1941 – Работа над ошибками - Иван Байбаков

– Здравствуйте, Танечка! Доехали вы нормально, я уже знаю, а как устроились?

Начиная разговор, Сергей ненавязчиво проводил Татьяну к пустующей сейчас курилке и усадил на небольшую скамейку рядом с ней.

– Спасибо, хорошо. Я вместе с ранеными сразу в медсанбат направилась, там и осталась помогать, а потом, как узнали, что я дипломированный врач и хирургическую практику имею, меня сразу в штат и зачислили, я теперь военфельдшер. А у вас все удачно сложилось? И где вы теперь будете?

– Пока не знаю, завтра утром, после разговора с начальством, будет какая-то определенность. Если все получится, как я планирую, то буду командовать отдельным подразделением из тех бойцов, что в рейде встретили, – они все ко мне в подчинение просятся.

– Вот, кстати, про всех бойцов под вашим командованием. А можно и мне к вам перейти, вам ведь, наверное, в подразделении медик нужен будет?

Сергей, не ожидавший такой просьбы, сначала даже опешил. К нему в группу, которую Сергей изначально создавал для организации боев и всяческих диверсий в немецком тылу, хочет молодая и красивая женщина? А если окружение и последующая героическая гибель группы? А если, что будет гораздо хуже для нее, плен?! С другой стороны, Татьяна же не знает, что это будет за группа и где, а главное как она будет воевать. И опять-таки – он ведь все равно собирается группу расширять и организовывать на ее базе весьма значительное по штатам подразделение, где и штаб и службы обеспечения в тыл врага ходить не будут. А собственный медик, да еще квалифицированный, который сможет организовать медподготовку всего личного состава подразделения, а нескольких наиболее способных бойцов подготовить как санинструкторов – это на любой войне персона очень нужная и очень полезная. Да и организовать ей максимально возможную на войне безопасность Сергей уж постарается. Решено – надо брать. И Сергей, в задумчивости машинально беря Татьяну за руку, которую она к его радости не отняла, проникновенно сказал:

– Понимаете, Танечка, вот прямо сейчас точно нет. Сейчас у нашей группы предполагается напряженный график визитов в немецкие тылы, а подвергать вашу жизнь дополнительной опасности я категорически не согласен. Но в будущем я что-нибудь придумаю, обещаю вам.

Таня слушала Сергея и улыбалась. Как он смешно строит фразы – «график визитов в немецкие тылы»! Так иронично о столь серьезных вещах никто сейчас не говорит. И главное – Сергей ей не отказал, обещал подумать, как решить вопрос с переводом в свое подразделение!

– Спасибо. Но если я чем-нибудь могу помочь прямо сейчас – только скажите.

Сергей не успел ответить – из казармы выскочил дневальный и срочно позвал его к начальнику особого отдела дивизии. Сергей пожал Татьяне руку, которую она так и не отняла во время разговора, перед этим легко, чуть заметно, погладив ее, и сказал, прощаясь.

– Спасибо вам, Танечка, и за этот разговор, и за желание помочь. Я подумаю, чем вы можете помочь, и утром забегу к вам в медсанбат, хорошо?

Получив в ответ ее улыбку и приглашение заходить в любое удобное время, радостный Сергей быстрым шагом направился к Трофимову. Бригадный комиссар встретил его прямо на входе в особый отдел дивизии, возле стола дежурного, что само по себе указывало на степень его волнения. Отойдя так, чтобы их никто не мог услышать, Трофимов остановился, и глядя Сергею в глаза, негромко произнес:

– Ну что, лейтенант Иванов. Только что в штаб дивизии прибыли командир 6-го механизированного корпуса генерал-майор Хацкилевич и начальник особого отдела корпуса дивизионный комиссар Титов, которого я уговорил передать твою информацию комкору. Сейчас они оба у меня в кабинете, ждут ответов на свои вопросы. Ты готов дать эти ответы?

Сергей, взволнованный не меньше начальника особого отдела, глубоко вздохнул. Вот он, момент истины. Если ему не поверят, если он не сможет убедить Хацкилевича не оставлять Белосток, его появление в этом мире окажется практически бесполезным. И история Великой Отечественной войны здесь, как и во времени Сергея, пойдет по своей колее – с ее окружениями, «котлами», десятками миллионов погибших советских людей и ужасающей послевоенной разрухой. От осознания важности предстоящего разговора у Сергея застучало в висках и слегка перехватило дыхание. Но Трофимов ждал, все так же испытующе глядя в его лицо, и Сергей, собравшись, утвердительно кивнув, ответил.

– Готов, товарищ бригадный комиссар!

Войдя в кабинет начальника особого отдела, Сергей увидел двух сидящих на диване у дальней стены кабинета военачальников, от которых сейчас зависело столь многое.

В более высоком военном, со знаками различия генерал-майора, двумя орденами Красного Знамени и орденом Красной Звезды на груди, Сергей сразу узнал командира корпуса Хацкилевича – в прошлой жизни видел его фото в Интернете. Второй, более кряжистый, со знаками различия дивизионного комиссара и тяжелым, пронизывающим почти насквозь взглядом, который он сразу воткнул в лицо вошедшего Сергея, не мог быть никем иным, кроме как особистом. Следовательно, это, скорее всего, начальник особого отдела механизированного корпуса.

Поздоровавшись и заняв указанный стул, предложенный ему в преддверии долгого разговора, Сергей получил разрешение и начал свой рассказ:

– Товарищ генерал-майор! Это я просил товарища бригадного комиссара Трофимова, через его друга, товарища дивизионного комиссара Титова, уговорить вас отступать и отводить части корпуса обратно в Белосток, к месту постоянной дислокации вашего корпуса. Вы ведь хотели отводить части корпуса в направлении Крынки, потом Волковыск и далее по шоссе Волковыск – Слоним?

– Да, – кивнул Хацкилевич. – И я очень удивился, когда мой начальник особого отдела корпуса попросил меня не делать того, что я только обдумывал и о чем никому не говорил. Он просил на правах старого друга, которому я верю как себе, мы не раз спасали друг друга от смерти. Сказал, что все объяснит в Сокулке.

– Ну, тогда он вам еще раз жизнь спас, товарищ генерал, – Сергей по старой привычке начал опускать приставку «майор», обозначающую самую низкую ступень звания Хацкилевича в номенклатуре генеральских званий Красной Армии. – Потому что, если бы вы его не послушали и стали отводить корпус, как планировали, вы бы погибли еще вчера, 25 июня 1941 года, а сейчас немцы добивали бы остатки корпуса, стоящего без горючего и боеприпасов в районе Волковыска, который они возьмут через два дня, 28 июня.

– Да ты что, лейтенант!.. – начал вставать Титов, но Хацкилевич успокаивающе махнул ему рукой, и с интересом посмотрел на Сергея.

– Вы знаете будущее?

– Скорее прошлое, – вздохнул Сергей.

Начиналась самая тяжелая, и самая важная, часть разговора.

– Дело в том, что я из другого времени. Или из другой реальности – у нас по этому вопросу ученые никак не могут определиться и придти к единому мнению. Там я тоже был Сергеем Ивановым, только отчество другое. И возраст – там я был уже глубоким стариком. Всю свою сознательную жизнь служил в армии, в разных местах и частях. Последние звание и должность – подполковник, командир отдельного разведывательного батальона мотострелковых войск, это дальнейшее развитие современной вам мотопехоты. Как и зачем попал сюда, к вам, в вашу реальность – я не знаю. Но в моем времени тоже была война с фашистской Германией, которая тоже началась 22 июня 1941 года. А закончилась только в мае 1945-го, в Берлине – закончилась нашей Победой. Я, к слову, родился в 1946 году, уже после Великой Отечественной войны, как ее потом назвали у нас. И первые два года той войны – тяжелые бои и потери Красной Армии, практически постоянное отступление наших войск и оккупация немцами значительной части территории. В конце 1941 года бои шли под самой Москвой! И в той войне, в моей реальности, 6-й мехкорпус 23 июня тоже начал выдвижение из района Белостока в направлении Гродно, для участия в контрударе. По ходу движения части корпуса постоянно несли потери от ударов немецкой авиации – ПВО у корпуса не было вообще, потому что дивизионы ПВО, на момент начала войны, находившиеся отдельно от мехкорпуса, по пути на соединение с корпусом были переподчинены и впоследствии использованы для выполнения других задач. 4-я и 7-я танковые дивизии вышли на рубеж развертывания к полудню 23 июня, где были встречены сильным противотанковым огнем и постоянными ударами авиации. В результате ожесточенного боя им удалось отбросить прорвавшиеся юго-восточнее Гродно части вермахта и к вечеру выйти в полосу обороны 27-й стрелковой дивизии 3-й армии. На следующий день, после захвата немцами Гродно, 6-й мехкорпус наносил удар в северном направлении. Натолкнувшись на мощную противотанковую оборону, корпус понес большие потери. Во второй половине дня 24 июня танковые дивизии 6-го мехкорпуса были перенацелены на юго-восток от Гродно, где вечером вступили в бой с соединениями 3-й танковой группы Гота, пытаясь остановить ее продвижение на Минском направлении. Введя в сражение 8-й и 20-й армейские корпуса, 25 июня противнику удалось расчленить дивизии 6-го мехкорпуса, которые были вынуждены вести разрозненные, не связанные общим замыслом бои. Командующий Западным фронтом Павлов вечером 25 июня отдал командующему корпусом приказ: «Немедленно прервать бой и форсированным маршем, следуя ночью и днем, сосредоточиться в городе Слоним». А город этот еще 24 июня был захвачен 17-й танковой дивизией генерала фон Арнима…