Зона: перезагрузка. Топь - Дмитрий Лазарев

По ту сторону реки Сергей какое-то время шел по сравнительно сносной тропе, правда, ее все теснее обступали пятна Топи. Так что он уже свыкся и с предупреждающей о них ломотой в висках, и с болезненной тягой вперед, к цели, которую выбрали за него. В общем-то уже не приходилось сомневаться, что это была за цель, куда наводил Скрынникова его внутренний компас – на Обломок, куда же еще…

Когда головная боль вдруг усилилась, Сергей не сразу обратил на это внимание – у него уже наступило что-то вроде привыкания… Но потом его взгляд наткнулся на табличку, приделанную к дереву, и это было очень странно: до сих пор Скрынников обнаруживал в Зоне одно за другим подтверждения тому, что Обломок старался тщательно стирать в своих владениях всякие следы человеческой деятельности, причем стирать подчас самым экзотическим образом. Здесь же табличка каким-то образом уцелела, хотя и была изрядно разъедена чем-то вроде кислоты. Однако надпись «Белый ключ» на ней все же можно было прочитать.

Сергей похолодел: он не знал этих мест, но о парке Таганай, конечно, слышал – место паломничества туристов со всей России и не только. Белый ключ – наверняка что-то вроде приюта с жилыми домиками, банями и прочими хозяйственными постройками. Если Обломок простой мост превратил в такую жуть, страшно представить, что он сотворил с местом, где человек оставил куда более заметный след. Честно говоря, Скрынникову вовсе не хотелось бы это видеть, но тропа вела его прямо туда, и усилившаяся головная боль как бы намекала, какой кошмар его ждет впереди. А еще внутренняя тяга. Направление, которое она задавала Сергею, не оставляло сомнений: Белого ключа ему не миновать.

К горлу Скрынникова подступила тошнота, и справился он с ней с превеликим трудом. Ну неужели же нет никакого обходного пути? Взгляд Сергея зашарил по склону поросшей лесом горы, мрачной тенью нависшей над тропой с левой стороны. Может, по ней, по склону? Разум как-то сразу и вдруг ухватился за эту идею, как утопающий за соломинку.

И Сергей полез вверх. Подъем получился тяжелым. Погода, как на грех, царила довольно жаркая, душная и безветренная. Прошедший недавно дождь сделал траву скользкой, а камни и глинистые участки – просто опасными. Ноги все время ехали, не раз и не два Сергей падал, весьма больно ушибаясь, однажды довольно чувствительно подвернул ногу, весь измазался в грязи, но с каким-то осатанелым упрямством продолжал карабкаться по склону. Между тем казалось, все объединилось против него: выступающие из земли корни деревьев так и норовили подвернуться под ноги, ветви цепляли одежду, царапали лицо, а кустарники и вовсе выглядели непролазной стеной. Камни под ногами так и стремились осыпаться, и однажды, оступившись, Сергей вызвал довольно сильную осыпь и съехал вниз по склону на добрый десяток метров, в кровь разодрав ладони. И все же он продолжал где идти, а где и почти ползти по склону, надеясь, что Топь не набрала еще достаточно силы, чтобы забраться на гору, и все ее непотребства творятся внизу. Густой же лес на склонах внушал надежду, что Сергею удастся миновать Белый ключ, не увидев того, во что он теперь превратился.

Увы, надежды оказались напрасными: лес предал его, внезапно расступившись и открыв то, что когда-то, похоже, было металлической лестницей. Арматура еще кое-где просвечивала, но самой лестницы более не существовало. Вместо нее по склону на многие метры вверх и вниз растянулся какой-то гибрид растения и насекомого, похожий на гигантскую лиану-сороконожку. Она шевелилась, извивалась, а членистые лапы ее гнулись наподобие щупалец осьминога. Сергей попятился, споткнулся о корень дерева и едва не полетел вниз по склону, но, к счастью, удачно подвернувшаяся парой метров ниже сосна задержала его падение.

Вот только, судорожно вцепившись в нее, Сергей наконец увидел то, чего ни при каких обстоятельствах предпочел бы не видеть. Внизу, на месте, по-видимому, Белого ключа, бурлило жуткое и невообразимо мерзкое нечто, словно адский котел с таким чудовищным варевом, подобное которому не может возникнуть даже в воспаленном мозгу закоренелого наркомана или полного безумца. Сергей чувствовал, что ЭТО живое, и все бурления его вызваны тем, что оно, в безумстве жизни, совершенно чуждой земной реальности, пыталось принять какую-то форму, но не было на это способно. Ему для этого требовалось что-то еще… Или кто-то. А несколькими секундами позже Сергей понял кто.

Виски заломило со страшной силой, словно нечто пыталось прорваться внутрь его черепа, в ушах зашумело, сначала хаотично, будто шуршание хитиновых панцирей многих тысяч ползающих друг по другу тараканов, потом шипение, словно в его голове вдруг образовался битком набитый змеями террариум. А потом… этот шум вдруг приобрел для Скрынникова смысл, и он с ужасом осознал, что это мерзкое озеро биомассы зовет его, Сергея, чтобы он… что? А еще через несколько секунд его накрыло желанием спуститься вниз, к этому «озеру», погрузить руки в зелено-бурую жижу и начать придавать ей форму… Вот только это было не его желание, а наведенное – этого хотел не он, а громадное пятно Топи, поглотившее Белый ключ.

И эта мысль вдруг пронзила Сергея таким ужасом, что дальнейшие его действия как-то даже выпали из его сознания и не запомнились совершенно. Он сам не понял, как и что сделал, просто за его спиной возникло какое-то энергетическое образование, от которого исходило стылое дыхание неведомо откуда взявшегося сквозняка и химический запах. Сергей попытался развернуться, но в очередной раз споткнулся о камень, потерял равновесие и провалился в это невидимое стылое, и свет в его глазах сменился мраком перемещения в пространственной аномалии.

Окрестности Златоуста. Магнитка

Слова и мыслеобразы шли неудержимым потоком, и Фатуму казалось, что голова его сейчас взорвется. Она бы, может, и взорвалась, будь он просто человеком или обычным Измененным первой ступени, а может, даже и второй, но не палачом: Источник не дозировал ментальную Силу. Вообще. Возникало ощущение, что у него практически нет опыта ментальных контактов с Измененными, ибо он дико кричал, хотя хватило бы спокойного, тихого голоса, и включал пятую передачу, еще и форсируя двигатель там, где можно было бы без проблем ехать на первой. Фатум сидел на лавочке, закрыв глаза, бледный как смерть, с холодной испариной на лбу, и отчаянными усилиями сдерживался, чтобы не кричать.

Реальность вокруг, его команда, прикрывавшая своего командира от любопытных взглядов, спуск к реке Куса, по которой сейчас проходила граница Таганайской Зоны и где курсировали армейские патрули, и даже мелкий, противный моросящий дождь, промочивший его почти насквозь, перестали для него существовать – был лишь ментальный крик Источника и поток образов, интенсивность которого настолько зашкаливала, что мозг палача едва справлялся.

Однако то, чего просил, вернее, безапелляционно требовал Источник, было не так страшно, как опасался Фатум: Источник не звал Измененных в саму Зону, не собирался превращать их в свое войско, что, учитывая количество стянутых сюда отжившими армейских подразделений и оперативных сил АПБР вкупе с «лояльными», было бы для отряда Фатума верным самоубийством. Нет, Источник жаждал совсем иного. Предмет его интереса находился очень далеко отсюда, на востоке, но где конкретно, неизвестно. И это, как ни странно, был отживший. Вернее, не просто отживший, а какой-то удивительный полукровка: судя по ментальному отпечатку, что-то вроде потомка отжившего с необычными энергетическими и ментальными характеристиками и «лояльной» Измененной. Это сам по себе был в высшей степени странный гибрид, тем более что характеристики его отца очень напоминали… сувайворские.