Хотя настоящий, без дураков. Думаю, что Льву Наумычу досталось гораздо больше, когда после эффектного и чувствительного приема, проведенного Валевичем, незадачливый покупатель картины отлетел в угол, наскочил на край стола и печально сполз на пол. Накладка с дракой произошла из-за того, что мои спасители появились в квартире несколько позже, чем полагалось по нашему сценарию. А все их самонадеянность. Они, видите ли, решили воспользоваться служебной машиной, которая, как всегда, заглохла в самый неподходящий момент.