Алые воды "Карибского супа" - Анастасия Стеклова

хотя бы штаны, поскольку на нём были только чулки, да и те в количестве одна штука на той ноге, что ему не покусали. — П-прости, пожалуйста, меня чуть не убили, и поэтому я напился… Господи, как глупо это звучит! — бормотал он, пытаясь извиниться перед сестрой, которая снаружи отвернулась с таким оскорблённым видом, точно застала его с компании двенадцати проституток, каждая из которых была заражена сифилисом, гонореей, хламидиозом и чесоткой с лишаем одновременно.

— Это — от-вра-ти-тель-но! — повторила Кристина. — Если у тебя наконец зачесался хер, то трахнул бы Шестёрку, он меня уже достал. А этого сударя надо было тыкать ножо-о-ом! И можно было тоже в за-а-адницу, но сначала под рё-о-обра!

— У него дырка с другой стороны, — пояснил Жюльен, натягивая остатки рубашки, пока Табео тоже приподнялся и пытался рассмотреть, что́ перед ним. Краем глаза заметив особенности его внешнего вида в районе шеи и груди, Кристина всё же повернула к ним голову и сделала пару шагов навстречу.

— Ты этим дышишь? — спросила она атлатета.

— Только в воде… уважаемая археса, — Табео быстро поклонился, хотя в его позе это было непросто.

— Кто? — не поняла Кристина.

— Археса — госпожа, — ответил за водного юношу Жюльен. — У них всем управляют женщины.

— Какая прелесть! — улыбнулась девушка. — Можно и нам также? А то мужчины, вместо того, чтобы заниматься делом, удовлетворяют свой член.

— Я ничего не удовлетворял, это он первый начал… — Жюльен так и не нашёл штаны, поэтому пододвинул к себе колени и натянул на них рубашку до самого брезента. Табео же завязал вокруг таза набедренную повязку, хотя Кристина уже всё увидела.

— Сложно вам, наверное, отбить яйца, раз они у вас внутрь убираются. И… это что, колени?

Вместо объяснений Табео произнёс:

— Если я нанести оскорбление уважаемая архесе, то археса иметь право наказать меня.

— Успеется, — вздохнула Кристина.

Что делать, она не знала. До встречи у неё было определённое желание видеть Табео мёртвым, расчленённым и залитым спиртом в банках. Но после того, как она увидела это избитое, шрамированное, тощее тело, украшенное пигментными пятнами, да к тому же лежавшее под её братом — или на нём, неважно, — ей показалось, что её победа будет слишком грязной. Но и оставлять на свободе как-то не хотелось, и в голове наклёвывалась безумная мысль взять Табео к себе и поселить его в пруду. Эх, если бы это случилось месяц назад…

— Жюль, мы вечером плывём в Санто-Доминго, Бесник Ринальдино сказала, что этот её Морис Хили… О'Хили, точнее, ох уж эти мне ирландцы… Короче, с этой принцессой трезубцев он уже договорился…

— Морис О'Хили! — внезапно воскликнул Табео. — Вот имя! Морис О'Хили, Бесник Ринальдино!

Кристина взвизгнула: Табео перекатился на живот и сиганул в её сторону. Но она испугалась напрасно: атлатет а несколько прыжков добрался до воды и вскоре скрылся, пока ему не обожгло голую спину.

— Чёрт… — выругался Жюльен, выходя из шалаша. — Всё, что он со мной делал, было для того, чтобы узнать, кто заключил договор с Артемидой Анасис.

Кристина, поморщив нос, оглядела его голые ноги в кровоподтёках и следах зубов, а затем шею, на которой также запеклась кровь, игнорируя жидкости другого цвета.

— Остался ты во всех смыслах с голой задницей, братец…

— Не во всех. — Жюльен вытащил из шалаша свою сумку и тунику Табео со множеством карманов. — Мне теперь куда больше известно о русалках. В том числе об их слабостях и сильных сторонах.

Кристина поёжилась при виде дротика, но улыбнулась, услышав про алкоголь.

— Значит, на иглах хорошо сидят, а пить не умеют… Да любой юнга даст им фору!

* * *

— Вы собрались? Готовьтесь к тому, что придётся сразу принять бой, всё остальное подвезёт "Непрощающий", — сказала Кристина Бесник.

— Чего?! — вытащила глаза капитан. — А нахрена мы туда тащимся? Это верная смерть, там куча иберийцев!

Кристина устало закатила глаза.

— Войну надо как-то объявить. Мы должны корабли выкурить и потом в удобном для нас местечке уничтожить всех до единого, для чего нам нужны все эти непонятно кто. В общем, снимайтесь с якоря, поднимайте паруса и поднимите иберийский флаг, мы его к вам заносили.

— Иберийский… чего? — снова вытращилась Бесник.

— Пожалуйста, — голос Кристины стал чуть ли не хныкающим, — не задавай вопросов, просто делай всё, как говорю. Началась игра в Гуся[6], надо сделать как можно больше ходов, пока кости благоволят нам.

Бесник надулась, пробурчала себе под нос, а затем раздражённо развела руки и побежала к команде, обдав их лавиной приказов.

Кристина подошла к фальшборту и стояла там, глядя в море, до тех пор, пока Аматор не исчез вдали и не стало совсем темно.

Она чувствовала себя ужасно неподготовленной ко всему, что ждёт её в дальнейшем. У неё слишком мало яда, нет запасных ножей, и вообще её платье следовало бы вычистить. На борту мало оружия, и если на них нападёт кто-то никому ничем не обязанный, то отбиться они не смогут. Они как бабочка, за которой должны побежать, когда увидят и возьмут сачок в руки. И хотелось бы верить, что её фишки-гуси успеют встать на нужные клеточки.

Кто-то тронул её за плечо.

— Месье Кхецо?

— Я принёс вам плед, сеньорита. Мне больно смотреть на несчастную деву.

— Мерси. — Кристина натянула шерстяной плед на плечи. — Разве я так несчастно выгляжу? Тем более сейчас ночь, а фонари не настолько ярки.

— Стариковское сердце всё чует. Вы в точности как наш капитан, жизнь вам тоже не молоком и мёдом казалась, да?

Кристина посмотрела себе под ноги.

— Я теперь боюсь. А раньше не боялась. Потому что я знала людей, до самых уголков их чёрной души. А теперь мне грозит то, что я не знаю. И потому мне страшно. Что я не справлюсь.

Она вздрогнула и поспешила спрятать лицо под пледом.

— Простите, мне не следует откровенничать. Сейчас все должны быть настроены на беспощадность. Спокойной ночи и благоприятной вам вахты.

Она убежала в капитанскую каюту, которую им с братом любезно предоставила Бесник. Сама же она решила не спать как можно дольше, чтобы точно не упустить приближения русалок.

Но только Морис знал, насколько бесполезны эти усилия. Сам он даже не смотрел на море. А на небо он перестал смотреть и того дольше. Лишь одна вещь стучала в его разуме: "Артемида, Артемида, Артемида…"

1. Мателотаж — от французского «моряк», от которого позднее родилось английское «mate» — товарищ, партнёр — брачный союз между двумя моряками, носивший в 17–18 столетиях не только романтический, но и социально-экономический характер. Одним